Демон Жадности. Книга 3 (СИ) - Розин Юрий

Второй оппонент, с секирой, опомнился и рванулся в сторону. Фавл, не меняя позы, лишь чуть довернул ствол. Второй выстрел. Второе тело.

Но и Фавл после этого рухнул на землю, с огромным трудом сохранив хотя бы положение на одном колене и не завалившись. Рука, державшая ружье, тряслась. Из его носа и ушей потекли алые струйки.

— Турнир окончен! — мой голос прокатился над опустошенным полем. — Обмен жетонов на золото у штабных палаток до заката!

Спустя несколько часов, когда всем была оказана первая помощь, я снова встал перед ними на нашем плацу. Ребята выстроились, пытаясь держать строй, но многие едва стояли на ногах и сегодня я был не в настроении ругать их за несоблюдение устава.

— Подвести итоги, — начал я, и в голосе моем не было ни ярости, ни снисхождения. Был холодный расчет. — Вы все сегодня сделали больше, чем от вас ожидали. Вы все доказали, что вас недооценивали. Но просто доказать — мало. Силу нужно оценивать по результату.

Я достал из-за пазухи свернутый в трубку лист плотной бумаги — таблицу, которую вел все это время.

— По итогам сегодняшних боев я составил внутренний рейтинг взвода. В нем учтено не только количество побед, но и качество боя, тактическая грамотность, упорство, урон, нанесенный противнику, и урон, полученный вами.

Я начал зачитывать имена и места. Были крики удивления, одобрительный гул, кто-то хлопал товарища по плечу. Лорик оказался на шестом месте, Гронд на третьем. Карина и Фавл разделили первое.

— Награды, — объявил я, когда шум стих. — Выплачу немедленно. В соответствии с местом в рейтинге. Ну и в довесок получите то, что я пообещал на турнире, если

Я стал вызывать бойцов по одному. Одним я вручал только кошели, тяжелые от золота. Другим — еще и увесистые тубы с герметично закупоренными препаратами маны. Третьим — артефакты.

Когда последняя награда нашла своего героя, я свернул таблицу.

— Это был последний турнир перед миссией. Больше публичных драк и показательных выступлений не будет. — Я обвел их взглядом. — До отбытия — чуть меньше двух недель. И все это время вы будете тренироваться. Каждый день. До седьмого пота. Надеюсь, испытанное вами сегодня станет для каждого из вас как стимулом, так и стеной, которую вы должны будете однажды в будущем преодолеть. И запомните: расслабленность сейчас — это смерть там.

Я сделал паузу, давая этим словам проникнуть в их сознание.

— Я буду лично заниматься с каждым из вас. Разбор тактики, работа над ошибками, индивидуальные тренировки. Со мной будет Силар. — Я кивнул в сторону молчаливого великана, прислонившегося к стене арсенала. — Его опыт Хроники стоит целого учебника по выживанию. Его замечания будут больны, но ценны. Вопросы? Если нет, то сегодня отдыхайте, а завтра на рассвете начнем.

Вопросов не было. Была только усталая, но железная решимость. Они получили награду, получили признание, и теперь им был дан четкий путь к тому, чтобы стать еще сильнее.

Они разошлись по баракам, придерживая раненых, но уже обсуждая, как будут осваивать новые артефакты и поглощать препараты. Я остался стоять на плацу, глядя им вслед c широкой улыбкой.

По сравнению с тем временем, когда я был пиратским капитаном Мидасом, сейчас я позволял себе куда меньше панибратства с подчиненными, больше отыгрывая роль именно командира. Но это не значило, что я не радовался за них и не переживал. Все-таки они были доверены мне и от меня зависели их судьбы и жизни. К такому нельзя было относиться легкомысленно.

###

Вскоре после окончания турнира ко мне, словно муравьи на мед, потянулись Артефакторы. Сначала робко, поодиночке, потом группами. Они стояли у входа, ловили меня или моих командиров после тренировок, просили «всего пару минут».

Заявки сыпались как из рога изобилия. Сначала это были простые пергаменты, потом — стопки бумаг, аккуратно перевязанные шпагатом. Я складывал их в пустой ящик в углу своего кабинета, и через неделю он был полон до краев.

Рядовые Истории, мечтающие о золоте и славе. Сказания начальных стадий, бывшие командирами отрядов, уже вкусившие командной власти, но желавшие большего.

И самое неожиданное, даже несколько командиров взводов. Они приходили сами, без покровительственного вида, с деловыми, оценивающими взглядами. Они видели, как дерется мой взвод. Видели, как я раздаю награды. И они хотели принять участие.

Однако принимать пока что никого я не собирался. Конечно, каждая бумажка в ящике — это потенциальный боец, шанс усилить взвод перед миссией.

Но каждый боец — это еще и риск. Чужак, не прошедший десятков совместных тренировок, не сбивший в кровь кулаки об общее недоверие. Он не будет своим. Он придет за золотом и артефактами, а в критический момент может дрогнуть, подвести, потому что не связан узами крови и ярости с теми, кто стоит рядом.

Как-то раз ко мне зашел Вейгард. Он молча постоял у ящика, постучал костяшками пальцев по крышке.

— Набрал бы человек тридцать. Укрепил бы взвод. Шестьдесят человек — это по уставу максимум, но для «особого актива» можно и исключение выписать, — бросил он, глядя куда-то мимо меня.

— И получить кучу чужаков, которые начнут грызться с моими за место у кормушки прямо перед вылетом? — я откинулся на стуле. — Нет уж. Лучше свои проверенные пятьдесят, чем семьдесят или восемьдесят, но рыхлых и без чувства общности.

Он хмыкнул, но не стал спорить. Однако я также понимал, что оставить все заявки без внимания — это по меньшей мере несправедливо по отношению к тем, кто искренне хотел присоединиться. К тому же не стоило рушить только что построенный имидж, создавая о себе впечатление как о зазнавшемся или слишком привередливом командире.

В итоге я принял решение. Я велел Хамрону и Нервиду вынести тот ящик на плац и поставить рядом с моим импровизированным командным пунктом. Когда в очередной раз собрался весь взвод, и к ограждению плаца прилипла очередная группа жаждущих, я вышел вперед.

— Внимание! — мой голос, уже привыкший перекрывать гул тренировок, заставил замолчать всех.

Я указал на злополучный ящик.

— Места во взводе для всех вас сейчас нет. Маскимум по уставу я смог бы набрать десять человек, но я не хочу проводить настолько суровый отбор.

По рядам потенциальных рекрутов прошел разочарованный гул. Но я поднял руку.

— Но! — это слово срезало ропот на корню. — Как только мы вернемся, меня, что очевидно, повысят до командира роты, — снова шепотки, на этот раз насмешливые, — а в роте может служить до двухсот сорока человек. Вот тогда я объявлю масштабный набор.

Я видел, как в их глазах снова загорелись огоньки. Я дал им не отказ, а отсрочку и четкую цель.

— А пока… — я обвел взглядом и своих бойцов, и стоящих за оградой, — … все, кто хочет доказать свою серьезность, могут присоединяться к нашим тренировкам. Каждый день, с рассвета до заката. Драться вместе с нами. Показывать, на что способны. Знакомиться. Налаживать связи. — Я усмехнулся. — И если вы не сбежите через день, не сломаетесь и докажете, что вы — не просто шум и пыль, то ваши имена я запомню. И ваши заявки будут рассмотрены в первую очередь. Решайте.

Я не стал ждать ответа, развернулся и ушел, оставив их переваривать предложение. На следующий день на наш плац пришло человек двадцать. Через день — еще пятнадцать.

Они вставали в строй, бегали кроссы, отрабатывали приемы, бились на спаррингах с моими ребятами. Это вдобавок к учениям в их собственных подразделениях. Мои командиры присматривались к ним, давали советы, а я и Силар, как и обещали, ходили между рядами, поправляя, подбадривая, а чаще — уничтожая критикой.

Это был длительный, изматывающий кастинг без гарантии успеха. Но каждый, кто решался его пройти, уже создавал о себе положительное впечатление.

Две недели пролетели в режиме безостановочной, выматывающей работы и подготовки. И все это время я не скупился на препараты. Тем, кто показывал рост, кто впитывал знания как губка, кто на спаррингах начинал обыгрывать товарищей, я вручал дополнительные концентраты маны.