Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

— Знаешь, всё же есть одна вещь, которая меня беспокоит, — припоминаю вопрос, которым задавался раньше.

— Не томи, выкладывай! — слегка подбирается якул, будто ожидая атаки.

Загадочно улыбаюсь, набираю в грудь побольше воздуха…

— Всегда было любопытно: почему Островский, а не Якулов? — огорошиваю встревоженного компаньона. — Потому что острый, словно копьё? Или потому что в общении колючий?

— Мимо, — скалится змей. — Всё намного проще. Остров, на котором жил Буян со своим племенем, был разорён сражением с войсками Гагана. А после уничтожения Алатыря там и вовсе случился катаклизм.

Перед глазами немедленно встают зловещие картины: расколотый молниями небосвод, яростные волны, захлёстывающие пустынные берега…

Фантазия разыгралась? Или родовая память? Не знаю.

Но змей продолжает:

— Пришлось им переселяться на большую землю. Покровителем я по местным меркам был слабым, мог обеспечить своих людей лишь крупицами магии. Поэтому почти все обо мне быстро забыли. А для коренных жителей собратья Буяна долго оставались пришлыми чужаками. Вот и прозвали их не по хранителю, а по месту, откуда они явились — остро́вские. Так и появилась ваша фамилия. А прежний остров ваш потом Буяном назвали, в честь пращура.

— То есть, всё это время они жили, считай, без покровителя? — удивляюсь.

— Верно, — согласно прикрывает глаза якул. — И с малой толикой магии. Всего добивались верностью слову да смекалкой недюжинной. И постамент от Ала́тыря, с острова вывезенный, по наследству передавали.

— Вот так из сказочного очарования проступают суровые реалии прошлого, — резюмирую, разводя руками. — Теперь можно фамильную историю от самого основания записывать.

— Можешь хоть сейчас заняться — до снятия барьера делать тебе всё равно нечего, — резонно замечает змей. — А я, с твоего позволения, пока откланяюсь: глубокий здоровый сон после расширения мана-каналов ещё никому не мешал.

— Отдыхай, — машу рукой на прощание чешуйчатому, медленно истаивающему в воздухе. — Я тут точно со скуки не умру. Есть ещё над чем поразмыслить.

Тем более, что, если скребущаяся на задворках разума идея дойдёт-таки до стадии реализации, змей понадобится мне на пике своей формы.

Шутка ли — исторгнуть из всех призраков разом накопленную энергию в виде макров!

А что? Идея-то, вроде, вполне рабочая.

Кусок Ала́тыря передо мной, по сути, всего лишь древний накопитель энергии, завязанный на Велеса Младшего.

С её помощью он создаёт невидимый со стороны барьер, который отталкивает призраков, накопивших избыток маны, словно магнит, отпихивающий от себя одноимённые полюса.

А те всё равно пытаются пробиться, образуя то самое Кольцо душ.

Получается, барьер нашего старичка-призрака находится в постоянном контакте с каждым из его менее удачливых коллег по агрегатному состоянию.

Иначе как бы он их отталкивал?

Внимание, вопрос: что произойдёт, если соединить способность якула выкачивать энергию из призраков и умение Велеса перенаправлять эту энергию, куда захочется?

Кто сказал «зарядим здоровенный аккумулятор»?

Молодец, возьми с полки сухарик, пока Глеб всё не доел.

Осталось придумать, где такой аккумулятор взять, да пенсионера нашего на такую авантюру уговорить.

Правда, интуиция мне подсказывает, что Велес впишется в неё чисто из желания проверить собственные силы. А значит, вопрос только в том, чтобы найти один большой накопитель или, не приведи Великий Рандом, несколько поменьше.

А уж куда энергию приспособить мы придумаем.

Обмен ею, например, с нашим миром наладить можно через того же Сорокина. Он уж придумает, как это на пользу обеим сторонам обернуть.

А после, чуть передохнув, можно и поиском остальных кусков Ала́тыря заняться…

— Так и знала, что здесь найду, — раздаётся сзади знакомый голос, выдёргивая меня из тешащих самолюбие рассуждений. — Прикидываешь, как бы этот камушек к рукам прибрать?

— Чтобы получить что-то, надо отдать взамен нечто равноценное, — не оборачиваясь, вздыхаю с некоторым сожалением. — В моём распоряжении сейчас нет ничего, что может перекрыть для местных жителей значимость этого куска янтаря. Может, у тебя в карманах подходящий предмет завалялся, а?

— Обижаешь, — усмехается Лариса, тихонько подходя всё ближе. — У меня и карманов-то нет. И вообще. С детства привычки не было своими сокровищами делиться. Но, думаю, в этот раз я бы могла сделать исключение. Ведь ты первый, кто подарил мне… надежду.

— Не стоит в воображении лепить из меня прекрасного принца, — оборачиваюсь к замершей в двух шагах от меня девушке. — Я скуп на похвалу, требователен к людям и постоянно вляпываюсь в какие-то передряги с сомнительными шансами выбраться целым и невредимым.

— Зато это твой собственный выбор. — Лариса делает ещё один острожный шаг в мою сторону. — И все, кто с тобой рядом, не сидят на цепи из навязанных долгов и обязательств. Возможно, для Островского это проза жизни, но для хлебнувшей всякого дерьма маленькой Брукс — это глоток свежего воздуха. И… я… Гаганово семя, я даже не знаю, как правильно спасибо сказать! Хотя, какое спасибо? Я не знаю, чем можно отдариться за дважды подаренную жизнь! Меня жизнь к такому не готовила!!! Я… я просто…

Молча шагаю к девушке, обнимая её за трясущиеся плечи.

Лариса утыкается лицом в мою куртку, и всхлипнув обхватывает меня за талию обеими руками. Провожу рукой по шелковистым светлым локонам — и она, не сдерживаясь, начинает рыдает в голос.

— Всё уже позади! — глажу её по спине, целуя в белокурую макушку. — Даже если сейчас страх сжирает изнутри, в той схватке ты преодолела его и спасла нас всех от гибели. Дать тебе шанс выжить — всё, что я мог. Не так уж это и много.

Девушка резко поднимает влажное от слёз лицо с припухшими веками и, шмыгнув носом, упирается в меня полным удивления взглядом.

— Знаешь, — с трудом произносит она, хлопая глазами, — я сейчас услышала, возможно, самую глупую вещь, которую только мог сказать человек. Но ты настолько искренен, что очень хочется в это поверить.

— Пусть этот выбор тоже останется за тобой, — достаю платок из кармана куртки и подаю девушке. Она тут же вытирает им лицо, а после — звучно сморкается. — Но у меня нет никаких причин врать.

— Даже так? — заплаканное лицо Ларисы вдруг озаряет озорная улыбка. — Тогда, думаю, ты не будешь против небольшого пари. Эй, змей, мне нужна ненадолго твоя сила!

— Во имя Праматери, почему сводные младшие сёстры такие шумные? — якул, делано широко зевая, появляется рядом с нами. — Чего тебе, голосистая?

— Хочу заключить договор при твоём посредничестве! — Лариса упирает руки в бёдра — и время густеет, превращаясь в медленно текущее желе.

Глава 34

[Лариса Ивановна Брукс предлагает вам пари. Условие: трижды сказать правду, когда она захочет услышать от вас искренний ответ.

Вопрос может касаться ваших личных и общих интересов, но не должен затрагивать интересы третьих лиц.

Нарушение условий влечёт немедленное исполнение вами любого желания Ларисы Ивановны Брукс в пределах имеющихся у вас возможностей.

Выполнение условий влечёт исполнение Ларисой Ивановной Брукс любого вашего желания в пределах имеющихся у неё возможностей.

Желаете принять пари?]

Жёлтый знак якула зависает в воздухе прямо перед моим лицом.

Вот это я называю перехватом инициативы!

Девушка, отбросив всякие предубеждения, бьёт меня на моём поле моим же оружием. И я должен отказаться от спора? Да ни в жизнь!

— Вызов принят! — знак якула окрашивается зелёным, а после рассыпается разноцветными искрами, из которых вылетает змей собственной персоной.

— Шоу начинается! — зычно провозглашает он, широко расправляя крылья. И истаивает, словно иллюзия стоящей рядом супершпионки.

А время снова возобновляет ход.

Лариса отступает от меня на пару шагов, звонко цокая каблучками.

— Мне нравится твоя решимость, — лицо её, до этой минуты хранившее печать глубоко запрятанной подозрительности, становится совершенно довольным и безмятежным. — За это постираю твой платочек собственными руками, не дожидаясь исхода очередного часа.