Теперь предстояло привыкать быть сдержаннее. Хотя бы в первые недели, пока новость о том, что мы не просто вместе, а давно женаты, не перестанет всех волновать.
– Это жестоко.
– Он знал, что Фьельден не пройдет ему даром.
– Даже я не думала, что ты обойдешься с ним настолько бесчеловечно.
Мы всё-таки рассмеялись вместе, а потом ладонь Кайла опустилась с мой талии ниже.
– Почему мы раньше так не делали?
Я в самом деле не думала, что он захочет и сможет позволить мне, – или кому-нибудь другому, – подобное. Смотреть своими глазами.
– Потому что это действительно стоило увидеть.
– А что ещё?
Я помнила про деревянную шкатулку и о том, как Кайл смотрел на нее.
Как на вещь, в получении которой не сомневался, но вместе с тем не думал, что это будет так легко.
Неужели то, ради чего он вообще ввязался во все это?
– Маленькое, но приятное дополнение, – не выпуская меня из рук, он шагнул назад, чтобы достать ту самую шкатулку из кармана плаща.
На деле она оказалась больше, чем мне показалось через восприятие Кайла, а вырезанный на дереве орнамент был выполнен со смыслом. Красивая и изящная вязь, которая наносится для сохранности содержимого.
– Что там?
– Открой, – Кайл пожал плечами и всё-таки отступил на шаг.
Как будто оставил меня с этой шкатулкой наедине.
Откидывая крышку, я готова была к чему угодно. К ещё одному вкрадчивому или сиплому голосу сущности, живущей внутри. К дарственной надписи, которая всё прояснит. К красивой закладке для Эмери.
Но в шкатулке лежал серебряный браслет-змейка с чёрными бриллиантовыми глазами и моё обручальное кольцо.
Глава 24
Широкий луч жидкого, холодного, но омерзительно яркого мартовского солнца упал на стол. Прямиком на сидящую на нём огромную жабу.
Петти наклонилась, уперевшись ладонями в колени, и повернула голову, чтобы заглянуть ей в морду и рассмотреть как следует.
– Нет. Ты меня разыгрываешь.
– И в мыслях не было! – склонившийся над столом с другой стороны Гаспар бросил на неё выразительный взгляд.
В нём читалось всё разом, – и обида, и печаль, и возмущение тем, что его посмели заподозрить в подобной лжи.
Петти посмотрела на него в ответ, подозрительно щурясь.
– Но она скачет.
– Да. Так и должно быть.
Словно в подтверждение его слов, жаба оттолкнулась от стола и перепрыгнула на противоположную его сторону.
Она угодила прямиком на лежащую там книгу, и в комнате раздалась такая брань, что щеки девочки заметно порозовели.
Жаба мгновенно, как будто обожгла лапы, скатилась на пол и на этот раз прыгнула к камину, едва не врезавшись в полете в мой сапог.
Приземлившись на ковер, она замерла, дезориентированная, и пошатнулась.
Поглядев на нее, я повернулась к Кайлу:
– Это отвратительно.
– Ты собираешься ругать его за то, что когда-то делала сама? – он вскинул бровь, загоняя меня в угол одной только формулировкой вопроса, и я предпочла вовсе на него не отвечать.
Гаспар вскинул голову, посмотрел сначала на него, потом на меня, а после улыбнулся:
– А по-моему она очаровательна. Нужно придумать ей имя.
– Сделай это, и отправишься жить в амбар, – Кайл ответил, прежде чем я успела раскрыть рот, и за это я была ему даже признательна.
Равно как и за то, что он взял меня за локоть и увлек в смежную комнату. Маленькую столовую, по совместительству кухню.
Отсюда было хорошо видно, как Гаспар и Петти вдвоем бросились за жабой. Как будто им обоим было по четырнадцать лет.
– Эта сука ругается как матрос. Ты можешь что-то сделать с этим? – я спросила, не оборачиваясь, и затылком почувствовала усмешку Кайла.
– Запрети ей сама.
– Запретить твоей одержимой книге ругаться, когда детишки гоняются по дому за мёртвой жабой? – я все-таки посмотрела на него, раздумывая, стоит ли добавить, что весь этот кошмар пугает мою беременную лошадь, хоть та и живёт в конюшне.
Кайл ещё не смеялся, но явно был близок к этому.
– Мне казалось, вы достигли некоторого взаимопонимания.
По всей видимости, он догадывался, что всё перечисленное в совокупности начинает всерьёз пугать меня.
Не хотелось, чтобы он видел на моём лице растерянность, поэтому тему требовалось срочно перевести.
– Он что, правда притащил это на экзамен?
– На теоретическую часть.
Я посмотрела в сторону гостиной снова, и, смирившись, наконец, с тем, что это не шутка, покачала головой.
– Почему ты это позволил?
– Потому что это было забавно.
– Командир Кирби употребил слово «смешно».
– Можно сказать и так.
Гаспар был принят на обучение в виде эксперимента и исключения, и экзамен тоже сдавал в особом порядке.
После нашего триумфального возвращения с Севера, он, наконец, получил право заниматься не только со мной, но и со всеми прочими наставниками.
Временами это предполагало для него пребывание в одном классе с детьми, но, как ни странно, вместо того, чтобы раздражаться из-за этого, он был едва ли не горд. Маленькие приняли его как пример тому, что учиться интересно и не стыдно, а мне то и дело сообщали, что он не только делает успехи, но и самим фактом своего присутствия поддерживает должную дисциплину.
Все эти обстоятельства не мешали тому, что экзамен у него всё же принимали как положено – Совет в полном составе во главе с Мастером.
Право остаться и стать частью организации нужно было заработать, и в этом Гаспару тоже пришлось сложнее, чем многим другим. Вместо того, чтобы толкаться во дворе или в коридоре с другими курсантами, он был один, и всё внимание было приковано только к нему.
Будучи его наставником, присутствовать на экзамене я не могла по правилам, и потому новость о том, что он красиво появился на сдаче с воскрешенной жабой, стала для меня сюрпризом.
С одной стороны, это в самом деле как нельзя лучше демонстрировало приобретенные им навыки, потому что жаба была почти совершенна – она двигалась, хотя и чуть медленнее, чем живая, прыгала и слушалась его приказов.
С другой же стороны… Такого Совет, насколько мне было известно, еще не видел.
Петти тем временем наконец изловчилась и, подкравшись к жабе, бережно взяла ту в ладони. Мгновение спустя она изумлённо ойкнула, роняя её. Жаба завалилась на бок и замерла.
В моём сердце затеплилась было надежда, но тварь неловко перекатилась на бок и кое-как снова уселась перед камином.
Девочка моргнула, а потом уставилась на довольного Гаспара, как на бога.
После Новолетия, проведенного у Лагардов, она вернулась другой. В ней появилась какая-то новая, несвойственная ей прежде уверенность, а мне она передала письмо от Даниэлы.
– Ты читала?
– Конечно, нет! – Петти вспыхнула. – Это же вам.
Она не солгала, хотя конверт и остался открытым.
Дани, первоклассная мастерица не только исправлять людям внешность, но и гадать, заглядывая в отдаленное будущее, писала о ее блестящих перспективах, и с каждой из них я была согласна.
Все еще немного смущаясь Кайла, – по привычке опасаясь дома, в котором живет мужчина, – она часто приходила к нам после занятий по вечерам, но только когда дома была я.
Своего будущего коня она ждала с таким восторгом, что при виде Искры глаза у неё делались влажными, а пальцы начинали дрожать.
Воскрешенная Гаспаром жаба произвела на младших настоящий фурор, но именно Петти не постеснялась усомниться и потребовать от него доказательств тому, что та действительно мертва, а он не разыграл Совет, принеся самую обычную живую гадину.
Теперь она во всем убедилась, а я предпочла развернуться обратно к Кайлу.
– Ты разрешаешь ему воскрешать жаб и приносить их на экзамен. Я скорее съем свою шляпу, чем поверю, что еще не начали шептаться о том, что он откровенно пользуется покровительством одного из членов Совета.
