Отшельница. Искра короля (СИ) - Индиви Марина

— Все? Уже? — встрепенулась дочь и вцепилась в меня, словно я не на самолете собиралась лететь, а сразу раствориться в воздухе.

— Мам, я же только тебя нашла! По-настоящему, нашла! Можно я хотя бы тебе буду писать или звонить? У вас есть мессенджеры? Социальные сети?

Я беспомощно посмотрела на Стефана, потому что я понятия не имела, наладят ли между нашими мирами телемост или что-то вроде этого.

— Мы сможем передавать письма, — ответил дракон.

— Бумажные, что ли? — нахмурилась Наташа.

— Или ты можешь поехать со мной. С нами, — я сказала это раньше, чем успела себя остановить.

6.10

— Не может, — слова Стефана прозвучали так жестко и жестоко, что я в недоумении посмотрела на него. — Точнее, может, но у этого будут последствия. Если Наташа пойдет с нами, в этом мире о ней все забудут. Ее как будто не станет.

Я судорожно вздохнула.

— То есть… как? Но я…

— Твой случай, как и случай Аглаи Эрхольд — иной. Твоя душа перенеслась в тело Оливии, а здесь ты умерла. Но если Наташа уйдет с нами в своем теле, этот мир вычеркнет ее из своей истории, как будто ее и не было. Твой отец забудет о твоем существовании, твои друзья не будут тебя знать. Ты исчезнешь с фотографий, изо всех соцсетей и упоминаний.

Даже у меня по коже прошел мороз, а что касается Наташи, она смотрела на Стефана с широко распахнутыми глазами. Явно напуганная таким поворотом событий, и я ее понимала.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила я Стефана. Я могла бы предположить, что он придумал эту страшилку, чтобы не брать Наташу с собой, потому что она ему не понравилось, если бы… если бы на его месте был Николай или любой другой мужчина. Но Стефан любил меня так, как никто, и он никогда не причинил бы мне боль, никогда бы не стал лгать, особенно так жестоко.

— Нельзя. Мы приходим в свои миры не просто так, когда кто-то или что-то вырывает нас из них… таким образом, мироздание стремится залатать это, чтобы не произошло непоправимых событий. Потому что каждый из нас важен на своем месте, в своем мире, ты, Оля, сделала в этом мире все, что могла, и ушла. В новый мир, в новую жизнь. У Наташи еще все впереди. Если она сейчас уйдет с нами…

Он не договорил.

— Эффект бабочки, — пробормотала я.

— Что?

— Эффект бабочки. На Земле считается, что очень маленькие изменения могут привести к непоправимым последствиям.

— Об этом я и говорил, — произнес Стефан. — Этот процесс еще не до конца изучен, но иномиряне, которые покидали этот мир, исчезали из его истории. Стирались. Из памяти близких, друзей, всех, кто их знал.

Я поежилась и посмотрела на дочь. Хотела ли я такой судьбы для нее? Конечно, нет. Возможно, Стефан прав, и моя миссия в этом мире завершена. Я сделала то, что должна была сделать, спасла тех, кого могла спасти. Родила Наташу…

На глаза навернулись слезы, а дочь бросилась ко мне и порывисто меня обняла.

— Мам, я никогда не забуду тебя… вас. Буду тебе писать, обещаю. — Она вскинула голову, глядя на Стефана, как, кажется, не смотрела ни на кого. — Спасибо вам! За шанс снова увидеть маму и поговорить с ней.

В ее объятиях сложно было быть слабой, и слезы высохли, как только я поняла, что у меня действительно получилось то, что еще ни у кого не получалось. Когда мы уходим из жизни внезапно, у нас не бывает возможности сказать то, что мы не договорили. Завершить то, что терзало наше сердце. И Наташа… теперь она будет знать, что я жива, что мы помирились. А не мучиться от того, что что-то мне недосказала в прошлом.

— Да, Стефан. Спасибо, — я никогда еще не говорила это слово настолько глубоко, как сейчас.

— Я поеду с вами в аэропорт, — сказала Наташа.

Я улыбнулась сквозь высыхающие слезы.

По дороге мы болтали как подружки, которые долго не виделись и которые не увидятся еще очень долго. Умом я понимала, что рано или поздно даже в самой обычной жизни нам приходится отпускать наших детей во взрослую жизнь, что они уезжают не просто из наших квартир, но и в другие города, порой в другие страны и на континенты. Сердце кричало о том, что еще не готово отпустить, но я понимала, что отпустить нужно. И ее. И себя. И все, что осталось в прошлом.

Мы будем переписываться.

Мы любим друг друга.

Мы сказали то, что никогда не сказали бы друг другу, если бы я просто умерла или попала к такому правителю, как Риаран. Поэтому вместо грусти во мне рождалось одно из самых светлых чувств на свете. Пожалуй, единственное, что могло посоперничать по своей силе с любовью — благодарность.

Наташа махала нам рукой, когда мы проходили через рамку досмотра. Она украдкой вытирала слезы, и на этом моменте я снова чуть не разревелась. К счастью, Стефан был рядом, и его прикосновение, едва уловимое, руки к руке, заставило меня снова вспомнить о том, что моя жизнь совершила удивительный поворот, за который я благодарила, благодарю и буду благодарить.

— Ты удивительно сильная женщина, Оля, — сказал мне Стефан, когда мы уже были в самолете.

— Ой, сдалась мне эта сила, — отмахнулась я. — По крайней мере, сейчас я могла бы быть в слезах и соплях, или везти с собой свою дочь, хотя это неправильно, и… А так сижу с каменной мордой и думаю о том, что нужно сделать, когда я вернусь — по поводу здравницы.

Стефан улыбнулся.

— Ты правда об этом думаешь?

— Нет, — покачала головой я.

— Ты всегда можешь быть слабой рядом со мной, Оля. Это никогда не будет использовано против тебя. Если хочешь побыть в слезах и соплях — пожалуйста. Я сохраню это как очередной акт доверия мне. А не как что-то неправильное.

Я вздохнула.

— Под неправильным я имела в виду забирать Наташу, когда она столько всего может сделать для этого мира… — Я стерла высыхающую слезу. — Лишать ее прошлого, памяти, друзей…

— Иногда серьезные решения бывают тяжелыми, — Стефан кивнул, — но твой выбор только подтвердил то, что я знаю уже давно.

Я вопросительно посмотрела на него, и он произнес:

— Из тебя получится самая лучшая королева.

6.11

Из этого путешествия я возвращалась другой. Если включить философию, то любое путешествие меняет нас, наше мировоззрение и мировосприятие, так или иначе. Встреча с Наташей показала, что к прошлому нет возврата, напомнила о том, что я делаю и зачем, а еще подсветила то, чего я всеми силами старалась избежать. Что я влюбилась в Стефана, как девчонка. Я давно уже не была подростком, но все равно ощущала себя именно так: когда в груди рядом с ним замирает сердце, а в животе порхают те самые бабочки, о которых все говорят. Да, раньше я бы посмеялась над тем, что в моем возрасте это возможно, но раньше я бы покрутила пальцем у виска на тему, что можно умереть от инфаркта и проснуться в теле бывшей королевы.

Путешествие на Землю помогло мне понять и еще одну вещь: я возвращалась в Рован как домой. Хотя почему как. Здесь теперь и был мой дом, мои близкие, люди и драконы, которых я любила. Когда мы вернулись в поместье, Лазар с Тимоти вышли меня встречать, и я была счастлива, когда смогла обнять своих мальчишек. Они оба стали мне родными, а еще я поняла, что за время нашего отсутствия они подружились, и теперь для Лазара первым авторитетом стал Тимоти.

Дэмиан рассказал, что за время моего отсутствия не было никаких серьезных случаев, а Жюли с Карлой наперебой рассказывали о том, что яблоня вела себя как-то странно, когда меня не было. Она передумала цвести в очередной раз, хотя перед отъездом снова начинали распускаться бутоны, и мне пришлось к ней сходить, чтобы понять, что же на самом деле происходит.

— Похоже, мы с тобой связаны, — сказала я дереву, поглаживая яблоню по жесткой коре. — Но тебе придется привыкнуть, что я не всегда могу быть рядом.

Яблоня зашелестела листьями, как будто возмущалась. Конечно, кто-то сказал бы, что это всего лишь порыв ветра, но я вдруг поняла, что нет. В этом мире ничего и никогда не бывает просто так, тем более что ветра сейчас не было. Лазар в одной из наших бесед рассказывал мне о том, что у Лавуальского тумана есть имя — Яков, и это навело меня на мысль.