— Но…
— Послушай, Леонард. — она повернулась к нему: — Безымянную Дейну хоронили как героя этого города. Сам Освальд распорядился чтобы ее гроб несли на плечах четыре капитана. Ей поставили памятник, а барон хочет возвести часовню в ее честь. Церковь готова канонизировать, отец Бенедикт направит прошение Святому Престолу в Альберио. Она — героиня этого города и уже легенда. Пустые сплетни никчемных придурков этого никогда не изменят.
— Я ухожу не из-за слухов. — пожимает он плечами.
— Ладно. Если ты сам принял такое решение — ладно. — она садится в свое кресло: — садись. Голоден? У меня есть жареная курочка и запеченные овощи, есть мед и вино. Боже как я соскучилась по хорошей еде и выпивке за это время. Да и у тебя вон… кожа да кости, одни глаза остались.
— Извините, магистр, но…
— Не нокай мне тут! — повышает голос Элеонора, вставая с кресла и тут же — замолкает. Подносит руку к голове. Молчит.
— Погоди. — говорит она тихим голосом: — извини что накричала… это все головная боль. И этот мерзавец Мессер… ладно. Давай с начала. Действительно я хотела тебя видеть. И не для того, чтобы поговорить о городе или покушать курочку. Для того, чтобы поговорить о… — она нетерпеливо перебирает пальцами в воздухе: — о ситуации. Нашей ситуации.
— Я уже говорил, магистр. — ровный голос в ответ: — если вы считаете что меня нужно выдать инквизиции, то я даже сопротивляться не буду.
— Да погоди ты со своей инквизицией! — она ударяет ладонью по столу: — ты что не понимаешь? То, что ты сделал…
— Ужасно? Чудовищно? Бесчеловечно? Я и сам знаю…
— Невероятно! Вот это слово! Невероятно! Это даже не некромантия в ее чистом виде. Алисия… она же не была мертвой, понимаешь? Вижу, что не понимаешь… это как твой этот черный кот. Ты же знаешь, что он на самом деле — кошка?
— Что? — в первый раз за весь разговор на лице у Лео появились эмоции.
— То. Нокс — кошка. Беременная кошка. Когда ее раздавило телегой в твоем детстве — ты не поднял кота, ты вдохнул жизнь в искорки внутри ее. Понимаешь? Говорят что душу уже не вернуть, павших не воскресить и это правда. Нокс, черная кошка — умерла, а ее тело… в ее теле теплится жизнь. Как там у доктора Фаустино в его трактате о демонах и Загробном мире? Сейчас… — она роется среди своих бумаг, открывает толстую книгу и поднимает палец:
— Я эту тайну нехотя открою.
Богини высятся в обособленье
От мира, и пространства, и времен.
Предмет глубок, я трудностью стеснён.
То — Матери.
— Матери? — эхом откликается Лео.
— Да. Матери. Чего желает любая мать, умирая? Чтобы ее дитя жило вечно. Я не знаю как это у тебя получилось, но твоя Нокс и Алисия — не просто безмозглые поднятые мертвецы, которые убивают все живое. Они — учатся. Они ведут себя как живые, посмотри на Нокса! Ты понимаешь? Ты — гениален, Леонард Штилл! Практически ты можешь уже диссертацию писать, а я тебе помогу. Новая ветвь магии! Почему эти создания — настолько сильнее и быстрее живых людей? Откуда они берут энергию для существования? Как это у тебя получается? И ты собрался похоронить свой талант путешествуя с кучкой грязных наемников по миру⁈
— Не такие они уж и грязные… — осторожно сказал Лео.
— И Мессер — худший! Только осаду сняли, а он хвост трубой и свалил в туман! — магистр еще раз хлопает ладонью по столу: — и ты туда же! Неужели непонятно, я тебе предлагаю обучение, престиж, оплату учебы и проживания! А потом — столичный университет, хорошие маги нужны всем. А ты собрался в соломе ночевать где ни попадя? В коже и с железками? Оставайся.
— Извините, магистр. — Лео наклоняет голову: — я могу уже идти?
— Ай, до чего ты упрямый, у меня от тебя голова разболелась! — Элеонора массирует себе виски: — ступай уже, иди к своим лошадям или что там у тебя…
— Спасибо. — он поворачивается. У самой двери — останавливается. Глухо роняет слова.
— Извините, магистр. Теперь, когда Алисия мертва и похоронена жизнь здесь для меня лишена смысла.
— Да? Мертва и похоронена? Не вижу с каких пор подобное является препятствием для хорошего некроманта… — ворчит Элеонора: — чего глаза выпучил?
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
