Южная пустошь 7 (СИ) - Цветкова Алёна

— Принцесса говоришь? — горло перехватило. От злости на Илайю потеряла голос и могла только шипеть. Хохотнула. — А эта дрянь сказала тебе какая она принцесса⁈

— Ну, конечно! — уверенно тряхнул головой мой сын. — Конечно, она мне все рассказала. И про то, что долгое время была с Великим отцом… И она не дрянь, мам… Не говори так о моей невесте.

— Невесте⁈ — ярость поднялась пеной и выплеснулась, делая мой голос еще более сдавленным.

— Ну, почти невесте, — Фиодор осторожно улыбнулся. — Эту ночь мы провели вместе. И я хочу сделать ей предложение. Надеюсь она согласиться…

— Нет! — Я вскочила. Кристально-чистая ненависть к Илайе, резала меня по живому, как клинок. — Ты не понимаешь, Фиодор! Эта тварь хочет убить тебя и стать королевой! — заорала я, разрывая связки.

— Мама, она не тварь. — Фоидор смотрел на меня набычившись. Он снова готов был защищать ту, что его обманывала, обманывает и будет обманывать всегда. — Не смей говорить о ней в таком тоне.

Я расхохоталась. Снова! Твою же мать! Все повторяется опять! Только теперь не Живелла — дочь Великого отца, а Илайя-Лирия — дочь Грегорика.

— Это мне решать, в каком тоне говорить о той, которая мечтает убить тебя и надеть на свою голову корону Грилории! — резко осадила я брата. Не только он король, но и я королева. И тоже умею замораживать голосом. — А ты ведешь себя, как дурак, облегчая ей задачу!

— Ей не надо убивать меня, чтобы надеть корону. — Брат встал, возвысившись надо мной на целую голову. И смотрел так, словно хотел прихлопнуть, как надоедливого комара, монотонно жужжащего одно и то же над ухом. — Ей достаточно принять мое предложение, и я сам надену ей корону, мама! Я же говорил! Я все знаю! Она мне все рассказала!

Ну, да, конечно! Я фыркнула. Рассказала она, как же!

— Я не позволю тебе жениться на Илайе, — отчеканила я. — Один раз ты уже сделал по своему, и сам видишь к чему привел тебя твой выбор. Но в этот раз, сын, я не позволю тебе сломать жизнь себе и потерять Грилорию навсегда!

— Мама, — голос брата звучал холодно, — да, тогда я ошибся. Но в этот раз все по-другому. Илайя от меня ничего не скрывает, и я верю ей, как самому себе. Я женюсь на ней. Если она, конечно, примет мое предложение.

— «Если, она конечно примет мое предложение»? — передразнила я его. Наши взгляды скрестились, как клинки. Мне даже показалось, что я услышала звон метала и увидела искры, разлетевшиеся от удара. — Эта сучка никогда не станет королевой! Клянусь…

Я хотела принести клятву Древним Богам, чтобы подтвердить серьезность своих намерений, но Фиодор мне не позволил. И перебил меня, еле сдерживая ярость, которая тем не менее прорвалась и в его взгляд, и в его голос:

— Я запрещаю тебе говорить о ней в таком тоне! — от его рыка зазвенело в ушах. А давление королевского дара, с силой толкнуло сверху вниз, вынуждая склонить голову. — Илайя будущая королева Грилории. И это мой выбор! Выбор короля, которого ты сама назвала сюзереном своей страны и себя. И если ты позволишь себе еще одно оскорбительное высказывание в ее адрес…

Он не договорил. То ли понял, что перегнул палку, то ли просто не смог придумать такого наказания, которое заставило бы меня отступить.

— Ах, вот как ты заговорил? — Я вскинула подбородок вверх… — Что же, ваше величество, в таком случае, позвольте сообщить вам, что Илайя на самом деле никакая не Илайя. Настоящее имя вашей невесты — Лирия. И она дочь вашего двоюродного брата Грегорика, который убил вашего отца и отобрал у вас корону. Я положила половину жизни, чтобы исправить несправедливость. Но сейчас вижу, что не стоило этого делать. Ведь вы, ваше величество, своими руками готовы снова отдать ее дочери своего врага.

Я развернулась. Не могла больше находиться в одной землянке с братом. Меня душили рыдания. А я не хотела, чтобы он видел мои слезы. Только не сейчас, когда между нами пролегла такая пропасть. Когда мы оба наговорили друг другу то, что лучше было бы не говорить.

— Я это знаю… Я же говорил, она мне все рассказала, — глухо произнес Фиодор. Тем не менее не делая ни единого шага, чтобы сократить провал, стремительно разделяющий нас.

— И тем не менее, вы по-прежнему намерены назвать ее королевой?

Он кивнул.

— Это даже укрепило мои намерения. Нам пора положить конец вражде внутри семьи. И наша с Илайей свадьба будет лучшим решением этой проблемы.

Он сказал так, как будто бы не понял, что прямо сейчас сделал еще один шаг в сторону от меня. Она, значит, семья… А я?

Я не стала ничего говорить. Боль была такой сильной, что я сама бы кинулась под нож Ягурды, если бы знала, что мне когда-нибудь придется испытать такую боль.

Молча оделась. Фиодор пытался что-то сказать. Но я делала вид, что его не существует. Даже не смотрела в его сторону, потому что иначе сердце жгло, и я едва не теряла сознание.

Благо вещей у меня мало… Подхватила деревянный ящик для писем, сунула сменное белье в переметную сумку… Она так и валялась не до конца разобранная под узким топчаном… В последний раз окинула взглядом землянку, проверяя,что ничего не забыла, и шагнула к выходу.

— Мам, — Фиодор поймал меня за руку, — ну, хватит… Куда ты пойдешь? Здесь кругом лес…

Я подняла взгляд на того, кого мое сердце считало сыном. Слова рвались наружу. Горькая обида требовала выхода. Но я боялась, что если начну говорить, то уже не смогу остановиться. А если скажу… То мы больше никогда не сможем простить друг друга.

Резко выдернула руку и отвернувшись, чтобы скрыть слезы, предательски выступившие на глазах, подхватила расшитый аддийскими узорами тулупчик, молча вышла из землянки.

— Мама! — закричал мне в спину тот, кто был моим сыном, но стал королем.

Ледяной зимний воздух приправленный утренним морозцем ожег легкие. Но кипевшая внутри злость не дала мне замерзнуть. Я ничего не чувствовала. Внутри все было холоднее, чем снаружи.

Вот и все… Вот и закончилась еще одна глава моей жизни.

Почти закончилась.

Только в этот раз я сама переверну страницу.

Хотя предпочла бы умереть, чем достичь такого финала.

Я брела по мирно спящему лагерю. Только дежурные, да стряпухи, разводившие огонь по огромными котлами, чтобы накормить людей завтраком, удивленно смотрела мне вслед, не понимая, почему я иду в таком виде… раздетая, с тулупом и вещами. И куда…

Впрочем, я и сама не знала куда. Просто шла, ничего не видя перед собой.

Как я оказалась возле этой землянки? Не знаю… Как я догадалась, что мне нужно именно сюда? Тем более… Но, бросив вещи у входа и делая шаг вниз по лестнице, я уже знала, кого встречу внутри.

Илайя, услышав шорох отодвигаемой циновки вскочила с кровати…

— А, — мотнула она головой, — это ты… Вижу, он рассказал тебе все… Пришла вылить на меня ведро гадостей? — невесело усмехнулась она. Снова упала на топчан и уставилась в земляной потолок с легкой мечтательной улыбкой.

— Нет, — я с трудом разжала спекшиеся от внутреннего жара губы. И призналась, — я пришла убить тебя…

— По крайней мере честно, — усмехнулась Илайя и снова села, пристально глядя на меня. — Думаешь, я не знаю, как все это видишь ты?

Я ничего не ответила. Говорить с врагом в тот момент, когда ты собираешься его убить, не самый лучший способ победить. Слова ослабляют: ярость, дающая силу и твердость, уходит, оставляя вместо себя пустоту равнодушия. Я не собиралась совершать такой глупой ошибки.

— Дочь Грегорика, мечтавшая отомстить за смерть своей семьи, нашла самый легкий способ добиться желаемого… — Илайя фыркнула.

Она как будто бы совсем не боялась. Впрочем, я же понимала, что шансов у меня мало. Илайя — амазонка, привыкшая обращаться с оружием. А ее боевой опыт несравненно больше всех моих боевых побед, вызванных скорее удачным стечением обстоятельств.

— Но, знаешь, Елина, — Илайя повернулась ко мне и пристально вззглянула в глаза, — на самом деле все не так… Я знаю, ты мне не поверишь. Я сама себе не поверила бы, если бы мне сказали об этом еще пару месяцев назад. Но Фиодор, он… — На ее лице вдруг ярко полыхнула улыбка, такая светлая и искренняя, что ее лицо на короткий миг преобразилось, и я увидела ту юную принцессу, которая умерла в тот самый момент, когда юная Лирия проснулась в мерно покачивающейся повозке, увозившей ее из привычной жизни навсегда. — Он другой… Не такой, как все мы. Как я… и как ты… Мы с тобой привыкли, что жизнь постоянная борьба. Что если ты будешь слабым, то проиграешь. Либо ты убьешь, либо тебя убьют… Это как игра с нулевой суммой. Ты меня понимаешь?