Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Отдай!

Я рывком втянул в себя чужую силу, и пальцы словно прикипели к стальной рукояти скальпеля, а затем по мне прокатилась волна кипящей крови. Прогнав этот пылающий сгусток по правому меридиану, я перекинул его через оправу в заранее вскинутую левую руку и…

Получай!

Я вытолкнул силовой заряд прямиком в оскаленную харю кадавра и каким-то чудом не лишился при этом конечности, а вот голова мёртвого колдуна взорвалась кусками кожи, осколками костей и гнилью мозга.

Да, так тебя разэдак! Успел ударить первым!

Рука бессильно обвисла, я развернулся и обнаружил, что золотая дымка защитного купола сделалась непрозрачной, а миг спустя из него в надвигающееся чудище ударил ярчайший луч солнечного света. Облако багряной мороси испарилось в один миг, и уродливая фигура гиганта лопнула, но не разлетелась кусками гнилой плоти, а обернулась кровавым смерчем!

Тот накатил на прикрывший моих сослуживцев купол, охватил его и попытался смять, но вместо этого напитался солнечным сиянием, вспыхнул и соскользнул, помчался ко мне огненным вихрем, всё сильнее разгоравшимся и светлевшим от впитываемой по пути белизны.

Нет, черти драные! Нет!

Глава 28

12–26

Отторжение!

Под шквальным натиском огненного смерча магический барьер не продержался и доли мгновенья, а дальше обезумевшая энергия попыталась закрутить меня и растворить в себе, спалить в прах и развеять его по ветру. И закрутила бы, растворила, спалила, развеяла, кабы не опыт прожарки у якоря в приютском подвале.

Там тоже крутило и жгло, вот и вспомнились давно позабытые навыки, удержался на ногах, закрылся от внешнего воздействия поначалу исключительно за счёт силы воли, а потом уже начал пережигать и прорывавшуюся через барьеры энергию. И не стоял на одном месте, а проламывался через вихрь, багрянца в котором с каждым ударом сердца оставалось всё меньше и меньше.

Шаг и другой!

Меня не спалило и не разорвало, даже не отшвырнуло прочь, лишь хорошенько прожарило дух и напитало его энергией. В какой-то момент я просто осознал себя стоящим посреди улицы в прожжённой кирасе и перепачканной кровью форме живым и даже почти здоровым.

— Бегом! — донёсся чей-то мысленный окрик, но я проигнорировал приказ, обернулся и обнаружил, что вихрь уже почти чисто белого пламени стремительно уносится прочь.

«Это всё стылость, — подумалось мне, и я неверяще себя ощупал. — Остудила пламя…»

Пальцы наткнулись на прореху в кирасе, и резкая вспышка боли заставила стиснуть зубы, но ожог оказался пустяковым — лишь пошла волдырями кожа. Повезло.

— Боярин, не спи!

Мои сослуживцы помчались к пирамиде, пришлось перебороть усталость и припустить вслед за ними. Шлем немедленно съехал на лицо, поправил его раз и другой, затем попросту расстегнул ремешок и выкинул в грязь. Карабин потерялся ещё раньше, равно как и невесть куда запропал ампутационный нож, и лишь висевший в кобуре револьвер так и продолжал на каждом шаге биться о правое бедро.

Волосы стояли дыбом, с меня беспрестанно срывались и растворялись в белизне пурпурные искры, а дыхание сбилось буквально в один миг, словно и не было двух месяцев изматывающих марш-бросков. Механически переставляя ноги, я скинул ранец, а затем должным образом сложил пальцы и каким-то воистину запредельным напряжением воли заставил возникнуть в них стальную рукоять оброненного скальпеля. Им-то и срезал ремни безнадёжно испорченной кирасы, после чего с новыми силами помчался вдогонку за своими боевыми товарищами.

Поразительная глупость! Просто несусветная! Бежать стоило не за ними, а прочь!

Тот факт, что драным антиподам удалось достучаться до демонического покровителя здешних мест, я осознал слишком поздно — только когда вслед за остальными выскочил на площадь с объятой багряным сиянием пирамидой. Небо над её вершиной то и дело вскипало белизной астрала, солнца не было видно вовсе, и будто мало того — вокруг ступенчатого сооружения метались кровавые тени.

Прямо на моих глазах выстрелившее откуда-то из неведомой выси призрачное щупальце пронзило одну из них и утянуло из нашего мира.

Наверное, я бы даже припустил наутёк, если б только на это ещё оставались силы. Но — нет, спёкся. Солёный пот ел глаза, лёгкие горели огнём, обожжённую кожу припекало, а ноги налились свинцом. Я согнулся в попытке восстановить сбившееся дыхание, тогда-то к нам и метнулась одна из теней.

Клюв вскинул руку, и потусторонняя пакость разлетелась кровавой дымкой, истаяла, перестала существовать.

— Жертвенные души! — донёсся мысленный возглас духолова. — Не так всё и страшно!

Седмень обернулся ко мне и спросил:

— Цел?

— Почти, — коротко отозвался я.

Один из учеников школы Извечного полдня подскочил, и сорвавшееся с его ладони золотистое сияние враз заставило поблёкнуть проглядывавший через прореху в форме ожог. Дальше между нами проскочила пурпурная искра, паренёк шарахнулся в сторону и мысленно выругался.

— Солнце! От тебя смердит магией крови!

Я был столь рад избавлению от изматывающего жжения, что даже не послал его к чёртовой бабушке, ну а дальше Седмень указал на центральный вход в пирамиду и объявил:

— Движемся все разом, прикрываем друг друга!

Пройти оставалось никак не больше тридцати саженей, а между сваленными в кучи телами оставались широкие проходы, вот только вокруг пирамиды кружило несколько сотен жертвенных душ. Ну как ринутся на нас все скопом?

— Строимся! — приказал Седмень.

Я подступил к Дарьяну и Огничу, намереваясь при прорыве держаться бывших соучеников. Фургонщик обеспокоенно заозирался.

— А как же призраки?

Кукла презрительно скривилась, Клюв глянул вверх и мысленно процедил:

— Они лишь приманка для демона! Корм!

Дарьян оказался с духоловом полностью согласен. Не дожидаясь остальных, он первым двинулся к пирамиде, ещё и сказал небрежней некуда:

— Предоставьте их мне! — После чего на ходу раскинул руки, будто намеревался обнять всех призрачных тварей разом.

Он сказал нам, мы его услышали.

Сказал вслух.

Черти драные, быть того не может!

Кровавые души метнулись к Дарьяну, начали врываться в его дух и растворяться в нём, переполняя извращённой силой. Фигура книжника враз засветилась призрачным багрянцем и начала терять материальность, её оторвало от каменных плит и даже приподняло на пару локтей. Дарьян точно взлетел бы и выше, не метни в него старший из учеников школы Извечного полдня сгусток ослепительного сияния. При попадании тот обернулся цепями солнечного света, и они приковали дух книжника к земле, задержали.

Я рванул было к товарищу, но сразу остановился, не понимая, что в такой ситуации можно предпринять и нужно ли предпринимать что-либо вовсе, ведь в прошлый раз во время небесного прилива Дарьян обуздал прорезавшийся атрибут самостоятельно, без всякого содействия наставников. Правда, тогда приблудные духи лишь кружили вокруг, сейчас же кровавые души врывались в книжника и бесследно в нём растворялись.

— Жалкие черви! — прошипел Дарьян, силясь высвободиться из призрачных пут, и вновь я предельно чётко расслышал его, будто в омуте и не властвовала тишина.

— Он одержим! — раздался мысленный крик Червеня, а миг спустя книжник дёрнулся так, что лопнула и развеялась вспышкой золотистого мерцания одна из полудюжины магических цепей.

Тайнознатцы взялись перехватывать кровавые тени, но тех было слишком много, и некоторые из них успевали до книжника дотянуться. Лопнула вторая цепь, и я выхватил из подсумка зачарованный ошейник, в прыжке защёлкнул его на шее Дарьяна.

Книжник взвыл и неожиданно резким тычком отшвырнул меня прочь, а миг спустя лопнули и раскалёнными стальными обломками разлетелись зачарованные звенья. Ошейник лишь на миг остановил приток силы, но даже этой мимолётной заминки хватило, чтобы охватившее фигуру Дарьяна сияние померкло и он опустился почти к самой земле.