Девушки бури и тени - Нган Наташа

– Мы уже простили тебя, – улыбаюсь ему я.

– Спасибо, что вернулся, Меррин, – говорит Шифу Цаэнь.

Майна мотает головой.

– Мне так жаль, что я не смогла защитить Бо и Хиро. Ты был прав. Я подвела вас, – её голос срывается. – Вас всех.

Меррин прочищает горло.

– Спасибо, Майна, – натянуто отвечает он.

– Обед готов! – раздаётся крик с другого конца палубы.

Мы собираемся под брезентом. Когда Лова проходит мимо меня с тарелкой чечевицы с орехами кешью, политыми мёдом, она наклоняет голову к моему уху. Её голос напоминает шелковое мурлыканье.

– Какая жалость, что в меню нет птицы, запечённой целиком. Также нет сладкого соуса чили, с которым чечевица была бы просто восхитительна, – она причмокивает губами; её глаза озорно блестят. – Это почти лучшее, что когда-либо касалось моего языка, – когда румянец заливает мне щёки, она поднимает голову, повышая голос, чтобы обратиться к группе. – Птица очень вовремя. Мы всего в двух часах пути от лагеря. Так что не ешьте слишком много — сегодня вечером мы будем пировать в истинном стиле Амалы, и вам захочется чтобы в желудке было пусто, чтобы как следует наесться.

– Никогда не думал, что увижу одно из тайных убежищ печально известного Кошачьего Клана, – криво усмехается Меррин.

– Никогда не думала, что вернусь,– бормочет Нитта.

– Вообще-то, – говорит Лова, – я думаю, будет лучше, если вы двое останетесь за воротами лагеря, учитывая все обстоятельства. Уверена, вы понимаете. Я распоряжусь, чтобы на корабль прислали еду, одежду и постельные принадлежности вместе с ваннами для купания. У вас будет всё, что нужно.

К моему удивлению, Меррин, кажется, испытывает облегчение от этой новости, а Нитта кивает.

– Хорошая идея, – коротко говорит она. – Спасибо.

– Подождите, – говорю я. – Так нечестно. Нитта и Меррин сражались на нашей стороне на каждом шагу этого пути. Они заслуживают такого же тёплого приёма, как и все мы.

– Вот именно, – соглашается Лова. – Но боюсь, что кошки не будут им рады. У нас давнее недоверие к птицедемонам, а Нитта – изгнанница, – она пальцами зачерпывает чечевицу и отправляет её в рот. – Так будет намного удобнее для всех.

– Всё в порядке, Леи, – шепчет мне Нитта. – В любом случае, у меня и так много друзей, и все они здесь.

Мы сталкиваемся плечами, улыбаясь. По другую сторону от неё Меррин отворачивается.

С уколом грусти я понимаю, что после слов Нитты он, должно быть, вспомнил о Бо.

После обеда Лова, Оза и Нор готовятся к прибытию в лагерь, остальные помогают, чем могут. Амалы – кочевой клан. Они путешествуют по пустыне пятью группами на случай засады, никогда не останавливаясь в одном месте дольше двух месяцев. Пока я помогаю ей надежно закрепить наши припасы на палубе, Нор рассказывает мне, что каждый лагерь назван в честь одного из богов, которым поклоняется Кошачий Клан.

– В какой из них мы идём? – спрашиваю я.

– Лагерь Самси. Он самый маленький, но, безусловно, самый шумный, чего и следовало ожидать, поскольку назван в честь Бога Проказ и Неприятностей, – она подмигивает. – Надеюсь, ты в праздничном настроении.

– Что-то мне не кажется, что сейчас лучшее время для вечеринки, – сухо отвечаю я.

Старая женщина-тигрица становится серьёзной.

– Иногда, Леи, вечеринка – это именно то, что нужно в такие моменты, как этот. Всё становится очень мрачным, и надолго. Всем нам пойдёт на пользу немного повеселиться, пока можно, – она поднимает глаза на свист Ловы. – Я бы посоветовала тебе взобраться на планшир и крепко держаться. Мы уже несколько недель не были в лагере. Генерал наверняка захочет выступить в своей любимой манере.

— Дай угадаю, – вздыхаю я. – С помпой?

Когда мы все направляемся к перилам, я переглядываюсь с Ниттой. Она выглядит взволнованной.

– Давно ты тут не была? – киваю я в сторону лагеря.

– Слишком долго, – она проводит рукой по своим песочного цвета волосам и выдыхает. – И недостаточно долго.

– Что именно у вас произошло? – спрашиваю я, понижая голос. – Не могу представить, чтобы вы с Бо сделали что-то такое, что могло бы кого-то расстроить, – когда она приподнимает бровь, я добавляю: – Хорошо, может быть, виноват только Бо. Но всё же, ничего настолько серьёзного, чтобы это каралось изгнанием.

Бледно-зелёные глаза Нитты печальны.

– Помнишь, я говорила Меррину, что тайны – это самое опасное в мире? – она бросает взгляд через плечо в направлении Ловы. – Ещё хуже, когда те, с кем ты делишься тайнами, не доверяют тебе.

Прежде чем она успевает что-то объяснить, Лова свистит снова, и мы спешим к перилам. Лова в одиночестве восседает на носу лодки, словно ожившая фигура, её мускулистые львиные бёдра согнуты, роскошные светлые волосы развеваются на ветру. Солнечный свет переливается золотыми нитями на её рубашке персикового цвета и расклёшенных хлопчатобумажных брюках. От парусов к её запястью тянется веревка. Лодка движется быстро, легко скользя по песку, как стрекоза.

Высокое солнце освещает плотное скопление палаток и юрт из лоскутного материала, все из разноцветных тканей. Между ними натянуты плетёные ленты, украшенные фонариками и талисманами на удачу. Лагерь расположен рядом с оазисом. Палатки стоят рядом с берегом, вода в оазисе искрится. Финиковые и фиговые пальмы отбрасывают тень на песок. Несколько лошадей привязаны к их стволам. Они вытягивают шеи, чтобы глотнуть воды.

Когда мы подъезжаем ближе, со смотровой вышки в центре лагеря раздаётся звук горна. Некоторые из Амалов выбегают, радостно крича и хлопая в ладоши.

Лова взволнованно вскрикивает.

– Кошки, – ворчит Меррин рядом со мной. — Всегда такие шумные...

Он подпрыгивает, когда Нор отвечает на зов, дуя в рожок из слоновой кости прямо ему в ухо.

– Приготовьтесь! – кричит с носа Лова.

Она отскакивает назад.

Пальцы едва успевают схватиться за поручень. Лова отплывает назад, скользя по воздуху. Веревка на её запястье натягивается. С радостным воплем она огибает центральную мачту, разворачивая паруса. Корабль кренится в сторону. Мы падаем на планшир, а противоположный борт лодки высоко вздымается. Песок летит мне в глаза. Я кашляю и отплевываюсь, цепляясь за корабль. Горячий ветер обжигает кожу и треплет одежду, а лодка делает резкий поворот. Смех Ловы разносится в воздухе, когда она снова прыгает и разворачивает паруса в противоположном направлении, чтобы повести нас вокруг лагеря Самси по широкому кругу.

Когда мы, наконец, останавливаемся, нас приветствуют хриплые возгласы. Руки колотят по бортам лодки. Нор, Оза и Лова улыбаются и уже спрыгивают вниз к радостной толпе.

Я поднимаюсь с того места, где свернулась в клубок у перил.

Майна подходит и протягивает руку.

– Лова... немного экстравагантна, – признаётся она.

– Ты думаешь? – я откидываю волосы с глаз.

Меррин взъерошивает перья, чтобы стряхнуть песок, а Нитта цепляется за поручни, чувствуя тошноту. Тем не менее, оба выглядят довольными, что не присоединятся к нам, и я коротко прощаюсь с ними, а потом схожу с лодки вместе с Цаэнем и Майной. Лова, Нор и Оза уже далеко впереди, их поглотила толпа собратьев по клану, едва они оказались на земле. Мы спешим за ними через пески.

После целой недели путешествий по пустынным просторам дюн, от шума и суеты лагеря я немного нервничаю — не говоря уже об огромном количестве демонов. Везде сверкают кошачьи зубы и блестят острые глаза, провожающие нас взглядом. Воздух пустыни насыщен запахами меха, пота и готовящейся пищи. Дым благовоний вьётся от больших уличных горелок, покрывая всё вокруг дымчатой пленкой. Мы пробираемся сквозь извилистый лабиринт проходов между палатками, где члены клана обмениваются товарами, сплетнями и шутками. Большинство из них одеты в ткани того же оттенка, что и расстеленные поперёк улиц. Некоторые предпочитают погреться на солнце: дети лежат, растянувшись, на прочных крышах юрт, сбросив сапоги и заложив руки за голову, а старые высохшие представители семейства кошачьих загорают в золотых лужицах солнечного света, пробивающегося сквозь щели в покрывалах, выплевывая семена лангсата и папайи на пыльный пол.