Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

— Порвалась, пришлось выбросить, — обнимаю абсолютно счастливую женщину. — Нечего грустить из-за одежды, когда мы все здесь — живые и здоровые.

— И притащившие на своём хребте целое состояние, — мимо Слепнёвых бесцеремонно протискивается Катерина, а за нею ловко проскальзывает Сергей Рюрикович. — Папа, там макров поштучно в полтора раза больше, чем мы грузили, а по совокупному объёму маны — аж в шесть! И это мы просто на глаз прикинули.

— Если всё так обстоит, то Кирилл Викторович уже может прицениваться к землям вокруг поместья! — Сорокин с волнением поправляет часы на запястье. — Но считать давайте потом, сейчас все к столу.

За едой Вадим Денисович не торопится с расспросами, давая всем передохнуть и насытиться. Но меня снедает любопытство, потому решаю не ждать окончания обеда.

— Матушка, неужели вы в такую даль забрались исключительно из благодарности к профессору? — интересуюсь я. — Или здесь есть ещё причина?

— Не вижу смысла скрывать, — улыбается Елена Львовна, — в Москве я оказалась по делам. Но обстоятельства сложились так, что мне удалось посетить это замечательное место. Вадим Денисович умеет увлечь своими рассказами.

Катерина поднимает глаза к потолку.

— Да уж, этого у него не отнять, — бормочет под нос девушка. — Как начнёт байки травить, так и не остановишь…

— Кстати, об увлекательности, — извлекаю из сумки на свет два дымчато-чёрных макра. Протягиваю один Сорокиной, второй — Медянкину. — У меня тут два сувенира для глубоко увлечённых наукой людей. Постарайтесь найти им какое-нибудь интересное применение.

Две пары глаз вытаращиваются на меня в полном изумлении.

— Вы хоть понимаете, что отдаёте? — выдавливает из себя наконец Рюрикович. — Каждый из этих макров целый состав от Москвы до Петербурга на одном заряде потянет! Вы где вообще такое находите?

В глазах Катерины вспыхивает непреодолимая тяга бросить всё и рвануть обратно в мастерскую немедленно.

— Где нахожу — там, увы, больше нету, — загадочно улыбаюсь, подмигивая изобретателям. — Но в мире ещё столько неизведанных мест…

Медянкин, словно спохватившись, ныряет во внутренний карман, доставая оттуда знакомую коробочку.

— Мы с Катериной Вадимовной на досуге кое-что подготовили, — подвигает он ко мне футляр, через прозрачную крышку которого проглядывают знакомые чешуйки. — Не то, чтобы функционально — скорее эффектно. Но в качестве подарка девушке — самое то. Попробуйте нажать на центральную.

Откинув крышку, выполняю указание — и чешуйки выстраиваются в две плавно изогнутые дуги, из которых вырастают полупрозрачные перья. Да это же один в один крылья якула!

— Достаточно приложить к коже или одежде между лопаток — и она прикрепится сама, я проверяла, — довольно улыбается Катерина. — Повторное нажатие сложит крылья, тройное — отсоединит украшение от тела.

Скороходов слегка розовеет и расплывается в мечтательной улыбке. Видно, представляет эти крылышки на какой-нибудь девице.

А я бережно сворачиваю украшение и убираю в футляр. Думаю, Таня будет пищать от восторга!

Внезапно перстень на моей руке будто охватывает зелёное пламя.

«…на помощь! Кирилл, дядя, он…» — раздаётся в моей голове отчаянный крик сестры.

И тут же обрывается, будто кто-то зажал ей рот.

Матушка, словно что-то почувствовав, роняет вилку и испуганно смотрит на меня:

— Кирилл, что случилось? На тебе лица нет.

А я впервые в жизни не могу подобрать слов.

***

Машина, помогавшая нам вывезти Медянкина со складов, летит по дороге с такой скоростью, что невозможно разобрать пейзажи вокруг.

В салоне висит напряжённое молчание. Каким чудом Катерине до сих пор удаётся не свалиться в кювет — не понимает никто. Она резко выворачивает руль, вписываясь, не сбавляя скорости, в очередной поворот — и вдалеке показываются ворота нашей усадьбы.

Створка чуть приоткрыта и покачивается на ветру.

Автомобиль, разбрасывая гравий, резко тормозит, занося задние колёса.

Мы с Глебом одновременно выпрыгиваем из задних дверей, сжимая своё оружие в руках. Вокруг — ни единой живой души. Только на воротах покачивается какой-то грязный полотняный мешок.

— Смотри! — Глеб указывает нам под ноги.

На камнях, у самых ворот, тёмные пятна. Кровь!

Дурное предчувствие накатывает всё сильнее, когда я, сдерживая рвущиеся наружу проклятия, отвязываю от ворот мешок. Засохшие коричневые кляксы на ткани едва уловимо пахнут железом.

Засовываю руку внутрь — и на свет появляется прядь тёмных волос и свёрнутый лист бумаги.

Бросаю взгляд на Елену Львовну, которая замерла на переднем сидении автомобиля. Её лицо белее мела, а губы беззвучно шевелятся, будто в молитве.

Решительно разворачиваю записку, в которой всего три предложения.

«Девчонка у нас. Ждём тебя в старом карьере с десяти до одиннадцати вечера. Явишься без дарственной на поместье или опоздаешь хоть на минуту — больше никогда не увидишь её живой».

Глава 36

Потапа с Софьей мы обнаруживаем на кухне.

Слуги лежат на полу так, будто были застигнуты врасплох: рядом валяется садовый секатор и разбитый графин, из которого натекла лужа воды.

Опасаясь худшего, проверяю пульс — и с облегчением выдыхаю: оба живы, хоть и без сознания.

Оставляем пострадавших под присмотром матушки и Катерины, вооружившейся Глебовым арбалетом. Отдаю напарнику Выжигатель — и мы расходимся в разные стороны осматривать весь дом снаружи и изнутри.

Каждые пять минут пытаюсь связаться с Татьяной, но та не отвечает.

Клянусь Великим Рандомом, когда я найду этих уродов, они пожалеют, что не сдались стражам порядка сразу сами!

Змей молчит, даже не пытаясь предложить пари. Видимо, тоже переживает.

— Не грусти, Яков, Танюшка себя в обиду так легко не даст, — машинально успокаиваю обоих нас разом. — Не должны они ей навредить, раз выкуп требуют.

В итоге нос к носу сталкиваемся с Глебом у парадного входа, так ничего больше и не обнаружив. И с этими невесёлыми вестями отправляемся на кухню, где оставили женщин.

Катерина вскидывает арбалет на звук открывающейся двери, но, узнав нас, облегчённо выдыхает.

— Пусто, — отрывисто сообщает Глеб. — Ни единой живой души во всём доме. Кроме нас.

— Что же делать дальше, Кирилл? — матушка старается держаться, но по голосу понятно, как тяжело ей это даётся. — Даже если бы мы захотели, бумаги за такой короткий срок подготовить не удастся. На что эти негодяи рассчитывали?

— Запугать и подавить волю к сопротивлению, — сам не замечаю, как начинаю мерять шагами кухню из угла в угол. — Такие как они делают страх своим оружием против ни в чём не повинных людей. Но мы не станем сидеть сложа руки. Где этот карьер?

— В паре вёрст дальше по дороге, — Елена Львовна поднимает голову. — Ты разве не помнишь, как там в детстве пропадал, несмотря на наш с отцом запрет?

Конечно же, не помню! Но сейчас это не важно. Татьяну надо спасти, чего бы мне это не стоило!

— Увы, нет, — с сокрушённым видом качаю головой. — Наверное, в тот раз так по голове наподдали, что память до сих пор не восстановилась… Матушка, можно ли туда на машине подъехать? Надо выяснить, вправду ли там эти уроды окопались.

— Здесь требуется действовать максимально тихо, — Глеб стискивает рукоять арбалета. — Иначе они могут навредить твоей сестре.

— Потому про машину и спрашиваю, — киваю, соглашаясь со сказанным. — У неё грохота двигателя не слышно — значит, можем незамеченными близко подобраться. И отступить, разумеется, когда придёт время. На такой скорости нас никто не догонит.

— Можете на меня рассчитывать, — Катерина смачно бьёт кулаком, затянутым в кожаную перчатку, о ладонь другой руки. — А батя меня ещё отпускать не хотел…

От такого дружеского участия в груди разливается непривычное тепло.

— Друзья, спасибо, что вы со мной в этот нелёгкий час, — обращаюсь я к обоим сразу. — Надеюсь, у меня будет возможность отплатить вам тем же.