Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Вот вам сродство энергий как оно есть!

Сработало!

Вот только если перетряхнувшая сияние линзы судорога нисколько не повредила накопителям ревнителей, попросту не докатившись до них по золотистым силовым лучам, то сердцевина моей дешёвки от её толчка расплавилась в один миг. Оболочка непременно взорвалась бы, не стискивай я её своей волей, а так энергия лишь частично просочилась через зачарованное стекло — пусть руку и обожгло ядовитым пурпуром, но пальцев я из-за этого не разжал.

Нет, нет и нет! Сработало же! Сработало!

Аспект лившегося в сердце жреца силового потока исказился, в том прорезались пурпурные тона, а затем начало медленно меняться и свечение зависшей над пирамидой звезды, да только именно что — медленно. Чрезвычайно медленно и неспешно!

«Аспекты слишком близки», — наверное стоило бы подумать мне, но все мысли уже вышибло из головы, в той осталось одно только нежелание подыхать.

Ещё — боль.

Восстановить целостность алхимического накопителя не было никакой возможности, мне оставалось лишь стискивать своей волей стеклянную оболочку, и попутно жечь расплавленную сердцевину малой печатью воздаяния, напитывая, напитывая и напитывая её пурпуром. Решительно все силы уходили на искажение аспекта лившейся через шар энергии, и когда вслед за сердцем жреца начала пульсировать сотворённая ревнителями солнца линза, я к такому повороту оказался откровенно не готов.

Черти драные, нет!

Если прежде небесная сила лишь жгла ладонь и пальцы, то тут при каждом сокращении перерождающегося сердца она начала врываться в меня пурпурным огнём, способным не только отравить кровь, но и превратить её в пламя.

О да! Кровь непременно вспыхнула бы, обратив меня в кусок порченого мяса, не сумей я вовремя ослабить напор энергии — оттянув из руки, я вобрал её в оправу и уж совсем было собрался вышвырнуть вовне по другому исходящему меридиану, как вдруг сообразил, что имею дело с чистейшим пурпуром. А если и не с чистейшим, то именно таким, который мне и нужен.

Я ведь сам искажаю аспект! В основе всего мой собственный аргумент!

И упустить такую возможность прорваться в следующий ранг⁈

Все эти размышления промелькнули в один миг, я даже привычный шепоток «взял чужое — жди беды» вроде бы расслышал, но не выбросил энергию вовне, а начал сгонять её жгучие излишки к солнечному сплетению, накапливать их там, сжимать и стискивать, не позволяя расплескаться и спалить к чертям собачьим такого замечательного меня!

Плотнее, плотнее, ещё плотней!

Через не могу!

И всё бы ничего, но перерождающееся сердце билось всё чаще и чаще, волны энергии врывались в меня уже просто беспрестанно, и не было этому ни конца ни края. В отчаянии утопающего, пытающегося выпить море, я вбирал в себя небесную силу и сжимал её своей волей до такой степени, что внутри заполыхала пурпурная звезда. И чем ярче она разгоралась, тем яснее я осознавал, что теперь попросту не сумею остановиться и перенаправить вливавшуюся из накопителя энергию к исходящему меридиану, что стоит лишь на самый краткий миг отвлечься от её уплотнения, и меня неминуемо разорвёт.

Да и попробуй ещё — вытолкни из себя этот драный пурпур! Абрис горел огнём, узлы скрутило, шею охватила раскалённая струна, в глазах — красным-красно. Тут бы выдохнуть да вдохнуть!

Вобрать! Сжать! Удержать!

И не беру я чужое — оно само в меня рвётся, не остановить!

Горю!

Разумеется, я в любой момент мог отдёрнуть руку или разжать пальцы, но только перестану искажать аспект вливавшейся в силовую линзу энергии, и ритуал перерождения вновь пойдёт своим чередом. И тогда мы точно сдохнем, ну а так всё зависит исключительно от меня. Всего-то и нужно, что немного продержаться, вытерпеть очередную драную малость, совладать при этом с лютым напором энергии и не выгореть изнутри. Просто не оказаться слабаком и бездарем!

Удерживают же другие адепты в себе талант энергии, а я так уж точно не хуже прочих!

Но — горю, черти драные! Горю!

Свечение зависшей над пирамидой звезды искажалось невыносимо медленно, и тем не менее в нём всё отчётливей проявлялся пурпурный оттенок. А ещё с каждым мигом вместилище ритуальной энергии сокращалось всё резче и резче — я даже упустил тот миг, когда на одном из таких рывков сердце жреца лопнуло, расплескавшись вспышкой багряного сияния!

Бесформенная груда плоти рухнула чуть в стороне от нас, и тотчас я подался назад — сделал это ещё даже прежде, чем в сознание ворвался истошный мысленный визг:

— Сгинь!

Да что там — подался! Меня будто ударом молнии отбросило!

Покатившись по каменным плитам, я отшвырнул алхимический шар, и тот взорвался беззвучным пурпурным всполохом. Накопители ревнителей засветились в разы сильнее прежнего, силовая линза вновь налилась золотым сиянием и окончательно преобразила бившую из алтаря энергию кровавого ритуала. Луч солнечного света вонзился в бурлившую над пирамидой белизну астрала, прошил ту насквозь и соединился с зависшим в зените светилом.

Полыхнуло так, что на миг я попросту перестал хоть что-либо видеть!

Пронзительное сияние извечного полдня вмиг разошлось на всё небо, пролилось на омут и развеяло заполонившую его порченую силу, но полностью или частично — я не разобрал. Было не до того. Пытался вдохнуть, силился выдохнуть. Втянуть в лёгкие воздух, вытолкнуть переполнявшую меня энергию.

Не получалось ни то, ни другое — спазмы скрутили и мышцы, и абрис. И поделать с этим я при всём желании ничего не мог. Мог лишь корчиться и задыхаться, постепенно запекаясь изнутри.

Миг спустя бивший в небо луч ударил в обратную сторону, проплавил в алтаре дыру и разом выжег всю переполнявшую пирамиду энергию. Сразу погас, и тотчас разлетелась ворохом золотых искр солнечная линза, рассыпались стеклянным крошевом накопители. Ревнители покачнулись, а груда гниющей плоти, которой обернулось чудовищно раздувшееся сердце жреца, дрогнула и проросла щупальцами, обернулась демоническим порождением паука и осьминога.

Я вдохнул.

Глава 29

12–27

Собранная к солнечному сплетению энергия сияла пурпурной звездой, мерцала и пульсировала в такт сердцебиению, она могла взорваться буквально в любой момент — да и взорвалась бы уже, если б не судорожная хватка моей воли. Но попробуй сохрани сосредоточенность, когда горят огнём лёгкие и бьётся в корчах тело!

Я пытался, пытался и пытался выдавить из себя небесную силу и одновременно стискивал сгусток жгучего пурпура, не позволяя ему расплескаться, в итоге не сумел выдержать верный баланс, и энергия вырвалась в излив обжигающей волной, ударила в первый узел и едва его не разорвала, свела судорогой и заставила сжаться, стала просачиваться дальше медленно-медленно или даже не просачиваться вовсе, а продавливаться. Дух и тело начали спекаться в единое целое, и будто мало того — демоническое отродье очухалось и поднялось на своих отростках-щупальцах. Уродливая туша разом взметнулась на два человеческих роста, распахнулись горевшие злобным безумием блюдца-буркалы, с омерзительным чмоканьем распахнулась страшенная пасть.

Ближе всего к этой образине находилась четвёрка учеников школы Извечного полдня, именно к ним два щупальца и устремились. Старший из ревнителей солнца успел прикрыться золотистым барьером, но удар демонической конечности оказался столь силён, что парня сбило с ног и покатило кубарем. Он рухнул в лестничный проём, и это ему ещё повезло — стоявшего рядом юнца сочившееся кровью щупальце обвило и подтянуло к раззявленной пасти. Демон разом откусил жертве голову, а изуродованное тело метнул в одного из припустивших прочь юнцов.

Хрустнуло! Чудовищный удар снёс бедолагу с крыши, и лишь последний из четвёрки ревнителей солнца сумел благополучно укрыться за спинами пластунов.

Повезло.

Ему повезло, не мне.

Я валялся на каменной плите, не в силах ни подняться на ноги, ни избавиться от выжигавшей меня изнутри энергии. Стискивал, стискивал и стискивал своей волей тугой сгусток жгучего сияния, стремясь поскорее выдавить его из себя, — и всё впустую. Сознание начало путаться, на миг я утратил сосредоточенность, и хватка моей воли соскользнула с ядра. Оно тотчас дрогнуло и начало разбухать, окуталось призрачным огнём, который враз докатился до оправы и своим натиском без малого её разорвал. Каким-то чудом мне удалось перебороть этот напор, а дальше прикипевшие к узлам верхнего полукружия языки пурпурного пламени свились в энергетические жгуты, и небесная сила хлынула из едва не лопнувшего ядра сразу по четырём направлениям. Напор на излив резко ослаб, на первый план выдвинулась боль в расшатанных узлах и перегруженных меридианах — старых и новых, прожигаемых прямо сейчас.