Хранительница чудовищ (СИ) - Журавлева Юлия

От таких подробностей у меня мурашки побежали по коже. Он мог бы стать королем, и мы бы не сидели в одной комнате у камина.

— Я рад, что этого не случилось. И рад, что у меня появился сначала первый, а затем второй двоюродный брат. Теперь я гарантированно защищен от короны. — Он усмехнулся и выдохнул. — Четыре года назад много чего произошло. В результате моих родителей сослали в дальнее поместье, сестру отправили в школу при храме ушедших для последующего посвящения в жрицы. Меня просто попросили держаться подальше от дворца и не делать глупостей.

— Твоя сестра теперь жрица?

Я мало знала о служителях. Это была определенно почетная роль, но с кучей ограничений.

— Нет, я ее вытащил. С огромным трудом. Сначала пришлось вернуть свои позиции, а для этого получить гримуар, как раз подвернулась такая возможность. Гримуар дает силы, делает своего хранителя уникальным магом. Но, как бы сказать, это специфический артефакт, он обладает собственной волей. Мой никак не хотел подчиняться, я думал: или умру, или сойду с ума. Если бы не сестра — я бы точно отказался от него, вернув прежней владелице.

— Но разве так плохо быть жрицей?

— Адель не была рождена для этого, — покачал головой Марьян. — Она живая веселая девочка, теперь уже девушка, а тогда ей едва исполнилось пятнадцать. При посвящении проводят специальные обряды, после них человек становится стерилен и утрачивает часть эмоций. Я не хотел видеть сестру такой.

Он наклонился, и челка упала ему на лицо, почти закрыв глаза.

— Но оказалось, что отдать девочку в храм намного проще, чем ее оттуда забрать. Отозвать Адель обратно не сумел даже король. Храмовники, как и мехи, это государство в государстве, вмешиваться в их внутренние дела Георг не вправе. И ему об этом мягко напомнили, спросив, стоит ли судьба какой-то девочки лояльности жрецов.

— Но ты же ее забрал? — Я сама слышала, как звенела надежда в моем голосе.

Марьян может все, почему-то я в нем не сомневалась. Представляю, как верила в него сестра.

— Да, им пришлось пойти на уступки. У меня в руках был гримуар, и я заявил: или они возвращают Адель, или я насылаю на них такие проклятия, что им и в кошмарных снах не снились, и плевать хотел на любые последствия. Угроза сработала, но к храмам мне теперь лучше не подходить. — Он зло усмехнулся, и огонь в камине, следуя за его эмоциями, вспыхнул ярче, едва не выбравшись из своей ниши наружу.

Уверена, он не рассказал и десятой части того, чего ему стоило все это провернуть. Зато о своей сестре он потом говорил много и с удовольствием, я даже заслушалась. И поняла, что завидую.

Как это, наверное, здорово — иметь такого брата!

Как-то некстати вспомнилось первое впечатление от него — холодного, гордого, надменного.

Потом второе, когда он и вовсе показался мне ненормальным, способным на многое, но не в хорошем смысле этого слова. Как он активировал узор на моей коже, как притащил к себе.

А теперь я видела в нем совершенно другого человека. Отчаянного, готового биться за дорогих ему людей до последнего. Заботливого. Внимательного.

И все это мне безумно нравилось.

— Мар, — я посмотрела на него, решаясь, но не в силах сделать последний шаг, — мне страшно.

— Ты что-то чувствуешь? — тут же посерьезнел он. — Узор? Магия?

— Нет, не из-за этого. — Я замялась, не зная, как лучше сказать.

Вернее, я отлично знала, как сказать хорошо и понятно, но язык не поворачивался.

— Тогда в чем дело? — Мар пристально смотрел на меня, ожидая внятного ответа.

И под таким взглядом я чувствовала себя просто ужасно. Вот как ему объяснить?

— Я… боюсь боли, — начала издалека. — Я мало что помню, когда на меня только наносили все эти знаки и символы… Но было очень больно. И потом у жрецов…

— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. — Он коснулся моей ладони осторожно-осторожно, но прикосновение все равно отозвалось во всем теле.

Я невольно вздрогнула — не от страха, а от какого-то предвкушения и другого, зарождающегося в животе чувства. Но Мар расценил это по-своему и быстро убрал руку, отстраняясь.

— Когда мы… ну… будем вместе, — я не поверила, что сумела это произнести, — будет не очень больно?

Глаза мага расширились, и от его темного-темного взгляда перехватило дыхание. В нем было столько всего, что мои эмпатические щиты не выдерживали настоящей бури и сминались один за другим.

Мар долго всматривался в меня, видимо, пытаясь понять, насколько я серьезна. Я же нервничала, но не отводила глаз, наблюдая, как он медленно склоняется ко мне.

— Я постараюсь, чтобы больно не было. — Последние слова коснулись моих губ вместе с его горячим дыханием.

Вначале поцелуй был осторожным, почти невесомым. Маг будто пробовал меня на вкус, легко проходился языком. Одна его ладонь легла мне на спину, притягивая ближе, вторая на затылок, а поцелуй из осторожного становился требовательным и напористым, глубоким и чувственным. Дыхание срывалось, воздуха не хватало, и Мар оставил мои губы в покое, проложив дорожку из поцелуев от шеи до плеча. Шнуровка на платье, как по волшебству, разошлась, лиф съехал, но сейчас я отмечала это краем сознания, почти не придавая значения.

Стыдно не было, кажется, весь стыд сгорел в той страсти, с которой целовал меня темный маг. То и дело возвращаясь к губам, а потом вновь опускаясь ниже, каждый раз заходя все дальше.

Платье отлетело в сторону, сорочку Марьян одним движением спустил до талии. Первым порывом было прикрыться, и я дернулась, но Мар перехватил мои руки, заведя за голову и легко удерживая оба запястья одной рукой. Второй он беззастенчиво ласкал грудь, тут же проходясь поцелуями. Все ощущения обострились разом, я стонала и выгибалась навстречу, кусала губы, о чем-то просила, буквально растворяясь в его ласке, теряя голову и всю себя.

И даже не поняла, в какой момент оказалась перед ним совершенно обнаженной. Меня не держали, но больше прикрываться не хотелось. Хотелось трогать и гладить самой, принять участие в этом безумии, поддаться ему полностью, раствориться в нем без остатка.

— Ива, — то ли вздох, то ли стон сорвался с губ мага, а его полный восхищения взгляд ласкал не хуже умелых пальцев.

Марьян провел рукой по моим ключицам, потом погладил плечо. Он выпускал магию, но она не жалила и не жгла, а распаляла еще сильнее, делая прикосновения только отчетливее и острее.

Все мое тело сейчас покрывал узор, но, как ни странно, больше это не пугало. Все отошло на второй план и потеряло значение.

Я сама, не в силах ждать больше, сняла с него рубашку, а следом потянула завязку на домашних брюках. Никогда бы не подумала, что буду так восхищаться красотой обнаженного мужчины, но от его вида захватывало дух, и я невольно сжала ноги, чувствуя внизу нарастающую пульсацию и жар.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

И этот шепот отдавался вибрацией во всем теле. Я прильнула к Марьяну и с наслаждением обняла за плечи, прижимаясь еще ближе, чувствуя его всего, горячего и такого же возбужденного. Мар коленом раздвинул мои ноги, ложась сверху, накрывая собой и снова целуя.

А потом я сама подалась навстречу, чувствуя одновременно боль и захлестнувшее удовольствие, заставившее прогнуться в спине. Было непривычно, странно и в то же время невероятно хорошо. Такое пронзительное ощущение наполненности, целостности и близости, словно мы больше не два человека, а одно единое целое. Две половинки, нашедшие друг друга, идеально совмещающиеся и подходящие одна к другой.

Наши дыхания, стоны, движения смешались. Я слышала его шепот, заклинания, окутавшие нас и заставляющие становиться еще ближе, прижиматься еще теснее.

Я вся горела, и узор горел на коже. Магия внутри бурлила, требуя выхода, и в какой-то момент, кажется, она выплеснулась из меня вместе с криком удовольствия, когда тело окончательно перестало подчиняться.

Теперь я знала, что такое «отдаться кому-то», потому что больше себе не принадлежала.