Девушки судьбы и ярости - Нган Наташа

Раздается пронзительное тявканье, затем дверь открывается, и появляется мохнатая чёрная мордочка с яркими соболиными глазами и висячими ушками, с белым пятном на мордочке. Маленькая собачка забегает внутрь, виляя так сильно, что я едва могу удержать её. Я опускаюсь на пол, подхватываю её на руки.

– Мы называли её Квей, – говорит отец, пока щенок облизывает меня. – Я подумал, что мы могли бы сохранить традицию матери называть собак по названиям блюд. Но кличку можно и сменить, если тебе не нравится...

– Это прекрасно, – говорю я, изо всех сил пытаясь сдержать слёзы.

Уже второй раз мне дарит квей тот, кого я люблю.

– Не пускайте её в дом! Её ещё не приучили к лотку!

Голос Тянь доносится из кухни вместе с растерянным ответом Лилл:

– Кого не приучили к лотку? Леи?

Мы с отцом смеёмся. Мы выводим маленькую Квей на веранду, передо мной расстилается наш прекрасный сад. Послеполуденное солнце освещает заросший травой участок. Старая смоковница увешана плодами.

– Она понравится девочкам, – говорю я, щекоча Квей за ухом, что так нравилось Бао.

– Шала и Аоки уже её обожают, – говорит отец.

– С ними всё в порядке? – я колеблюсь.

– Настолько хорошо, насколько ты могла ожидать, – отвечает он и улыбается. – Я рад, что ты решила вернуться домой, Леи.

Дом.

Хотя я улыбаюсь ему в ответ, в груди поднимается боль при воспоминании о том, что я поняла в тот последний день во дворце. Я дома – а когда девушки со мной, ощущение становится другим. Но сейчас я вдали от другого дома.

И снова, после стольких лет борьбы за возвращение друг к другу, я нахожусь на другом конце света от Майны.

Жизнь дома никогда не была более шумной.

Даже когда лавка не работает, а в прихожей полно людей, жаждущих взглянуть на меня, Лунную Избранницу, девушку, убившую Короля, в наших некогда тихих стенах кипит жизнь. Тянь притворяется, что ей это не нравится, хотя не так уж и тайно радуется возможности командовать таким количеством новых людей. Отец оживился, стал более энергичен, чем я когда-либо видела его после смерти мамы. Хотя он сказал мне, что ему и Тянь очень хотелось присоединились к битве во дворце, они остались в лагере, как я и просила, и с тех пор они восполняют это тем, что приносят как можно больше пользы. Тем не менее, Тянь в конце концов заявила, что ей надоело пресмыкаться перед лордами и леди кланов, которые явно недостаточно ценили её стряпню, поэтому они с отцом вернулись сюда, чтобы снова открыть лавку. Отец заставил меня пообещать, что я скоро приеду к нему.

Я не удивился, когда Шала и Аоки решили уехать с ними.

Шала сказала, что ей нужно спокойное место для родов, хотя я чувствую, что ей также хотелось уехать подальше от политического центра, в который превратился Нефритовый Форт. Наверное, она боялась, что кто-нибудь попытается причинить вред ребёнку, как только он родится. После битвы мы с Майной решили сохранить личность Шалы в тайне по той же причине – а также защитить её от вопросов и понимающих взглядов. И даже если многие подозревали, кто она, никто не осмеливался спросить.

Что касается Аоки, ей было больно каждый миг, пока она оставалась в доме Ханно. Майна рассказала ей о том, какая участь постигла её семью, за пару дней до того, как мы покинули Свободный Дворец, чтобы она могла выбрать, ехать ли в Нефритовый Форт с нами и другими девушками. Аоки была безутешна от этой новости. Мысль о боли, которую она испытывает, разбивала мне сердце. Мне так сильно хотелось подойти к ней, но мы так и не разговаривали с ночи перед битвой.

В конце концов Аоки согласилась поехать с нами в Нефритовый Форт только потому, что туда собирались Чжэнь, Чжинь и Блю. Она боялась расставаться с ними.

В Нефритовом Форте Майна позаботился о том, чтобы за Аоки ухаживали лучшие врачи и горничные Ханно. Со своей стороны, другие девушки не слишком осуждали Майну за то, что произошло. Не то чтобы они были слишком дружелюбны с ней, но когда они видели нас вместе в коридорах или на территории, они останавливались поговорить, и хотя выражения их лиц были немного жёсткими, я видела, что они старались.

Мы все старались.

Другого мы не могли сделать.

Затем мы получили известие о семье близняшек. Их родители и брат Аллум, к счастью, избежали битвы, которую Майна вела при Мараци, невредимыми, но они потеряли свой дом. Хотя его разрушил случайный пушечный выстрел со стороны Мараци, родители Чжэнь и Чжинь отказались что-то просить у Ханно. Они бежали из Мараци после оккупации Ханно, опасаясь последствий за тесные связи с двором. Они приехали в Нефритовый Форт, чтобы забрать близняшек, планируя переехать в Чёрный Порт, где у них были дальние семейные связи.

Но близняшки отказались покидать Аоки, пока та полностью не выздоровеет, и признались, что им тоже не нравится мысль оставлять Блю одну, у которой тоже теперь нет ни дома, ни семьи – вернее, её семьёй стали мы. Именно тогда близняшки предложили нам какое-то время пожить всем вместе, пока не… что ж, никто из нас не был уверен в том, что на самом деле означало это "пока не", но мы были уверены, что этого ещё не произошло.

Мне не нужно было спрашивать, я знала, что отец и Тянь были бы рады, если бы девушки остались. Поэтому, отправив вперёд гонца, чтобы предупредить их о нашем прибытии, мы вчетвером отправились в путь месяц спустя, как только врачи Ханно убедились, что Аоки идёт на поправку.

И в последнюю минуту четверо превратились в пятерых. Семья Лилл осталась работать в Свободном Дворце; Майна заявила, что приглашаются все обитатели дворца, которые захотят остаться, в любом качестве, которое сами себе выберут. Я открыто пригласила Лилл навестить меня, а её родители, казалось, были рады позволить Лилл побыть немного ребёнком, возможно, впервые по-настоящему в её жизни. Просто обычная молодая демоница отправляется в гости к своей подруге из Касты Бумаги.

У её приезда было одно условие: ей запрещалось обращаться ко мне "госпожа".

43. Майна

Майна вздохнула, откидывая назад слипшиеся от пота волосы, падавшие тёмными волнами на плечи. Она прошлёпала по коридору в свою спальню. Последние лучи света – с приходом осени ночи начинались раньше – косо проникали сквозь решетчатые окна. Майна расправила плечи, сделала глубокий вдох, превозмогая боль в бедре.

Ещё один долгий день. Многочисленные встречи вечно выматывали, но сегодняшняя была особенно сложной. После войны каждая провинция назначила временного губернатора, но дело дошло до принятия сурового решения о том, как лучше выбрать официальных представителей, некоторые кланы, которые изначально согласились на реструктуризацию, передумали. Это привело к нескольким бурным спорам.

Майна не могла сказать, хорошо ли она со всем справлялась. Она была самым молодым членом Нового Совета – теперь он был официальным, – но её звали Майна Сиа Ханно. Ей нужно было поддерживать наследие отца, и именно она сидела на его месте во главе стола. Кензо часто уверял её, что она хорошо справляется. Но это был Кензо. Он всегда её успокаивал.

Майне хотелось знать правду.

А для этого ей нужна Леи.

Она остановилась у своей двери. В течение трёх драгоценных месяцев они с Леи жили в комнате Майны. Сколь бы тяжёлым ни был её день, она знала, чем закончится каждый из них: она окажется в постели с Леи, к которой будет прижиматься своим гибким телом, уткнётся носом в копну её длинных волос, и они вдвоём заснут – или нет.

Ей так хотелось, чтобы сейчас за дверью её комнаты оказалась Леи.

Вместо этого там была другая.

– Добрый вечер, милая.

Лова сидела на подоконнике, закат светил сквозь ставни у неё за спиной, рисуя тигриные полосы на её светлой львиной шкуре.

Майна подошла к столику в углу, где горничные расставили чай и закуски.

– Тебе следует быть осторожнее, – сказала она, наливая две чашки. – Подобные сюрпризы могут закончиться серьёзной травмой.