Княжич Юра V (СИ) - Француз Михаил

И даже при том, что я это всё понимаю — всё равно, она свою выгоду получит. Я, блин, сделаю то, что она просит и то, что ей нужно.

А вот, если бы она повела себя стандартно: с тяжёлой давящей обидой во взгляде, со слезами и претензиями… возможно, уже сегодня наши пути разошлись бы навсегда. Даже притом, что наша таинственная связь бы осталась. Ведь это был бы конфликт. Жёсткое, открытое нападение, на которое я тоже ответил бы жёстко…

— И, наверное, у меня уже даже есть для тебя песня… — задумчиво проговорил я. А в голове голос певицы Максим уже начал выводить первые слова одного из её популярнейших хитов, буквально завоевавших, в своё время, сердца и уши российских мужчин. Тогда, в то время, она звучала из приоткрытых передних окон чуть ли не каждой проезжающей мимо машины, с телевиденья и из радиоприёмников. Пожалуй, такого подарка Алине должно хватить, чтобы… не загладить вину — оскорбление она всё равно запомнит, и оставит в памяти навсегда, тут лучше не обольщаться — женщины такие вещи никогда не забывают, но дать ей то, чего она хочет. Дать ей то, что, хотя бы на время, затмит в эмоциональном плане уже произошедшее.

И я негромко запел, вторя этому голосу, максимально, насколько мог похоже, подражая ему.

— 'Наверное, это мой рай — искать его отражение

В предметах чёрного цвета…'

Глава 38

Помните время, когда в Москве, после покушения, меня отец забрал в Кремль и дал «добро» на съёмки клипа-ответа по песне «Мы не ангелы, парень»? Тогда, когда съёмочному процессу был дан режим наибольшего благоприятствования. Когда у нас с Алиной имелись чёткие и максимально сжатые сроки на реализацию всех задумок? Помните? Я — помню. Так вот: то, что было тогда, в сравнении с тем темпом съёмки, который происходил сейчас — это передвижение улитки в сравнении с полётом истребителя. Ну, ладно, не истребителя — это уже перебор, но со стартом болида «Формулы-1» точно можно было сравнить: так же шумно, так же нервно, с рёвом, матом и запахом жжёной резины.

Я чувствовал свою часть вины и не сопротивлялся, а Алина… да ей, словно реактивный двигатель в задницу вставили… или динамитную шашку с подожжённым фитилём, который очень быстро уменьшается с дымом и шипением, а девочка должна, чтобы выжить, успеть закончить сразу оба клипа: свой и мой. Причём, начать делать это немедленно, прямо сейчас, «ещё вчера»… Нет, совершенно буквально: работа началась сразу же по завершении нашего разговора. То есть, мы договорили, встали со своих мест и пошли снимать клип. Хорошо ещё, что не побежали.

Не то, чтобы я этого её настроя не понимал и не разделял, на уровне интуиции на краю моего сознания тоже «тикал таймер». Это был не столько продукт рассудочных рассуждений, сколько неуловимое тревожное предчувствие надвигающейся бури, того момента, когда события понесутся вскачь, и станет уже не до съёмок.

Поэтому мы спешили и делали вещи буквально невозможные. А как иначе назвать темп: два клипа в два дня? Только чем-то невозможным и выходящим за рамки обыденной нормальности. С другой стороны, «нормальным» это и не было, ведь, что Алина, что я, на всю катушку использовали для ускорения съёмок свои «сверхъестественные способности». Чего только стоил перелёт всей нашей съёмочной группы вместе с оборудованием, гримёрами и реквизитом в столицу Персии… в тот самый бордель. Перелёт без самолёта. То есть: часть оборудования и себя подхватила своим Даром Алина, людей и остальной багаж — своим Даром я, и мы, на максимально доступной нам скорости понеслись по воздуху в нужный нам город. Вышло заметно быстрей, чем тогда, на спортивной машине Катерины. Правда, Алина выдохлась уже через пару десятков километров — ещё бы, целый трейлер тащить! И пришлось подхватывать мне ещё и её с её грузом, а саму её отправлять отдыхать в кабину. Но тут уж нет ничего удивительного: она — Юнак, я — Витязь. Наоборот, странно было бы, будь она способна лететь и держаться со мной на равных. А вот Катерина…

Кстати, о Катерине — она летела с нами. С комфортом устроившись на водительском сиденье своей красной спортивной машины. Точнее, не сама летела, а мне приходилось нести ещё и её вместе с её машиной, что создавало серьёзный соблазн случайно «потерять» её где-нибудь по дороге, над особенно глубоким ущельем. Серьёзнейший соблазн! Но, нет — не потерял, так как она была необходима для организации наших съёмок. Точнее, для максимального ускорения их организации. Ведь хозяина этого заведения, к которому мы летели, знала она, а не я. Соответственно, договаривалась о предоставлении помещений тоже она. За наш с Алиной счёт, конечно, но — она, а не я. Блин! Да я ведь даже самого простого: где именно этот бордель в столице находится, не знал. Не запомнил в тот раз, не обратил внимания, не посчитал важным запоминать. Не думал, не гадал, что такое знание мне может когда-либо потребоваться. Но вот поди ж ты! Как жизнь-то повернулась…

В общем, сразу от порога моего трейлера, мы с Алиной поспешили прямо к Катерине — она ведь наш официальный Куратор, а стало быть, должна, как минимум, знать о наших намереньях. Да и освобождение от «смен» в тоннеле должна была выдать именно она.

Правда, последнего не потребовалось, так как никаких «смен» временно не было — все работы приостановили сразу после происшествия с горой. Тут тебе сразу и «несчастный случай на производстве», и технический перерыв на время приёмки работ по формированию ложа для нового водохранилища. (Блин, так хотелось на него посмотреть, заценить, так сказать, масштаб бедствия… но не время.) Так что, разрешение на съёмки вместо «повинности» Катерина дала легко. Поинтересовалась только, на какую именно песню мы что снимать собрались. Алина скрывать не стала и сразу призналась, что на «Грязь». Тут же выяснилось, что по Всесети успела полазить и Катерина. И мой «клип» она посмотреть тоже успела. А, Катерина не была бы Катериной, если бы не попыталась поддеть. И у неё даже получилось, ведь к тому вопросу, который она, ничуть не смущаясь присутствия Алины, мне задала, я готов не был совершенно. Даже представить себе не мог атаки именно с этой стороны.

— А почему меня в том ряду не было? — накручивая на палец локон своих волос и потупив глазки, спросила она. — Борятинская была, Милютина была, а я? Разве я тебя, как женщина, в интимном плане вовсе не интересую?

И что вот на такое ответить? Честно говоря, я растерялся. Вылупил глаза, отвесил челюсть. Потом захлопнул, покраснел, хотел было что-то сказать, но не смог ничего из себя выдавить, только стоял и разевал беззвучно рот, как рыба, выброшенная на берег.

Мне на выручку пришла Алина.

— Он просто постеснялся, Екатерина Васильевна, — ответила за меня она. И лучше бы, честное слово, на этом остановилась. Но нет же! — Но мы легко можем это исправить, если желаете. Мы же как раз собираемся этот «клип» переснять нормально. Вы можете в съёмках поучаствовать. Нам бы только место подходящее подобрать…

— Место — не проблема. Знаю я, как раз, одно подходящее заведеньице, — отмахнулась Катерина. — Но, ловлю на слове. И платье подберу себе сама…

— Идёт! — тут же согласилась Алина, пока я продолжал хлопать глазами и разевать рот.

— А за спинкой Трона постоять дадите? — поиграла она бровями. — Место за правым плечом же, вроде бы, свободно, нет?

Теперь уже повернулась ко мне и Алина — такой вопрос решать было не в её компетенции. Я рот захлопнул и нахмурился.

— Ведь не Борятинской же теперь там стоять, правда? — продолжила мягко давить Катерина. Мягко-то мягко, но на очень уж болезненную точку. Настолько, что я даже невольно поморщился при новом упоминании вполне конкретной особы, которой в новой версии клипа точно не будет. Вообще не будет. Ни на каких ролях и позициях. И так-то, её появление там, на площади, было непозволительной слабостью. Ошибкой. Глупой и мелочной. — А две обворожительных девушки в кадре — всяко лучше смотрятся, чем одна. Симметричнее. Да и престиж тебя, как самца повышает…