Южная пустошь 7 (СИ) - Цветкова Алёна

— Нет! — отрезала я. — Этого нельзя делать. Артефакты нужно уничтожить, а не применять в бою.

— Без них мы проиграем, — вмешалась в наш разговор Илайя. — Это наш единственный шанс.

— Нет! — категорично повторила я. — Надо искать другой способ. Нельзя принуждать Богов. Сделав это мы проиграем гораздо больше, чем выиграем…

Я хотела рассказать им про Них, об открытие Хигрона, о том, как на самом деле умер Гирем, и о том, что наш мир на краю гибели. Но не успела. Мой брат мне не позволил…

— Я приказываю тебе, — его голос наполненный силой, полученной в наследство от Грилора, громыхал так, что я перестала слышать и видеть, — использовать артефакты подчинения Богов. Ты возьмешь их с собой, и во время битвы заставишь Богов встать на нашу сторону.

Каждое слово ложилось на мои плечи, как огромны камень придавливая волю к земле. Я пыталась сопротивляться. Но все мои усилия ломались, как хрупкие лучи снежинок в сжимающемся кулаке. Мне казалось, я слышу хруст своих костей. Вкус крови во рту… Тьма перед глазами… Дар Фиодора легко побеждал любого человека… Если его не защищала магия…

— Я сделаю так, как вы скажете, ваше величество, — услышала я свой голос. И в тот же миг давление пропало. И я рухнула на колени, пытаясь удержать себя в сознании…

В горле булькала кровь. По лицу стекало что-то горячее. Я провела рукой под носом и увидела ярко-красную полосу на ладони… В голове гудело и бухало, как будто бы невидимый кузнец без устали колотил молотом по наковальне…

— Фиодор, — сквозь шум пробился возмущенный голос Илайи, — но мы договаривались, что артефакты активирую я. Елина достаточно сделала для нас. Ты собирался отправить ее в Цитадель! Нечестно заставлять ее быть на самом острие атаки и в этот раз!

Реальность плыла все сильнее. Тошнота подкатывала к горлу, и я уже почти не соображала. Но я успела увидеть ошеломленные и испуганные лица всех, кто присутствовал на Совете, и услышать ответ короля:

— Я знаю, что я собирался, — отрезал он. — Но я передумал. Я доверяю Елине, больше чем кому-либо на всем свете. Больше, чем самому себе. Подчиненные Боги слишком большое искушение. Я уверен, только она сможет справиться с ним и не станет обращать эту бесконечную мощь для своей личной выгоды. Даже я могу сломаться, но не Елина. Она единственная, кому я могу доверить эту миссию.

Он в чем-то был прав. Мой брат, ставший королем. Настоящим королем, способным жертвовать тем, что дорого, ради всеобщего блага. Правда, я совсем не ожидала, что в этот раз жертвой стану я сама…

— Ох, Гриха, — тихий плачь Ирхи заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Я лежала в своей постели в землянке. Все тело ощущалось как будто бы чужим, но боли не было. И слабости тоже. Ихра причитала, жалуясь мужу, — какая же я дура! Вот правильно ты мне говорил, а я, бестолочь, тебе не верила. Завидовала другим. Все мечтала о власти… Больше денег, больше слуг… радовалась, когда артефакт этот проклятущий нашла. А уж когда сам его величество меня к себе приблизил, так и вовсе возгордилась. Думала, что вот, сбылась моя мечта. Теперь и на самую маковку взобралась. Все меня уважать и любить станут… Да, к псам такую любовь, Гриха! Не хочу я больше власти. Повелевать и приказывать не хочу! Хочу домой. В лавку нашу. В трактир… И больше носа из дома не высуну.

— Дак, скоро уже, — Гриха вздыхал, жалея любимую. — Сам ж говорила, что через седьмицу-другую все начнется. А коль уж начнется, так обязательно и закончится… И вернемся мы тогда с тобой домой, как ты хочешь… пока ж, Ирха, нельзя тебе людей подводить. И его величество, и Елина наша на тебя рассчитывают. Негоже бежать сейчас…

— Да, знаю я, — всхлипнула Ирха. И снова запричитала, — да, только видел бы ты… Я думала убьет он ее. Мать же она ему! Вырастила же, сызмальства. Да, разве ж можно так с матерью-то!

Гирха тяжело вздохнул.

— Дак, ты ж говорила Фиодор все правильно сделал…

— Правильно, — прорыдала Ирха. — Да, только ж от этого разве легче. И мне не легче, и ему… Уж он-то побледнел как… Что она лежала, как снег белая, что он рядом стоял. И слезы… Никогда не видела я, чтоб король плакал, и лучше бы не видеть мне такого никогда. Сам на руки поднял, сам сюда принес… Ну, ты ж видел… Самого можно было рядом с Елиной положить.

— Видел, — вздохнул Гриха. — Власть, Ирха, как хомут на шее. Оно вроде и хорошо, можно целую телегу прицепить и много богатства увезти. А с другой… И рад бы снять, да не можешь…

— К псам это богатство, Гриха! Не надо мне ничего! Домой я хочу! К детям! В трактир свой, да в лавку. Лучше с хлеба на воду всю жизнь перебиваться, чем один раз на месте короля быть… И на месте Елины…

Я всю ночь пролежала без сна. Боль обиды душила, выжигала душу и заставляла таращиться в земляной потолок жилища… Я не могла думать. Ни одна связная мысль не выживала в раскаленном от эмоций разуме. И только неясные обрывки слов и чувств метались внутри, осыпаясь серым пеплом.

— Ты как? — Жерен подъехал ко мне, когда я вскочила на лошадь. Мой друг смотрел на меня с беспокойством.

Я пожала плечами, не давая никакого ответа. Я была никак. И в голове, и душе царила безмолвная пустота. На боку моей лошади висел висела сумка, в которой лежали артефакты. Я пыталась оставить их. Но не смогла.

Когда-то давно, рассказывая о способностях приказывать людям, мой сын уже демонстрировал силу своего дара, заставляя меня делать то, что я не собиралась. Но тогда это было игрой. Мы смеялись и веселились. А сейчас все было по-другому…

— Хочешь я поговорю с ним? — вздохнул Жерен.

Я мотнула головой, отказываясь от помощи.

— Ель…

— Елина, — перебивая моего друга, сзади подъехал его величество Фиодор, — прости, что я поступил так с тобой. Но у меня не было выбора. Если Боги не помогут нам, то мы поиграем. И потеряем все… Это наш единственный шанс. Ты наш единственный шанс.

Мне пришлось посмотреть на него. В душе, как в Хрустальной пустыне выл ветер, гоняя мелкое крошево разбитого сердца и собирая крохотные осколки в высокие, непроходимые барханы. И я не хотела, чтобы мой брат разглядел эту страшную пустоту в моих глазах.

— Прости меня… — повторил Фиодор.

Я снова качнула головой. Ни да, ни нет…

Я простила его за то, что он сделал со мной. Все же мое сердце считало его сыном, а любая мать может простить своим детям то, что никогда не простит другим. В том числе и себе.

Я, как и Ирха, как и все остальные, понимала, почему так поступил его величество Фиодор… Когда впереди битва не на жизнь, а на смерть, будешь хвататься за любую соломинку. И я, наверное, даже одобряла его решительность и готовность идти до конца, победить во что бы то ни стало, спасти от гнета Великого отца нашу страну и весь мир. Я и сама, на его месте, скорее всего поступила бы так же.

Но я никак не могла забыть то, что он даже не выслушал меня. Не позволил говорить. Ударил даром Древнего Бога, ломая мою волю и заставляя быть покорной. Он даже не попытался убедить меня. Не дал мне ни единого шанса высказать свою точку зрения. Возможно, вместе мы нашли бы другой выход.

И вот это я не могла простить моему брату.

Он мрачно взглянул на меня и, тяжело вздохнув, тронул лошадь, пуская ее вперед.

— Ель, — рядом со мной тут же снова оказался Жерен, — может…

— Нет, — прошептала я, — ничего не нужно…

Все равно уже ничего не исправить. Мне надо было рассказать о своих догадках раньше. А не молчать от обиды за Илайю…

Никто не знает, к чему приведет использование этих артефактов.

А вдруг Они посчитают, что я обманула их? И решат, что никому из нас нельзя верить? Что тогда будет с нашим миром и с нами⁈

Я не знала ответы на эти вопросы. И задавать их было слишком поздно. Приказы короля обратной силы не имеют… У наследников крови Древних Богов нет права на ошибку.

Теперь все будет так, как он решил: я используюсь артефактами в бою. Я взяла их с собой и заставлю Богов встать на нашу сторону.

Глава 40

Мой брат, его величество Фиодор, рассчитал все верно. Мы первыми добрались до места и встали лагерем. Один из наших воинов, которому посчастливилось получить артефакт помогающий ему видеть мир глазами птицы, отправил своего ручного сокола на разведку и доложил, что маги Великого отца уже на подходе. Нам осталось всего несколько дней до первой битвы.