— Говорила я тебе — нужно снять с тупицы руну жизни! А теперь ты только посмотри — она очнулась! Не могу поверить! Просто не могу! Дрянь! Я тебе сердце вырву!
— Ты слишком несдержанна, Амара, — бросил адмирал, пристально разглядывая связанную шлангом меня. — Возьми себя в руки.
— Я? Я должна взять себя в руки… после такого? — завопила мачеха, тряся волосами, которые превратились в мокрые патлы. — Очнись, Грэм, твоя жена вышла из комы и увидела нас! Ты хоть понимаешь, какими сложностями это грозит?
— Успокойся, — осадил свою любовницу мой муж. — И просто посмотри на нее. Пусть Виола встала с постели, но она — все тот же ничего не соображающий овощ с опилками вместо мозга. Она даже говорить не может.
— Ничего не соображающий? О-о, она очень хорошо понимала, что делает!
— Ты слишком хорошего мнения о ее умственных способностях.
Грэм сделал несколько шагов ко мне, отчего мне захотелось отодвинуться, или стать меньше ростом.
Он подавлял одним только своим взглядом.
Неужели ударит?!
Но он взял меня за подбородок, резко задрав мою голову вверх.
Стальные серые глаза впились, кажется, мне в самую душу.
Я ответила на это полным ненависти взглядом. Если бы я только могла говорить, то адмирал был бы послан туда, откуда не возвращаются.
Но сейчас я могла только мычать, а мычать перед этими сволочами я не собиралась!
— Что за пугало? — с отвращением сказал муж, небрежно дернув мою голову из стороны в сторону, как будто кобылу на продажу осматривал. — Это глаза не нормального человека, а какой-то игрушки. Розовая радужка, зрачки — сердечки. Это уродство сейчас модно?
— Разумеется, нет, никто в здравом уме и не подумал бы наложить себе на глаза руны, — пожала плечами мачеха. — Но Виолочка посчитала это красивым, а то, что она считает красивым, непременно должно быть у нее.
Амара уже пришла в себя и даже снова облачилась в свое зеленое платье, как будто змея влезла в чешую.
— Такой тупой замерший взгляд, как будто она до сих пор находится в коме, — продолжал муж. — Я сильно сомневаюсь в разумности этого существа. Вот что, ее должны осмотреть врачеватели, и оценить ее состояние. Немедленно пригласи нашего семейного доктора Мида.
— А ты, любимый?
Но адмирал не ответил — взял меня за шкирку, больно стиснув ткань сорочки у горла и поволок обратно в ненавистную комнату, из которой я вырвалась.
Поначалу я упиралась и брыкалась, но потом поняла, что делаю себе только хуже.
Справиться с таким сильным жестким мужчиной — нечего было и надеяться. А так он только еще больше уверится в мысли, что я буйная и особо опасная.
Мердок, понятное дело, из этой комнаты уже убрался, а вот тяжелая ваза валялась разбитая. Толстые осколки стекла смотрелись на полу, как осколки льда.
Муж небрежно швырнул меня на кровать, и в этот момент мои запястья стянули веревки.
Значит, так сильно любишь связывать женщин, коз-з-зел?
— Сиди тихо и жди врачевателя, — велел Грэм. — Посмеешь еще что-то выкинуть — пеняй на себя.
Господи, как же мне хотелось сказать в прямо в его красивое властное лицо, что я его не боюсь!
Пусть со своей шлюхой не смеет меня запугивать!
Но говорить я не могла, поэтому презрительно отвернулась.
Когда муж ушел, задергала связанными руками — но тщетно.
Это знакомое ощущение скованности бесило.
Ну, хоть и связанная, по крайней мере, я шевелиться могла. Главное, чтобы сюда не явился кто-то вроде Мердока.
При воспоминании об этом уроде меня до сих пор начинает трясти.
Внезапно под окном послышался какой-то шум, затем показались две руки, а затем на подоконнике появилась какая-то девушка.
Девушка в платье служанки и белой повязке на коротких волосах, подстриженных под мальчика. Она была такая маленькая, худенькая, похожая на взъерошенного воробья.
— Госпожа Виола, так это правда? Вы очнулись! Я сначала не поверила болтовне, а потом подслушала разговор мадам Амары со своей камеристкой. Она сказала, что вы явились, когда она и господин адмирал вели в саду беседу, набросились на нее и чуть не убили! Сказала, что вы — буйная!
Вели беседу, ну да, ну да!
И я — буйная?
При виде связанной меня девушка всплеснула руками и кинулась развязывать веревки.
— Ах, бедная моя госпожа, что же они с вами сделали?
ГЛАВА 11
— Как вы себя чувствуете? — тараторила девушка. — Госпожа Виола, а я ведь верила, что вы вернетесь. Приходила и тайком убиралась в вашей комнате. Как же я плакала, когда мадам Амара велела выкинуть ваши вещи и сделать из нее свою гардеробную. Слава Ньорду, вы пришли в себя до того, как они оттуда все вынесли! Мадам сообщила — вы не можете говорить и ничего не соображаете. Но я в это не верю. Я подумала, руна мелодики отняла у вас голос — она ослабла, пока вы находились в коме, вот вы его и потеряли. Хоть мадам Амара строго-настрого запретила мне к вам приближаться, я принесла рунное зелье из ваших запасов!
Девушка вытащила из передника пузырек с золотистым содержимым и протянула мне.
Эта служанка, кажется, на моей стороне.
Но что, если это провокация от Амары?
Вдруг я выпью и упаду замертво?
Мачеха совсем недавно хотела от меня избавиться, а теперь после освежающего душа и подавно.
— Госпожа, Виола, вы что, меня не узнаете? Это же я, Присси! Пейте скорее, и способность говорить к вам вернётся! А, поняла, боитесь, что я принесла вам яд? Не доверяете? И правильно, после всего, что сделала мадам… Смотрите, я сама сейчас отопью немного. Вот, видите? Со мной все в порядке, а, значит, и вы можете его принять!
Я заколебалась.
Но эта девушка почему-то вызывала доверие — поэтому я отпила немого золотистого зелья.
Оно потекло по моему горлу приятной жидкостью с привкусом имбиря и меда. В тот же момент руна на моем горле вспыхнула и я…
— Ура, я могу говорить!
Правда, все тем же противным писклявым голоском, но могу! Я горячо поблагодарила служанку, отчего она зарделась, как маков цвет.
— Присси, я еще не совсем пришла в себя, поэтому многого не помню. Ты должна будешь мне все рассказать. Например, что это за руны красоты такие, что наложены на мое тело?
— О! Неужели вы этого не помните, бедная госпожа Виола? Не помните, как почти каждый день ездили в клинику «Очарование обворожительного облика»?
— Что со мной делают в этой клинике? Вот это все, весь мой облик — это там сделали? И ресницы? И волосы? И глаза? И талию?
— И даже голос, — подсказала Присси. — Вы как-то сказали, что он у вас некрасивый, совсем не мелодичный, а вы просто рождены для того, чтобы петь. Вот вам там и наложили на него руну. Вы после этого очень радовались и устроили прием… на котором поразили всех своим вокалом.
На последних словах девушка потупилась.
Я за голову схватилась — нынешний тембр Виолы был просто ужасен, прям как железом по стеклу.
Даже подумать страшно, что там было за выступление!
— Как снимаются эти руны красоты?
— Без понятия, госпожа. Но, неужели вы хотите их стереть? Вы как-то сказали, что без них вы — не человек. А прямо перед несчастным случаем вы запланировали в клинике косметию по увеличению этих самых…
— Ягодиц, — закончила я.
Смущенно зардевшись, служанка кивнула.
Точно, клиника!
Вот моя цель!
Если они там накладывают эти так называемые руны красоты, то и по-любому стирают их тоже.
И тогда я снова стану нормальным человеком. Виола же была нормальной до обращения в клинику?
— Присси, а ты можешь описать, какой я была до рун?
— Что вы, госпожа Виола! Вы запретили даже говорить об этом, а все свои портреты из того периода сожгли и велели никогда не вспоминать об этой уродине, которой вы были. Простите, вы сами так себя называли.
Все понятно. Виола помешалась на этих улучшениях внешности, и здравый смысл покинул ее.
Потому она не знала меры, и превратилась в буквально нашпигованного рунами трансформера!
