Путь к вершине (СИ) - Кас Оксана

Когда-то это была школа для девочек, где готовили идеальных жен. Все выпускницы умели играть на музыкальных инструментах, прекрасно разбирались в традиционной культуре и ведении домашнего хозяйства. Со временем эти навыки становились все менее востребованы, поэтому в школе стали делать упор на творческих способностях девушек. Но учениц все равно становилось все меньше, а бывшие выпускницы настаивали на возможности приводить в школу своих сыновей. Так в школу начали брать мальчиков, но классы до сих пор еще делятся по половому признаку. Считается, что так подростков ничего не отвлекает от урока. При этом они могут свободно общаться с противоположным полом на переменах и во время дополнительных занятий.

Хару подошел к стене с фотографиями старых выпусков школы. Фото черно-белые, но девочки сидят не в костюмах, а в платьях с белыми воротничками, все с собранными волосами. Хару пробежался взглядом по фото, выискивая знакомое. Нашел — копия этого снимка есть и у бабули дома. Она в первом ряду, на воротнике брошка. На фото, конечно, это больше похоже на темную кляксу, но, вообще-то, это брошка в виде цветка гибискуса — отличительный знак старосты класса. Стало как-то теплее на душе. По сути, это уже не то место, где училась бабуля. Другое название, другое здание… разве что, цветок гибискуса все еще является главной эмблемой школы. Но все равно почему-то приятно.

— Вы кого-то знаете, Хару-щи? — вежливо спросила у него сотрудница школы.

— Здесь училась моя бабушка, — кивнул Хару. — У нас дома есть копия фото, но приятно увидеть его здесь.

— Ох, так вы у нас Династия! — радостно заявила женщина. — Как будет время — можете привести свою бабушку к нам на экскурсию. Мы с удовольствием покажем нашей выпускнице и то, как изменилась школа, и как мы сохраняем прежние традиции.

Хару улыбнулся: бабуле, скорее всего, будет интересно. Он искренне поблагодарил женщину:

— Спасибо, я непременно воспользуюсь вашим предложением.

— Буду ждать. Как соберетесь — обратитесь ко мне. А сейчас давайте закончим с вашим оформлением.

[*В корейском языке родственников со стороны мамы обычно сразу поясняют специальной приставкой, звучит примерно как «внешняя бабушка». Это к тому, что женщина сразу поняла, что Хару говорит о матери своего отца.*]

Глава 4

Богатые тоже плачут

Знакомство с Хару практически окрылило Наён. Он оказался… не лучше, и не хуже, чем на экране, просто другим. Неидеальным. При общении с незнакомцами — словно немного колючий, но очень вежливый. Совсем не ледяной, просто… есть в нем действительно что-то от аристократа, какая-то вежливая отстраненность, наверное. А в глазах — легкая ирония, что можно считать признаком высокого интеллекта. И он действительно очень хорошо выглядит. Хотя на экране он как-то… помягче. Увидев его в реале, понимаешь, что характер у него точно непростой. Наён, причем, даже не могла бы объяснить, почему так решила.

С позиции Хару она, наверное, выглядела безумной фанаткой. Ну… ею она и являлась, что уж скрывать. Но она бы не простила себе, если бы упустила возможность познакомиться с ним. Тетя бы точно не позволила с ним встретиться, она строже и… ну, у айдола не может быть девушки.

Что делать с этим запретом отношений, Наён пока даже не думала. Она никогда так сильно не влюблялась и пока решила сосредоточиться на себе и том ощущении счастья, которое ей подарила эта влюбленность. А отношения… Наён тоже нужно время.

Она так и не набралась смелости ему написать, хотя номер раздобыла. Не у Хару, разумеется — его цербер-менеджер едва не испепелил Наён взглядом даже без попыток обменяться контактами. У папы Наён тоже номер не просила. Она его выкрала, получается. Пароль, чтобы разблокировать телефон папы — день ее рождения. Это настолько банально, что Наён даже удивилась: это была ее первая попытка взломать папин телефон, она не особо надеялась на успех.

Написать Хару… нет, Наён пока не готова. В первую очередь, к тому, что ее, наверняка, пошлют. Он еще даже не дебютировал, ему не до девчонок. Тут переть в лоб — точно не вариант. Но… Как же хотелось снова встретиться!

Решение было идиотским. Наён сама это понимала, но все же начала подготовку. После Нового Года в New Wave будет открытое прослушивание и Наён планирует его пройти.

Танцевать она умеет, хотя…это, наверное, немного не то, что нужно. Когда училась в США, с девочками ходила на хайхилз и стрип пластику. Мама, конечно, не одобряла — она считает эти виды танца крайне неприличными. Но Наён именно этим они и нравились. Приятно побыть немного «грязной девчонкой» не являясь таковой на самом деле. Но сомнительно, что эротичное ползание по полу и тверк — это то, что сейчас востребовано в к-поп. Так что нужно взять уроки чего-то менее… провокационного.

В Корее любят подчеркивать, что они — самая поющая нация. С этим можно поспорить, конечно… но, все же, умение неплохо петь действительно есть у многих. Наён учили петь, но уроки вокала были еще в средней школе, поэтому она почти все забыла. Нужно возобновить занятия.

До этого она брала достаточно много смен в кофейне, но сейчас… уроки танца и вокала нужно куда-то вместить, поэтому можно работать поменьше. Работа в кафе — это дань традициям, а не острая необходимость. На время работы Наён не лишали возможности пользоваться деньгами из трастового фонда, так что сумма заработанных денег не так важна. На первые рабочие выплаты она купила себе небольшой кулончик на память. Ушла почти вся зарплата. То, как сложно зарабатывать деньги, Наён уже осознала, потому что на деньги дедушки она такие кулончики могла хоть через день покупать и вряд ли бы ей сказали, что она транжира.

Бросать работу Наён не хотела. Уволится из кафе — дедуля будет настаивать на поступлении в университет, стажировке в компании, а это звучит слишком скучно. Она не для этого школу экстерном закончила.

В Корее Наён живет с мамой, в пентхаусе неподалеку от редакции. Эта квартира считается домом их семьи, здесь есть комната и Нахёна, и отца. Но те живут в небольшом частном доме, он почти в часе езды от офиса и редакции. Долгое время говорилось, что маме проще жить в квартире из-за времени на дорогу, а отец не понимает, как можно добровольно жить так высоко над землей. Это всегда было ложью: они просто не могут уживаться вместе.

Когда двери лифта открылись, Наён сразу услышала, как родители ругаются. Когда была маленькой, ее эти крики пугали, она плакала, пыталась их помирить… частично из-за тех ссор и скандалов Наён уже в одиннадцать лет с удовольствием уехала учиться в США, под присмотр крестной и ее мужа. Те не ссорились. Напротив — они были возмутительно счастливы в обществе друг друга. Наён даже завидовала Тэджину — у него такие классные родители. Иногда она даже мечтала, чтобы у нее были такие же и чтобы Тэджин был ее братом. Отношения с Нахёном тоже никогда не складывались, он вечно ее обижал, хотя маленькая Наён очень хотела с ним подружиться.

В свои семнадцать Наён, конечно, уже знала, как минимум, большую часть истории своей семьи. Договорной брак, постоянные связи на стороне… в итоге — Наён должна называть отцом человека, который ей никто, но не может прилюдно называть папу папой.

С папой она была знакома с самого детства, он казался ей самым лучшим взрослым на свете. Добрый, веселый, всегда приносил классные подарки и рассказывал интересные истории. Колыбельные ей пел, читал смешные стихотворения, разыгрывал целые сценки с ее куклами. О том, что Минхёк — ее биологический отец — Наён узнала уже в четырнадцать. Отношения с матерью после этого заметно испортились. Впрочем, она и крестной тогда истерику закатила — та ведь тоже ничего не говорила.

Наён понимала, что главный «виновник» в этой истории — все равно дедушка. Это он был инициатором брака, он не давал родителям развестись, он настоял на том, чтобы отец признал Наён. Но сердится на дедушку почему-то не получалось. Наверное, потому что он старый… Или потому что он был для маленькой Наён понимающим взрослым, а не карьеристкой-мамой, злюкой-отцом и приходящим веселым мужчиной, который, вообще-то, и есть ее папа. Дедушка всегда находил время на разговоры, покорно играл в куклы, хотя тоже был занятым человеком. А еще… Наён знала, что дедушке стыдно перед ней. И иногда она этим нахально пользуется. Имеет право! У нее лучший в мире папа, а она не может с ним жить — чем не повод для капризов?