Генерал темной властелины (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

— Просто хочу, — вновь ответил я. — Думаешь, что он настолько сложный, что я в нём не разберусь?

— Нет, разберётесь, конечно, — тут же пошла на попятную шофёра. — Просто странно как-то. Всё-таки у нас мужчины не водят, их жёны возят. Ну, из тех, кого я знаю.

— Ладно, забудь, — махнул я рукой, не считая нужным продолжать разговор.

Но мысленно галочку в голове поставил: восемнадцать мне есть. Какого-либо закона, прямо запрещающего мужчинам управлять автомобилем, нет, я узнавал. Деньги у меня в случае чего есть. Так что можно попробовать обучиться и уже самому, наконец, сесть за руль этого волшебного агрегата.

Вот в чём в чём, а в вопросе управления автомобилем матушка была непреклонна. Стоило только заикнуться о том, чтобы мне дали порулить хотя бы по дорогам рядом с усадьбой, как сразу княгиня начинала вспоминать, сколько аварий за последний год произошло в одном только нашем Томском уезде. Я, конечно, пытался апеллировать к тому, что я с четырнадцати лет вполне себе из огнестрельного оружия стреляю, но в ответ мне устроили гневную отповедь, чтобы я не сравнивал какие-то игрушки с такой серьёзной вещью, как автомобиль, и что от огнестрельного оружия гибнет в разы меньше людей, чем за рулём.

Как по мне, аргумент был сомнительный, но сломить эту стену у меня так и не вышло. Однако, теперь я мог вполне законным путём получить право управления и намерен был этой возможностью воспользоваться.

— Подъезжаем, ваша светлость, — вырвала меня из раздумий шофёра.

Автомобиль вновь повернул и остановился недалеко от центрального входа в гимназию. Подхватив портфель, я вышел на брусчатку, ещё раз посмотрел на чуть попыхивающую выхлопом машину.

— Ну ничего, — прошептал, положив ладонь на капот, — скоро и у меня такая будет.

До начала занятий оставалось ещё минут двадцать, и гимназисты разных годов обучения кучковались перед входом, как обычно, обмениваясь последними новостями, обсуждая друзей и недругов, сливаясь почти в однородную массу тёмно-синего цвета. Впрочем, ученики выпускных классов стояли чуть наособицу, маленькими группками, окружённые полосой свободного пространства, и поглядывали на своих младших собратьев с некоторой снисходительностью.

— Святослав, иди к нам, — махнул мне рукой высокий парень с затянутыми в хвост пшеничного цвета волосами, как раз находившийся в одной из таких групп.

Мой одноклассник, тоже одарённый и тоже дворянин, сын княгини Вяземской и неоспоримая звезда всей гимназии. Наверно, мы бы не были друзьями, если бы я тоже претендовал на какую-то звёздность, но мне все эти выяснения, кто здесь царь, несколько претили, и я дистанцировался от любых негласных соревнований. Собственно, поэтому, не видя во мне конкурента, он и считал меня своим другом.

— Александр, Витольд, Константин, Владимир, — последовательно поздоровался я с каждым из из стоявших одноклассников.

Все мы были дворянами, хоть и не все одарёнными, и это выделяло нас среди остальных.

— А вы слышали, что старик Гольдин, решил под конец устроить какой-то заковыристый экзамен? — внезапно произнёс Витольд, невысокий парнишка, сын баронессы Местмахер.

В нашей компании он был самым тихоней, тем более неодарённый, но ум, однако, имел пытливый и всячески интересовался различной техникой. Я не давал его в обиду, и все, в том числе он сам, искренне считали, что я оказываю ему покровительство.

Ничего и никому я, естественно, не оказывал, но как-то так получалось, что если я говорил своё слово, то мало кто находился, чтобы мне возразить. Думаю, тут играл роль опыт прошлой жизни. А вернее мой прежний возраст и дух. Дух воина, который подспудно ощущался окружающими. На женщин, правда, это не действовало. Разве что некоторые ловили лёгкий диссонанс, умом понимая, что куда сильнее меня, но сердцем чувствуя иное.

— Да бросьте, — беспечно махнул рукой Александр, — Гольдин может устраивать что хочет, но попечительский совет не даст испортить аттестаты накануне выпуска. Поорёт, как обычно, опять будет бухтеть, что вас, господин Вяземский, — тон парня стал нарочито передразнивающим, — стыдно за приличную даму в мужья отдать. Что подумают о Томской гимназии, выпускающей подобных неучей.

— Тише, — испуганно оглянулся Витольд, — не дай бог услышит.

— Да и пускай, — Вяземский фыркнул, — моей будущей супруге мой аттестат не понадобится. Им нужен я, а не мои оценки. Скажу по секрету, что на бал по случаю моего восемнадцатилетия уже заявились весьма влиятельные госпожи из столицы!

Услышав про бал, я невольно вздохнул и тут же об этом пожалел, потому что привлёк к себе лишнее внимание.

— Стоп! — внезапно замер Александр, расплываясь вдруг в предвкушающей улыбке, — а ведь у нашего дорогого одноклассника уже был бал!

Подскочив, он схватил меня за плечи и принялся тормошить, приговаривая:

— И чего молчишь? Нехорошо от друзей такое скрывать.

Остановившись, заглядывая мне в глаза, жадно произнёс:

— Ну, давай, рассказывай, как всё было. Расскажешь же?

Тон и глаза его, в мгновение ока стали просительными, и мне пришлось согласиться.

— Расскажу, — снова тяжело вздохнул я.

Глава 4

Я не всегда был Генералом, но всегда был связан с войной. В пятнадцать меня, как и всех с магическим даром, отправили в Ёрские казармы, где звери-наставники почти полгода вколачивали воинскую науку в будущих боевых магов Тёмной Империи. А затем сходу бросали в бой.

Расчёт был простой, да многие погибали, но те, кто выживал, за счёт хитрости ли, магической силы, иных открывшихся талантов, те уже стоили один десятерых.

Выживать — вот чему учила меня война. А тем талантом, который помог мне в этом, стала мимикрия. Любого можно обучить накладывать иллюзию, но далеко не любой сможет не просто натянуть на себя чужую личину, а стать этим существом, не только человеком. А настроить свой ментальный фон могли и вовсе единицы. Такие как я.

Я мог становиться своим среди чужих, не только внешне, образом и поведением, но даже структуру своего мышления мог подстроить под нужный формат. Честно сказать, я и сам не знал, как у меня это получается. Сама по себе магия ментала мне не была подвластна, я не мог воздействовать на других, но как-то мог менять себя.

И тогда я стал тёмным ассасином. Я проникал в крепости светлых среди бела дня, не скрываясь, спокойно проходя ментальное сканирование, призванное обнаруживать тёмных, менял личины, становясь кем угодно, от безликого стражника, до золотаря. Месяцами мог дожидаться цели, а затем выходить из тени и убивать.

Не как светлые, тайком подорвать заряд помощней, нет, я всегда, прежде чем нанести удар, появлялся перед жертвой, оказывая ей честь погибнуть в бою, как воину, лицом к лицу с врагом.

Не все, однако, принимали вызов. Многие пытались сбежать. К таким я уже не испытывал уважения. Поэтому погибали они не от благородного клинка, а от тёмной магии.

После одного из заданий Госпожа заметила меня, а опыт и знания об образе мышления светлых позволили совершить несколько громких побед на поле боя доверенными мне подразделениями. Так я стал Генералом.

Это искусство, которое я называл мимикрией, помогало мне и здесь. Вряд ли кто-то бы обрадовался, услышав, что в ребёнке каким-то образом проявилась память пятисотлетнего существа из какого-то совершенно иного мира. Существа, которое в последние столетия даже человеком уже не могло называться просто в силу отсутствия человеческого тела как такового, даже сознание которого на человеческое походило с натяжкой. Здесь тоже были свои менталисты, как и в моём мире. Их было не слишком много, но дар их работал исключительно в интересах и на благо Империи.

Поэтому я не просто играл роль юноши из благородного семейства, я действительно им был. И любое не слишком глубокое ментальное сканирование не нашло бы в моих эмоциях и ментальном фоне каких-либо серьёзных отличий от любого другого подобного мне человека. Все отличия меня от других, в принципе, вполне укладывались в базовую норму. Я, может, даже иногда чересчур старался не выделяться на фоне остальных.