( Не) Счастливый случай (СИ) - Марика Ани

Так вот, психанула, разозлилась, обиделась. Захотела испариться из этого кабинета и больше не видеть этих глаз обвинительных. И сама не поняла, как это случилось. Просто белый свет вырвался из меня, окутал, ослепил. А когда пропал, я уже стояла на пыльной дороге в центре деревни. Той самой, где меня приютили, обогрели, накормили и даже помогли сбежать, не побоявшись ищеек столичных.

– Таня, – тихо, со сталью зовёт Алард, перешагивая порог моего кособокого дома.

Поднимаю голову, но не делаю попыток встать. Смотрю устало и жадно. Каждую чёрточку и морщинку на лице замечаю. Замечаю также, как нелепо и дико он смотрится в этом простом деревянном домике. Даже здесь излучает силу, к которой хочется прикоснуться. Но я сдерживаю порывы. Послушаю, что он скажет.

– Неужели ты поверила, что я мог тебя в чём-то подозревать? – почти равнодушно спрашивает, заставив меня задохнуться от возмущения. А он меж тем продолжает: – После всего, что я тебе говорил, ты думала, я поверю каким-то гнусным слухам и сплетням? Неужели я в твоих глазах настолько безнадёжный человек?

Алард — истинный политик, ничего не скажешь. Лучшая защита – это нападение. Хотя его вопросы скорее звучат не как обвинение, а как попытка понять меня.

Молчание слегка затягивается. Сижу, опустив голову и разглядывая собственные руки на коленях. Надо бы ответить на его вопросы, но язык к нёбу прирос.

— Прости меня, — Алард нарушает вязкую тишину и подходит ближе. Словно по минному полю идёт, боясь сделать лишнее движение. — Я…

Опускается передо мной на корточки. Пытается взгляд мой поймать и сжимает мои пальцы на коленях.

– Посмотри на меня, – а вот это звучит как приказ.

И я подчиняюсь. Вскидываю выше голову и смотрю прямо в глаза.

— Я разозлился на советника, на твою свекровь. На Гильермо, что позволил собственной родне у себя под носом развести такую грязь. Не умею я быть в отношениях. Всё, что касается тебя, отключает мозг и не даёт мне ясно мыслить. Прости, Таня.

Киваю. Я и не обижалась. Уже нет. Это всё гормоны виноваты. Да и Гильермо с Леонелем мне уже всё объяснили и рассказали. Зачем же я пряталась в глуши? Потому что мне здесь нравилось. Нравилось намного больше, чем в шумной столице с бесконечными балами. А ещё здесь я была нужна. В череде светских аристократических хлопот я и забыла о своём предназначении. Занималась лишь Леонелем, тратила все силы, вытягивая из него вампирское проклятье.

Конечно, я не собираюсь оставаться здесь навсегда. Но пока нужна, буду помогать. Вот Фелию надо до родов довести. Принять тройняшек. Мало ли что может пойти не так, в город они могут не успеть добраться.

Назовём это импровизированным отпуском. Вот построится мой личный храм, там уже верну свою репутацию. А пока и здесь нам неплохо. Тем более что от столицы до этой деревни ехать недолго. Всего лишь два часа.

Алард поднимается и отходит в прихожую. Разворачивается к распахнутой входной двери и гаркает:

– Привести!

Судя по скрипу колёс и топоту ног, гвардейцы бегут выполнять приказ вышестоящего начальства. А через несколько минут я слышу тихий женский всхлип и, не выдержав ожидания, разворачиваюсь к окну. Свекровь с золовкой идут. Где-то они потеряли лоск, блеск и высокомерие. И уже ничем не отличаются от местных селянок. Даже платья совершенно простого кроя.

Женщин заводят в дом. Ларета, увидев меня, стремительно преодолевает расстояние и, упав передо мной на колени, громко плачет. Беззвучно ахнув, ошарашенно таращусь на эту картину.

– Прости, Таня. Прости меня, – лопочет брюнеточка.

Благодаря Гильермо я знала, кто именно подставил меня. Кто именно, прикрываясь моим именем, прогонял обычных людей и дежуривших в нашем квартале констеблей вызывал, дабы «чернь» выдворить подальше от живущих в особняке аристократов. И ведь как же удачно у Анхелики и Лареты получалось: меня и Гильермо дома нет до вечера. Жульен, дворецкий, служивший ещё отцам Анхелики, полностью верен этой стерве. Они ведь и о приходах Аларда не говорили, пока король сам на балу не уточнил эти моменты. И мне бы надо было задуматься, вместо того что отмахиваться. Мол, свекрови во всех мирах одинаковы. Перебесится и успокоится.

Оказывается, тут случай уникальный. И моё имя не просто порочили, а всячески втаптывали в грязь. Унижали людей, приходящих за помощью. В этом особенно постаралась Ларета, взяв на себя роль Пресветлой. Хотя да, мы с ней похожи немного. Обе брюнетки с тёмными глазами. Правда, я ниже девушки и объективно уступаю в красоте. Но это уже лирика.

Глава 69

Отшагиваю подальше от стенающей брюнетки. Вжимаюсь в деревянный подоконник и, вскинув голову, смотрю на Анхелику. Свекровь стоит с беспристрастным и почти равнодушным выражением лица. Молчит. Губы только поджимает и не прерывает зрительный контакт. Она не жалеет ни о чём. Это читается по её лицу, гордой осанке и вздёрнутому подбородку.

— Стоило оно того? — спрашиваю я довольно тихо. — Вы добились своего, Анхелика?

За спиной свекрови появляется мрачный Гильермо. Янтарём глаз сверкает, требуя не вступаться за женщин. Но я и не собиралась. Я ведь пыталась. С первого же дня знакомства старалась если не наладить отношения, то хотя бы не накалять.

— Говори, — приказывает Алард.

— Я прошу простить меня и дочь за неподобающее поведение, Пресветлая, — заученно и глухо говорит Анхелика.

— Нет, — мой собственный голос сейчас звучит с неестественной сталью.

Я обычно довольно миролюбивый человек и быстро отходчивый, но не в этом случае. Не после всего, что они сделали, а я, добрая душа, глаза закрывала.

— Уходите из моего дома, — продолжаю я, отступая от Лареты, которая с громким всхлипом пытается обнять мои ноги. — Мне не нужны ваши извинения. Как и вам не нужно моё прощение. Вы в угоду своих желаний лишили нуждающихся, больных и невинных людей помощи. Вы не заслуживаете моего прощения. Поэтому нет. Я не прощаю вас. Молитесь Богине, глядишь, она будет добрее. А теперь покиньте мой дом.

Стражники подхватывают под локти Ларету. Гильермо забирает свою мать и выводит из дома. Алард остаётся. Пересекает разделяющее нас расстояние и обнимает.

— Я знаю, что ты их накажешь. Только не превращай в своих безвольных кукол, — прошу, накрывая колючую щёку тёплой ладонью. — Какими бы они ни были, они семья моего мужа.

— Уже наказал. И для Анхелики это наказание хуже темницы и рабства, — хмыкает он, смотря с нежностью и грустной улыбкой. — Простишь ли ты меня, мой Свет?

— Я подумаю, — бормочу, закусив губу. — И что же за наказание ты придумал?

— Они лишены титулов и сосланы в глухую деревню в двух часах от столицы.

— Сюда, что ли? — отстраняюсь и изумлённо смотрю в глаза. — Что тебе деревня-то сделала? Изведут всех!

— Пусть попробуют. Кроме всего прочего, их счета заблокированы, драгоценности и наряды отобраны. Старейшина выдаст им один из пустующих домиков. Им придётся самим решать вопросы жизнеобеспечения.

— Да уж, лучше бы в темницу отправил, — хмыкаю я, покачав головой.

Анхелика и Ларета совершенно не приспособлены к жизни. Свекровь всю жизнь жила в достатке и замуж вышла за состоятельных мужчин. Ей с лёгкостью доставалось всё, что она хотела. Да и Ларета под крылышком заботливых отцов никогда не думала о банальном пропитании. Я даже не уверена, что они умеют готовить.

— И свёкры согласны с таким решением? — выгибаю бровь.

— Мне плевать, согласны они или нет. Мы с Гильермо пришли к соглашению. Анхелика и Ларета будут здесь жить и трудится наравне с остальными жителями, — жёстко припечатывает словом муж мой венценосный. — На этом закончим говорить о них. Поехали домой, родная. Я соскучился.

— Э, нет, не торопись, родной, — усмехаюсь и отстраняю мужчину. — В какой именно дом ты меня зовёшь? К Гильермо? Туда не вернусь. Гиль знает и поддерживает. К тебе? Тем более не поеду. К Лео — возможно, но не хочу вас выделять. А значит, я остаюсь здесь, пока не будет построен мой личный дом.