Ривз медленно обходит Катю, на лице — вежливая, почти сочувственная улыбка.
— Кстати, поздравляю с материнством, — говорит он. — Думаю, органы опеки с радостью поговорят о твоём психоэмоциональном состоянии. Прецеденты уже были.
Катя резко вскидывает голову:
— Что?.. Нет… я… у меня всё в порядке… вы не можете…
Она пятится, будто удар пришёл откуда-то сбоку. Потом закрывает лицо руками, пальцы дрожат.
— Это бред… Я в порядке… — шепчет она, но в голосе слышна паника.
Дима — побелевший, как бумага, делает шаг к выходу.
— Убирайтесь, — говорю я. — Это был последний разговор. Больше не будет ни слов, ни писем, ни цветов. Вас больше нет в моей жизни. Для меня — вы умерли.
Дима открывает рот, но, встречаясь с моим взглядом, замирает. И молча выходит. Катя — следом, пошатываясь, не поднимая головы.
Дверь захлопывается.
Секунду Ривз не двигается. А потом медленно подходит ближе.
Он не говорит «ты молодец», не кидается обнимать. Просто берёт стул, ставит рядом с кроватью и садится, скрестив руки на коленях.
— Ты слишком добрая, — произносит он после паузы.
Я поворачиваю голову к нему.
— Как ты всё это узнал? Про крипту, сеть, даже бабушку Кати?
Он смотрит спокойно.
— Я вписал себя в ваш мир. Его логика теперь — моя. Включая IP, блокчейн, видеонаблюдение и даже идиотские запросы вроде «как усыпить человека навсегда».
— Удивительно. Но знаешь… Я… всё равно ухожу. Пусть нервничают, надеюсь хоть когда-то судьба призовет их к ответу.
Я смотрю на его профиль. В глазах — янтарный свет, как от теплого костра. И — уважение. Настоящее. Без снисхождения, без игры.
— Драконам не хватает мягкости. Мы жестоки. Убить — слишком просто. Мы предпочитаем, чтобы наши недоброжелатели мучились.
Я прикрываю глаза.
— Мне не хочется мстить. Мне просто хочется, чтобы они… поняли. Почувствовали то, что чувствовала я, когда проснулась и не знала — кто я, зачем, и почему сердце болит так, будто его выжгли.
— Они не поймут, — тихо говорит он. — Такие люди редко понимают, пока не теряют всё.
Я долго молчу. Потом поворачиваюсь к нему:
— Пусть. Зато моя совесть чиста.
Он смотрит на меня, не отвечает сразу. Затем чуть улыбается — легко, без иронии, без маски:
— Я понял одну вещь.
— Какую? — спрашиваю я, устраиваясь на подушках. Этот разговор выжал меня до последней капли. Веки тяжелеют, глаза сами норовят закрыться.
— Иногда… — он делает паузу, — тебе нельзя оставлять выбор.
Я приоткрываю один глаз, едва заметно хмурюсь.
Он продолжает, всё так же спокойно:
— Ты не умеешь беречь себя. Но я умею. Значит, придётся — за нас обоих.
Его голос обволакивает, как тёплое одеяло. И только сейчас я позволяю себе закрыть глаза — зная, что он рядом.
137. Время платить
Я просыпаюсь ближе к вечеру. В палате тихо.
На тумбочке — булочка и остывший чай.
Ривз стоит у окна, разглядывая облака за стеклом. Его силуэт — словно вырезан из света и тени: высокий, собранный, спокойный.
— Нам пора, — говорит он не оборачиваясь. — Но сначала поешь.
Киваю и быстро справляюсь с булочкой, запивая сладким, уже холодным чаем. Горло сухое, но еда возвращает ощущение жизни.
Ривз поворачивается. Из внутреннего кармана он достаёт кольцо с рубином — тот самый артефакт.
Камень в оправе мягко пульсирует, словно отзывается на его прикосновение.
Ривз становится в центре палаты.
— Мы очутимся в разных концах Империи, Ири.
Он делает паузу.
— Тебя он вернёт к твоему телу. А меня — туда, где ждёт Фехос.
Я киваю. Медленно. Но уверенно.
— Увидимся? — спрашиваю.
Ривз чуть улыбается.
— Я найду тебя. Всегда.
С рубина срывается магия. Пространство дрожит. Свет сгущается, становится вязким, переливается, как расплавленное стекло.
В центре комнаты, между капельницей и креслом, ткань мира начинает складываться внутрь себя.
Сначала — тонкая трещина в воздухе, будто кто-то разрезал пространство невидимым лезвием. Затем — разлом растёт, закручивается спиралью, и в неё затягивает свет, тень, звук.
Воздух внутри портала мерцает, как вода, отражающая ночное небо.
Там — не цвета, а ощущения: ослепительный холод, неяркое тепло, шёпот голосов, которых уже нет.
Магия внутри течёт, как медленно вращающаяся галактика, и в самом центре — спокойное, ровное свечение.
Когда я делаю шаг ближе, волосы вздымаются, как на ветру. Кожа чувствует ток — магический, живой.
Мгновение — и я знаю: если войду, пути назад не будет.
— Ирис! — голос Ривза звучит резко. Он хватает меня за запястье, не давая сделать шаг.
Кожа обжигает, будто под ней вспыхнуло серебро.
— Что ты… — начинаю, но замолкаю.
Он отдёргивает руку.
На запястье на миг вспыхивает тонкая серебристая метка, будто полоска света под кожей, — и тут же исчезает.
— Прости. Я не должен был, — шепчет он. Голос охрипший, будто это слово далось с трудом, вырвано изнутри, вопреки.
Я смотрю на него — и не сразу понимаю, что он сделал.
В груди что-то сжимается, будто я уже шагнула в пустоту… и вдруг вспомнила, зачем хотела остаться.
Ривз всё ещё смотрит на меня. Взгляд тяжёлый, будто он в чём-то передо мной виноват. Ни слов, ни объяснений — только это чувство, будто между нами внезапно вспыхнула искра. Тёплая. Нежная. Она не обжигает, а согревает, укутывает мягкостью.
— Ривз… — шепчу.
Он едва заметно вздрагивает.
Один порыв — сильнее страха, сильнее разума. Мои пальцы касаются его щеки, прохладной от магии, и он не отстраняется.
Его взгляд — настороженный, как у зверя, привыкшего скрывать боль.
Я становлюсь на носочки, сердце колотится — и всё же целую его. Сначала — осторожно, почти несмело, как прикосновение лепестка. Но потом — чуть увереннее. Потому что мне важно. Потому что, может быть, другого шанса не будет.
И тогда он прижимает к себе. Резко. Словно боится, что я растворюсь, ускользну, стану частью той галактики за спиной.
Объятие крепкое, почти болезненное. Но от него становится не так тоскливо.
Я утыкаюсь в его пиджак, вдыхаю запах ткани и чего-то родного. И понимаю: без него не хочу уходить. Хочу остаться. И мне плевать — лишь бы с ним.
— Тебе пора, Ири, — ласково говорит он. — Иди, пожалуйста.
Киваю. Размыкаю объятие — будто отрываю от себя что-то важное. Не оглядываюсь. Не могу.
Шаг — и пустота обнимает.
Червоточина захлопывается, поглотив меня мягко, без боли — как шёлковое полотно, разорванное и сшитое обратно.
Ни падения. Ни вспышки.
Только тишина и движение сквозь пространство, где всё — было. Где всё — могло быть. И, может, будет снова.
138. Междумирье
Фехос
Время здесь течёт иначе, но я чувствую: Ривен сейчас вернётся.
В который раз вытягиваю затёкшие ноги на камень.
Тишина Междумирья давит.
Я касаюсь пальца — того, где всегда было кольцо. Его отсутствие ощущается почти физически.
Будто я без кожи.
Без имени.
Без смысла.
Вздох. Вечность внутри меня. Но я держусь.
И вот — воздух дрожит. Где-то за левым плечом. Пространство шевелится, словно оживающий зверь. Волны магии пробегают по земле.
Я встаю.
Ривз появляется из червоточины. Без шума. Без пафоса.
Пыль времени не оседает на его одежде.
Он не здоровается. Не теряет времени.
Просто кидает мне кольцо.
Я ловлю его в воздухе — точным, выверенным движением, как часть себя. Кольцо холодное, как металл, и горячее, как сердце.
Мгновение — и оно снова на пальце. Становится моим.
— Спасибо, Зэйн.
— Как она? — спрашиваю, не глядя.
— Вернулась, — отвечает он. — Помнит. Сильная.
Киваю.
— Но ты назначил встречу мне не чтобы сказать спасибо. Правда? Ривен, я столько тебя знаю.
