– Бар «Золотой котел». Мы наливаем, вы пьете. А? Бориса? Сейчас…
И из‑за стойки появилась Жанна.
– Это вас!
Отчего‑то бармену совсем не хотелось отвечать. Но взяв трубку, он все же сказал:
– Слушаю…
– Борис, как приятно слышать твой голос, – послышалось на том «конце», и бармена бросило в холодный пот. – Ну как ты там? Как поживает мой бар?
* * *
Инквизиторские кольца мучили меня все сильнее, так что от греха я оставил Силантия с Тимофеем готовиться к ритуалу, а сам поспешил по адресу, который мне оставил Францев.
По пути я буквально бежал – и так потратил слишком много времени на эту идиотскую Книгу, а тут еще и Крысы, что грабят одну лавку за другой, а теперь и Лаврентий со своей подозрительной акцией по извлечению из города МОЕГО золота!
– Не связано ли это с покушением? – задумался Иван. – У убийцы вроде тоже было кольцо с клеймом, нет?
Я не ответил. Все ответы мне даст Дарья, как только мы увидимся вновь, а сейчас мне позарез нужно забрать свое. Раз какая‑то процентщица скупает золото из Башни, то с пустыми карманами мы не уйдем.
Беда в том, что именно такие как она – и есть цель Лаврентия. Нужно ее перехватить, и быстро.
– Слушай, может, все же оставим это дело? – ныл у меня в голове Иван, имея в виду злополучный ритуал. – Мне не так уж и хочется на волю…
– Зато мне хочется, чтобы ты наконец свалил на волю, – буркнул я, проходя арку и оказываясь во дворе‑колодце.
Нужный дом был прямо по курсу. Старый, покосившийся, недобрый.
Мизинец задергался.
– Я не хочу закончить жизнь в застенках Инквизиции!
– Договорились. Значит, чем дальше ты от меня будешь, тем дальше от тебя будет Инквизиция.
– Нет, я не это имел в виду!
Поднявшись по лестнице, я оказался у нужной мне квартиры. По дороге мне не попалось ни души. Тихо тут было как в могиле.
Ткнув кнопку звонка, я прислушался. За дверью тоже было тихо.
– Что ты собрался с ней сделать?.. Не морду же бить? Она же, поди, старая!
– Помолчи… – сказал я, заметив, что дверь слегка приоткрыта.
Толкнув ее, оказался в крохотной и довольно убогой квартирке. Тут было довольно грязно, а все стены покрывали клочья паутины. В коридоре и на кухне было пусто, а вот в спальне я и нашел ее – старушенцию. Раскинув руки, она лежала на полу. Из темечка торчал окровавленный топор.
– Зараза…
Ящики многочисленных тумбочек были свалены на пол. Сундуки тоже открыты, как и сейф, спрятанный в картине с котами. Кроме пары дешевых цепочек, нигде не было даже золотой пылинки. Все ценности пропали.
– Валим! – крикнул Иван, и, пожалуй, впервые за все это время он сказал что‑то дельное.
Направившись на выход, я застыл в коридоре. Из подъезда слышались голоса.
– О, ваша милость, и вы тут? Поди снова заклад принесли‑с?
– Да‑с, а что делать? Нужда замучила‑с, вот…
Их шаги раздавались уже за порогом. Приготовившись выбить дверь, я услышал за спиной какой‑то хруст.
Раздавался он из спальни.
– Эй, ты чего⁈ Валим! – заверещал Иван, однако звуки уже были такие, будто там кто‑то кого‑то жевал…
Будто что‑то лопалось. Рвалось и…
Вырывалось на свободу. Что‑то большое, черное и мохнатое.
* * *
В полицейском управлении.
– Пустите меня, мрази! – кричал, вцепившись в прутья своей камеры Илья Францев. – Я имею право позвонить!
В ответ ему прилетело только эхо. В коридоре «аристократического» крыла было пусто, однако он знал, что где‑то бдит дежурный. Его сосед с идиотской фамилией – Зазорин, кажется – тоже временами требовал то позвонить, то выпустить его, однако нынче его отчего‑то не было ни слышно, ни видно.
– Я Илья Францев! Я аристократ, вы не можете держать меня здесь! У меня есть иммунитет!
Увы, в ответ снова было молчание. Тогда сплюнув, он вернулся к себе в камеру. Там было все, что душа пожелает: и мягкое кресло, и кровать, и холодильник, и телевизор, и даже блюдо с виноградом.
Не было только одного. Телефона.
Отщипнув виноградинку, Илья плюхнулся в кресло и схватил пульт. Включив телевизор, сразу наткнулся на новости, а там все крутили кадры с его задержанием. Когда он снова увидел себя в женских трусах и с хвостом, пульт полетел в экран.
Телевизор взорвался искрами, а Францев, озверев от ярости, переворачивал свою камеру вверх дном.
– Сволочь! Обухов! И эти шлюхи! Убью!
Успокоился он только тогда, когда целым в камере осталась только кровать, и то только потому что у него не получилось отодрать ее от пола. Вдруг за стенами камеры послышались шаги. Вошедшие охранники встали на пороге с немым вопросом на лицах.
– Да чего⁈ – рявкнул Илья. – Дайте позвонить, козлы! Я знаю свои права! Я аристократ!
Охранники переглянулись, а затем один из них, войдя в камеру, оставил перед Ильей сотовый телефон.
– «Там» уже обо всем знают, Илья Максимович, – сказал один из них. – Вскоре за вами придут. Просим, не ломать казенное имущество.
И они направились на выход. Когда дверь за ними закрылась, Францев схватил трубку. Присев на кровать, он принялся напряженно думать. Так кому бы позвонить?.. Отцу? Парням? Или еще кому‑нибудь, способному найти Обухова с теми шлюхами и сделать из всех его недругов котлету?
Нужно было решаться быстрее, ибо эти козлы дали ему трубку с зарядом в 4%.
Решившись, набрал номер человека, «который решает проблемы». Он бы ни в жизнь не решился позвонить этому мошеннику, ибо дерет он втридорога. Но нынче ситуация диктует.
– Слушаю… – коснулся уха Ильи неприятный голос. – Илья Францев, полагаю?
– Я, – ответил Илья. – Откуда ты знаешь?
На той стороне «провода» послышался смешок.
– Видел вас по телевизору. Отличные ушки. А какой хвост…
Францев скрипнул зубами. Ну шутник…
– А я знал, что рано или поздно вы позвоните. Если с человеком вашего склада случается подобное несчастье, он звонит либо своему покровителю, либо мне. И…
– Я понял, что ты чертовски проницательный сукин сын, – сказал Францев, встав с кровати, и подошел к решетке. – И для тебя есть работа…
– Дайте догадаюсь. Обухов?
Францев забегал глазам. Откуда он узнал?
Тут же поймал на себе взгляд из противоположной камеры – там стоял Зазорин и смотрел на Францева взглядом побитой собаки. В его дрожащей руке тоже была телефонная трубка.
– Да, – сказал Францев, отойдя от камеры. – Откуда вы знаете?
– По его поводу звонят уже не первый раз. Фамилии Ройс и Щорс вам же знакомы?
Илья так и сел обратно на кровать.
– Да…
– Вот их родственники тоже сподобились позвонить мне. Очевидно Обухов это какая‑то мелкая сошка, которая какой‑то случайности умудрилась взгреть троих самых неугомонных аристократов в городе и теперь они жаждут мести. Кажется, вы тоже из их числа?
Илья скрипнул зубами и хотел послать этого наглеца к чертовой матери, но сдержался.
– Сколько? – спросил он, зная, что запросит этот тип немало.
На том конце «провода» вздохнули.
– Учитывая, что нынче утром стало известно, что мои обычные запросы стали… Так скажем, незаконными, и за свою деятельность я теперь могу стать предметом интереса не только полиции, но и Инквизиции, я запрошу втрое больше обычного.
Челюсть Францева отвисла. Втрое больше обычного⁈ Нет, на такое он не согласен!
– Тогда…
– Никаких «тогда». Либо вы соглашаетесь, ваша милость, либо об этом звонке становится известно вашему отцу. В этом случае к истории с клубом прибавляется и…
– АХ ТЫ СУКА! ТОЛЬКО ПОСМЕЙ!
Но в ответ только снова рассмеялись.
– Решайтесь, Илья Максимович. У вас наверняка осталось пара процентов заряда. Не успеете сказать «да», и…
– Стой! Стой! Я согла…
Но на том конце уже оборвалась связь.
