Вторая жена господина Нордена. Книга 3 (СИ) - Лакруа Катя

Девчонка послушно выполнила просьбу Рониэля.

— Значит, вы всё вспомнили? Как это случилось?

— Не знаю. Я ещё ночью будто бы начала вспоминать что-то… но мысли быстро улетали. Утром было так же: когда пыталась вспоминать, начинала болеть голова и… тошнило… Я даже подумала, что… может… — Она залилась краской и опустила голову. — Может, я всё-таки в положении, хотя вы сказали, что это невозможно.

— Совершенно верно, это невозможно, — покивал Эксерс. — И что же было дальше?

Ни он, ни Полина не смотрели в мою сторону, и я не вмешивался.

— А потом я вышла в сад и увидела… увидела… — девчонка явственно вздрогнула и запнулась, снова принявшись вытягивать рукав.

— Не волнуйтесь, — мягко сказал Эксерс, протянул руку и осторожно забрал у Полины артефакт. — Если тяжело, можете не рассказывать. Давайте руку.

Полина оставила в покое рукав и послушно протянула руку. Рониэль закрепил артефакт измерения давления и ободряюще улыбнулся.

— Я увидела те вырванные кусты, — наконец выдала девчонка дрогнувшим голосом. — И мне стало так их жалко… потому что они скоро умрут. А может, уже умерли… И я подумала… что они, как я… — И она всхлипнула.

Рониэль отнял от её руки артефакт и искоса посмотрел на меня. Я сделал вид, будто не понял намёка и остался сидеть за столом.

— Так-так-так, а ну-ка прекратите говорить всякую ерунду. Ваше здоровье определённо идёт на поправку. Давление, правда, слегка повышенное, и если будете плакать, станет ещё хуже. — Эксерс наклонился к чемоданчику. — Чем же вас так поразили эти кусты?

— Не знаю. Просто… я ничего не могла вспомнить, даже то, что помнила после болота… И мне показалось… — она сжала руки в кулаки, — показалось, будто меня тоже вот так вырвали с корнем, как эти бедные кусты… И я больше не смогу радоваться жизни и…

Полина подавила очередной всхлип и прижала руки на глазам. На меня ей смотреть явно не хочется, а вот с Эксерсом она чувствует себя свободно. Теперь мне, выходит, ещё и чувствовать вину за дурацкие кусты? Хотя… если память к Полине вернулась именно благодаря им, то мне наоборот нужно себя похвалить.

— Ну что вы, что вы, Элианна, вы скоро совсем поправитесь и будете радоваться жизни, как прежде. Просто пока вы не до конца пришли в себя, вот и принимаете близко к сердцу всякие мелочи.

— Но кусты — не мелочи! — Полина шмыгнула носом, не отнимая ладони от лица. — Они тоже хотели жить, и никто не спросил их, просто взял и…

Дались же ей эти кусты!

— Не переживайте, они вас больше не потревожат, — наконец вмешался я. — Когда вернусь вечером со службы, сожгу их.

— Нет! — неожиданно громко вскрикнула Полина. — Пожалуйста, не делайте этого! Позвольте мне самой их посадить обратно.

— Вы с ума сошли? В вашем состоянии только и думать, что о каких-то кустах. Если вам это так важно, просто куплю новые саженцы и…

— Нет, пожалуйста, давайте спасём эти! — В голосе Полины зазвучали истерические нотки, и она снова всхлипнула, прижав руки к груди. Что на неё нашло? Почему её так подкосили эти дурацкие кусты?

— Не уверен, что они выживут. — Я пожал плечами. — Поэтому не вижу смысла…

Меня прервал очередной всхлип. Я растерянно посмотрел на Эксерса, а тот очень мрачно глянул в ответ и незаметно для Полины показал мне кулак.

— Кусты обязательно выживут, я вам обещаю, — сказал он, переведя взгляд на девчонку. — Ваш драгоценный супруг лично возьмёт лопату и посадит кусты обратно. — И Эксерс снова глянул на меня так сурово, что возражать расхотелось. Выскажу ему всё потом, когда Полины не будет рядом.

— Это очень глупо, понимаю, но когда я подумала про кусты, во мне будто что-то включилось. Мне стало так их жаль, я будто… почувствовала их боль. Мысли начали вертеться в голове… так быстро, что мне стало плохо. И я не толком не помню, что было дальше.

Судя по всему, в конце рассказа Полина всё-таки солгала. Вспомнились слова про то, что девчонка пыталась снять брачный браслет. Значит, думала о чём-то ещё, да и истерика случилась явно не на пустом месте.

— Это не глупо, Элианна. — Эксерс с очень серьёзным видом почесал бороду. — Я читал в журнале о тёмном целительстве, что сильные переживания могут вернуть больному память. Так что, поверьте, в вашем случае кусты пострадали не зря. Не слушайте Адриэна, он обязательно всё исправит.

Полина отняла руки от лица и наконец повернулась в мою сторону. Во взгляде застыли страх и отчаяние. Кажется, теперь она меня ненавидит.

— Понимаю, что жена не имеет права перечить мужу, — пробормотала она, сложив руки на коленях. — Он ведь всегда и во всём прав, его нужно слушаться. Мне, наверное, стоит извиниться.

Эксерс хмыкнул и тоже посмотрел на меня. А ведь Полина сейчас явно ёрничает, пряча это под маской смирения.

— Не нужно, — холодно ответил я и переключил внимание на Эксерса. — Что скажешь насчёт здоровья Элианны?

— Можно сказать, что она почти здорова. Жара нет, давление тоже приведём в норму. Я оставлю ещё успокоительного зелья. После обеда желательно принять двойную дозу и поспать. Ну и, разумеется, постараться избегать переживаний. Сейчас разум Элианны ещё уязвим, так что не нужно её волновать почём зря.

И он многозначительно нахмурился, глядя на меня. Полина замолчала. Плакать перестала и теперь украдкой вытирала глаза руками, притворяясь, будто разглядывает свои домашние тапочки.

— Отлично, — ответил я. — Ну а теперь самое время пообедать. Надеюсь, ты не откажешься?

— Разве я хоть когда-то отказывался от обеда? — засмеялся Рониэль. — Да и мне, как целителю, важно проследить, чтобы Элианна тоже хорошенько поела.

Эксерс привстал и протянул мне склянку с очередной порцией успокоительного зелья. Я забрал её и нажал на кнопку вызова служанки. Надо осведомиться, когда будет готов обед, и поскорее на что-то отвлечься: уж слишком много Эксерс себе сегодня позволяет.

Глава 34

Полина

— Так вот, я спрашиваю сорванца, зачем же он засунул шарик в нос, ведь мог задохнуться и умереть, да и мать с нянькой на уши поставил. А он глазки в пол опустил и говорит, мол, с братом поспорил, что шарик уместится в носу. Уместиться-то уместился, да слишком плотно там засел. Представляете?

— И что же? Всё обошлось? — Я изо всех сил пыталась изображать заинтересованность, а Рониэль точно так же нарочито пытался меня развеселить.

— Слава богам, да, достал я тот шарик, — усмехнулся он. — Правда, пришлось пострадавшему потерпеть, ну да это только на пользу. А так… Мальчишки, что с них взять? Вечно влипают во всякие неприятности по собственной глупости. Все мы в детстве хулиганили.

— Даже вы? Никогда не поверю.

— Очень приятно, что вы обо мне такого высокого мнения. — Рониэль приосанился. — Однако не сомневайтесь, я тоже доставлял взрослым немало проблем: лазил по деревьям, грозя свалиться и свернуть себе шею, убегал с приятелями на реку, не спросив няню и родителей, прыгал с крыши сарая на спор: так я вывихнул лодыжку.

— И после этого решили стать целителем?

— О нет, тогда я толком ещё не понимал, что наделён целительским даром, да и целителей побаивался: я часто болел, а они пичкали меня горькими зельями и делали уколы. Так что проказничать мне нравилось, но сидеть потом взаперти с вывихнутой лодыжкой — совсем нет. А маменька строго следила, чтобы я на своих костылях из дома не выходил. Как видите, я был самым обычным сорванцом.

— Ну, такое творят, наверное, все мальчики. — Я поковыряла вилкой жаркое в тарелке. — Ведь и многие девочки отнюдь не паиньки, а уж у мальчишек тяга к приключениям в крови.

— И надо сказать, что некоторые мальчики с возрастом так и не становятся умнее, — вставил Адриэн. Я подняла на него взгляд. Кажется, это первые за весь обед слова, которые он произнёс. При этом он многозначительно посмотрел на Рониэля.

— Совершенно согласен, — заметил тот и взял салфетку. — Даже знаком с одним таким, вы с ним вместе работаете. Самый несносный мальчишка из всех, кого я знаю.