Ждан тихонько отворил дверь и вошёл в комнату, он старался ступать тише, но половицы предательски скрипнули, и сидящая на лавке у окна Цветава обернулась. Глаза у девушки распухли от долгих слёз, нос покраснел и, а губы дрожали, то ли от злости, то ли от обиды. При виде Ждана лицо её исказилось от злости, и она глухо произнесла:
— Уходи. Видеть тебя не могу, трус!
Кровь ударила Ждану в голову, но он неимоверным усилием воли сдержался и выдавил:
— Уйду. Только одно скажи…
— Нет!
— Что «нет»?
— Всё — нет! Не хочу с тобой никаких дел иметь! Всё равно предашь и в сторону вильнёшь!
— Да перестань ты кудахтать будто курица! — не выдержал Ждан. — Я к тебе по делу пришёл…
— Нет у нас с тобой больше дел! И знаешь что? Вот, возьми!
Цветава сорвала с руки обруч и, хорошенько размахнувшись, швырнула в Ждана, по всей видимости, метя прямо в голову, но он успел перехватить кусок меди на лету и зло выпустил воздух сквозь зубы. Ну и что ему делать? Хотел поговорить, так вдвоём навалились, продохнуть не дают. Хуже душегубов.
— Я спрошу, — медленно проговорил он. — А ты ответ дай, мне важно это.
— Не пойду! Ни за какие подарки не пойду!
— Чего? — оторопел Ждан. — Куда не пойдёшь?
— Как куда? Ой…
Ждан никогда не видел ещё, чтобы лицо из бледного так стремительно становилось красным, будто кто-то невидимый свёклой его натёр.
— Давай ещё раз попробуем поговорить, — тщетно пытаясь понять, отчего покраснел он сам, выдавил Ждан.
— Давай, — почти шёпотом откликнулась девушка.
— Ты знаешь таких, Велимира и Некраса? Один чернявый с сединой, а второй рыжий и зубоскалит по поводу и без?
Цветава посмотрела на него диким взглядом и кивнула.
— Откуда знаешь?
— Они с волхвом Твёрдом всегда рядом ходят. А ты откуда о них проведал?
— Не я. Они, похоже, и обо мне, и о тебе сами проведали и сюда заявились. Сегодня меня подстерегли и… в общем, мы теперь не одни тут.
Лицо девушки осветилось улыбкой.
— Значит, не оставил нас отче.
— Не оставил. Он сам, похоже, лиха хлебнул в Богораде.
— В Богораде? Значит, всё, что ты слышал…
— Похоже, что не всё. Они мне совсем другую сказку рассказали.
— Что?
Ждан пересказал ей всё, что услышал от подручных волхва, опустив детали знакомства и другие ненужные мелочи. К концу рассказа радость Цветавы слегка поутихла, зато от слёз не осталось и следа.
— Значит, нельзя мне в Вежу? — переспросила она.
— Если им верить, там дела ещё похуже, чем здесь.
— А нам теперь что делать?
— То же, что и собирались. Надо понять, как колдуны собираются завладеть самосветным камнем. Не будут же они прорываться в детинец силой, там чуть ли не два десятка волхвов.
— Может, они так долго сидят у тиуна в доме потому, что подземный ход к столпу роют?
— А землю куда девают? У тиуна во дворе должен уже целый курган вырасти.
— Тогда подкупили кого-то.
— У них и без подкупа помощников хватает. Найдём этого неуловимого беса, который татуировки дозорным наносил — поймём, как они к самосветному камню решили подобраться.
— А когда найдём, что делать будем? Государь мёртв, Твёрд в бегах, а четверым десяток чародеев не по зубам.
Ждан только отмахнулся горестно. Совсем всё не так пошло, как задумывалось. Теперь и останавливаться нельзя, и вперёд идти опасно стало.
— А если к князю пойти? — предложила Цветава. — Мы же ему дочку вернули.
— А он нас прямо расцеловал за это.
На улице залаяла Жужка, и тут же кто-то постучал в дверь. Ждан с Цветавой переглянулись и не сговариваясь потянулись к оружию — девушка к мечу, у бывшего десятника под рукой оказался только нож. Ничего, в доме отбиться хватит, а там посмотрим.
— Добрый день, хозяюшка! — раздался за дверью зычный голос. — А постояльцы твои где?
— Отдыхают, — сразу откликнулась Сияна.
— Буди, — решительно приказал второй голос. — Князь их зовёт.
Ждан снова посмотрел на Цветаву, та в ответ только руками развела. Так, их и застала Сияна — всклокоченных, с оружием в руках, готовых к бою. Вдова сделала страшные глаза и велела привести себя в порядок потому, что, похоже, и вправду от князя пришли.
Их ожидали двое дюжих стражников, судя по кафтанам из личной охраны самого князя. Они поздоровались довольно учтиво и вручили Ждану грамоту запечатанную личной печатью князя-воеводы. Сломав грамоту Ждан прочитал что: «Бывшему десятнику пограничного дозора Ждану из чуди и дозорному из Вежи Цветаве, явиться в палаты княжьи в день сей же». При этом выражение лиц стражников говорило о том, что отказ принят не будет, так что пришлось Ждану быстро переодевать рубаху, морщась от боли в растревоженном плече и поминая про себя недобрым словом не в меру старательных подручных Твёрда.
Их сопроводили до самого княжеского терема, а после передали следующей паре хмурых стражников, которые должны были довести гостей до самого князя.
Ждан, пока шёл по терему, всё пытался найти следы недавнего пожара, но ничего подобного не заметил везде было чисто, гарью не пахло, разве что некоторые венцы на срубах были светлее других.
Князь ждал их за столом, заваленным какими-то грамотами, депешами и невесть ещё какими бумагами; увидев, кто пришёл, он улыбнулся и поднялся навстречу гостям.
— Здравствуй, Ждан, — поприветствовал он бывшего десятника. — И тебе… Цветава здравствовать.
Гости вежливо поклонились князю и застыли, не зная, что делать дальше.
— Что же вы стоите, гости дорогие? — снова улыбнулся князь. — Садитесь скорее, разговор у нас долгий получится.
Ждан осторожно опустился на резную лавку, Цветава села рядом, а князь устроился в кресле с высокой спинкой.
— Всё ли у вас спокойно? Всем ли довольны? — спросил князь, рассеяно перебирая какие-то бумаги.
— Благодарствуем, княже, всё у нас тихо да спокойно, — ответил Ждан.
— А что ж ты не расскажешь, что тебя из сотни выгнали?
— А что тут рассказывать, княже? По твоему указу и выгнали. Если ты так рассудил, то значит есть причина.
