Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман

— Мне надо подумать.

— Конечно, думайте. — Лера без сил опустилась на диван. — Мне не впервой занятия пропускать, подожду.

— Что?

Маркус с удивлением посмотрел на нее, и Лера чуть не хлопнула себя по лбу. Это ж патриций! Аристократ, что б его! А она ему вроде как одолжение делает своим «думайте», «подожду». Хотя… Эй! Она же не девушка из провинции, она — из Ордена Солнца! А там все равны!

Лера выпрямилась и спокойно пояснила:

— Извините, но у меня не так много времени.

Маркус смерил ее недовольным взглядом, потом прошелся вдоль дивана, и наконец остановился напротив:

— Что за помощь вам нужна?

Боясь поверить в удачу, Лера так и замерла, глядя на него снизу вверх. Неужели получилось? Да, в будущем придется сочинять подробности о давно несуществующем Ордене, придумывать его философию и выдавать какие-то земные познания за тайны братьев, но прямо сейчас… она спасена?

Маркус раздраженно выдохнул, и Лера опомнилась. Торопливо вскочив и чуть не боднув его в грудь, принялась перечислять:

— Во-первых, у меня до сих пор нет патрона. Во-вторых, нужен обучающий кристалл. И в-третьих, за девятнадцать дней нужно восстановить навык управления потоком. Поэтому я снова прошу вас стать моим патроном. А еще обучающий кристалл. Ненадолго… И было бы хорошо, если бы вы помогли мне разобраться с контролем над магией.

Маркус слушал бесстрастно, но в конце полоснул острым взглядом и спросил:

— Это какие же у вас умения, если вы прошли лабиринт, не владея потоком?

Лера молча пожала плечами, давая понять, что пока договоренности нет, ни на какие вопросы отвечать она не будет. Маркус настаивать не стал.

Они замерли друг напротив друга. Маркус погрузился в задумчивость, а Лера, закусив губу, напряженно наблюдала за его лицом. Поверил он или нет? А если поверил, то какое решение примет?

Вдруг Маркус приглушенно сказал:

— Я согласен.

Сердце на миг остановилось, а потом ударило с удвоенной силой.

— Вы будете моим патроном? — осторожно уточнила Лера. — И кристалл дадите?

— Да. А с вас информация.

От облегчения закружилась голова, и Лера, мелко закивав, расплылась в широкой кривой улыбке. Маркус задержал на ее лице непроницаемый взгляд, потом тряхнул головой и, не прощаясь, направился к выходу.

— Постойте! — одумалась Лера. — А какой подарок вам поднести? У меня денег… не очень много.

Маркус стремительно обернулся:

— Только не еду! Если денег нет, то просто спойте или сыграйте на балу. Там для первокурсников специально отводят время на выступления, обычно между танцами. Да! Для вас так будет даже лучше! Выйдете публично, и все поверят, что вы моя клиентка. Тогда и через окна не придется лазить.

Последнюю фразу он произнес насмешливо. Лера вспыхнула. Выходит, он понял тогда, почему она на подоконнике сидела.

— Я петь не умею, — буркнула она. — И на музыкальных инструментах тоже…

— Тогда прочтите стихотворение. Можете даже свое. Если верить слухам, сочинять вы умеете, не так ли?

— Так… — вздохнула Лера и призналась: — Только простенькое что-нибудь.

— Простенькое? М-да… Слушайте, до бала еще три дня, вы уж постарайтесь, подготовьтесь достойно, в крайнем случае, подойдите к Шону. Хотя нет, к Шону не стоит, — Маркус поморщился, будто вспомнил о чем-то неприятном. — В общем, надеюсь на ваши… знания. И кстати, после ритуальной фразы вы все равно должны мне что-то вручить. Любую мелочь. Цветок, платок с вышивкой… Что угодно. Главное, не еду и, тем более, не хлеб!

Сегодня управление сразу двумя огненными стенами не давалось. Маркус третий день отрабатывал одновременный контроль пары щупов, и уже научился двигать стены в одном направлении, однако теперь, после разговора с Вэлэри, всё катилось в бездну. И сосредоточенность — в бездну, и выдержка.

Шайсе! В десятке шагов ревет пламя, жар опаляет тело, мгновенно высушивая выступающий на лбу пот, а перед мысленным взором все стоит упрямая точеная фигурка этой ущербной, ее полные отчаянной решимости серые глаза и белые росчерки рубцов на пылающем от волнения лице.

Помощи она попросила! Кто ж так просит-то? Он даже сам не понял в какой момент перешел на «вы». Как с равной… Впрочем, если она из Ордена, то вполне вероятно, что среди его членов нет сословного разделения, и именно поэтому Вэлэри так смело смотрит в глаза и не боится обращаться к нему, хотя никто из плебеев даже и мысли не допускает, что может вот так запросто начать разговор с представителем ван Саторов.

Да и пески с ними, с манерами этой странной девицы! Но почему он-то согласился стать ее патроном⁈ Неужели упоминание отца так повлияло? Теперь, что, любой человек сможет воздействовать на него, если скажет, что дэр Луций встретил смерть с гордо поднятой головой?

Шайсе! Нет, конечно же! Просто ущербная — из Ордена! И пускай ее там ничему не научили, даже манипулирует грубо, но ведь сообразила, колючка репейная, чем поманить. Местью! Намекнула на несправедливость, пообещала тайные знания братьев, и все ослепляющие, разъедающие ядом чувства, которые он так старательно гнал, вскипели в груди.

И еще… она видела его отца…

Самого Маркуса дед обманул, сказал, что казнь отложили. Весть принес однокурсник. Оглушающую весть… Невозможную! Ведь мать говорила, что отца помилуют, а дед обещал, что представителя ван Саторов не посмеют тронуть… Каким же глупцом он был, доверившись их уговорам!

— Знаете, я видела вашего отца тогда… в его последние минуты. Он казался таким спокойным, так гордо стоял… Я даже не сразу поняла, что происходит…

Слепая она, что ли? Или у них там казней не бывает? Или…

Он ведь ни у кого не спрашивал, как… там было. Боялся. Когда ворвался в особняк и услышал слова деда о позоре, смытом кровью, когда чуть не сжег гостиную, когда громил свою комнату и орал на собравшуюся родню, обвиняя в смерти отца, — все время боялся, пускай даже и через чьи-то слова, но увидеть сломленного, постаревшего отца на плахе. Для Маркуса он был полон жизни и идей! Ни разум, ни сердце не желали смиряться с реальностью, в которой отца больше не существовало.

А Вэлэри вот так, мимоходом, сказала. И его невысказанный, гнетущий вопрос растаял от пары простых фраз.

Отец был спокоен и горд, а, значит, ни о чем не жалел.

Но почему он не подумал о сыне⁈ Почему не подумал, каково будет ему, Маркусу? И разве эта пустыня стоила его жизни? Даже весь мир! Разве стоил?

С обреченных городов магам льются потоки золотых, льются пока не иссякнут и все ради пары десятков лет, отвоеванных у пустыни. Так почему другие наживаются на погибающих землях? Почему они не жертвуют собой⁈

В груди полыхало, жгло, словно там оказался кусок гудящего рядом пламени.

Маркус сжал зубы и сконцентрировался на обоих щупах. Те выходили из разведенных в стороны рук, будто полые трубки, по которым поток магии рванет к огненным стенам и объединит его со стихией. Краткий миг единения выпьет часть резерва, но только так можно направить заклинание в нужную сторону. Надо только сконцентрироваться, представить, что щупы — это продолжение рук и подтолкнуть огонь…

Маркус вдруг ясно почувствовал каждый из них. Не как раньше, когда сознание могло отдать лишь синхронные команды и заклинания перемещались, как отражения, а по отдельности.

Он рывком свел руки.

Две огненные стены с голодным воем метнулись навстречу друг другу, столкнулись в кратком миге борьбы, а затем взметнулись к небу единым всполохом.

Вот так! И гори оно всё!

Когда срок заклинания кончился, пламя исчезло.

Маркус неподвижно стоял в центре полигона. Чернела выжженная земля, легкий ветерок охлаждал горящую кожу, а вокруг защитного купола неистовствовала последняя в этом году метель.

Глядя сквозь мутную снежную пелену, Маркус негромко произнес:

— Что ж, лиа Вэлэри Дартс, вы обещали…

Пары месяцев ей хватит, чтобы разобраться со своими проблемами, и когда он покинет Альтию, то просто передаст ненужную клиентку кому-нибудь. Это же академический патронат — не возбраняется.