Ученица мертвеца (СИ) - Федорова Любовь Борисовна

А спасла инспектора с писарем лошадь. Ей обрубили постромки, чтобы кобыла, беснуясь, не перевернула сани, и она поскакала назад по дороге, увела стаю за собой. Тут-то Хрод с охотниками и подоспели на выручку. Лошади на день стае хватило, потому что живодуши больше не преследовали путников.

Узнала все это Белка уже в сумерках. Сначала она, как все, кто ждал новостей и переживал за спасательную экспедицию, ходила за сплетнями к колодцу, но не дождалась, ничего не разузнала. А когда вернулась домой, и едва растопила печь, к ее калитке на волокушах притащили искусанного инспекторского писаря. Белке оборвали веревочную петельку, на которую она запирала дверь от гостей и сквозняков. Даже не заметили, что было заперто.

— Этого сюда! — распоряжался Хрод, отодвинув Белку в сторону и хозяйски расхаживая по ее жилищу. — Она умеет, вот и пусть лечит! Все равно девка дурью мается, глядите — пирожки жарит. Где это видано — пирожки жарить? Пирожки печь надо!

Парня, синюшного, словно удавленник, уложили на лавку у печи. В пару фраз пояснили происшедшее и умчались утешать инспектора, которого, по видимости, взялся лечить сам Хрод. Но Белка, не была бы Белкой, если б не выскочила следом во двор и не прокричала Хроду в спину: «Еды пришлите!» А потом принялась хлопотать. Очень кстати пришлись учебные мази, которых она наварила на зачет. И микстуры, оставшиеся с прошлого зачета. И старая облезлая курица, которую затемно уже приволок в мешке младший хроденыш в качестве еды, пригодилась тоже. А еще все умения Белки, и отдельно слово, и отдельно дело, и слово с делом вместе нашли применение. Так хорошо пригодились, что наутро парень очнулся, пошевелился и заговорил, едва слышно выдохнул: «Спасибо». А Белка рухнула на другую лавку хоть немножечко поспать.

* * *

Словарный инспектор был, высок, широкоплеч, и больше походил на лесного хранителя, гоняющего браконьеров, или на самого браконьера, нежели на экзаменатора детских школ. С рукой на перевязи и в новом тулупе, снятом с Хрода, он явился в домушку Белки примерно в полдень. Снова оборвал намотанную вчера петельку. Споткнулся о порог. Принес с собой душный перегар сивухи, которую в деревне лучше всех варила Хродиха. Это дивное лекарство с одной чарки снимало страхи и заставляло забыть боль. Жаль, что и ноги подрубало вместе с разумом. Поэтому без страха и боли под нею много смелых дел не наворотишь. Хотя некоторые все же умудряются. У инспектора вчера был веский повод приложиться. Поэтому ругаться Белка не стала. Молча сползла со своего жесткого ложа, накинула меховую куртку на плечи, вдела ноги в домашние рваные валенки и стала буравить глазами инспекторскую спину.

Как-то не так представляла себе Белка всесторонне развитого человека. Не огромным, словно медведь, не с красным носом, не с людоедской бородой, не с громким басом и не занимающим шириной плеч половину избенки. Инспектор представлялся изысканей и тоньше. Но не состоялось. В этот раз приехал вот такой.

Первым делом инспектор осмотрел своего писаря. Выпростал руку из подхвата, пощупал пульс, проверил бинты на руках и ногах — Белка потратила лучшие, чистые. Спросил о самочувствии. Парень, которого звали Кириаком, отвечал почти неслышно. Инспектор пошептал что-то над ним, поводил руками. Прокушеная слушалась с трудом.

— Заберите его к Хроду, а? — попросила из-за спины инспектора Белка, которой просто так стоять было скучно, а спать хотелось больше, чем дышать. — Он уже не помрет.

К ней вошли без стука и без приветствия, поэтому она не сочла себя обязанной здороваться. Инспектор обернулся с таким видом, словно тут никого не должно было находиться. Несколько раз смерил взором Белку с ног до головы. То ли не верил глазам, то ли не мог рассмотреть достаточно ясно в полутьме домушки.

— Ты та самая лекарка? Вот такая сопливая?.. Ты не из наших, — сказал он. — Откуда в деревню пришла?

— Ниоткуда не пришла, — удивилась и обиделась Белка. — Я Клара из рода Воды. Здесь родилась. И я не сопливая.

Инспектор сухо сглотнул.

— А лечить почему взялась?

— А я бралась? — позволила себе долю возмущения Белка. — Мне вчера притащили... этого. Сказали: лечи, тебе все равно делать нечего. Я и лечила.

За дверью кто-то возился. Видать, сопровождал инспектора, но тот велел ждать за порогом.

— Наводить у вас порядок не мое дело, — задумчиво проговорил инспектор. — Но, раз уж так сложилось, боюсь, что мне придется. Хорошо лечила, но так не положено, девочка. Чтобы лечить, нужно сначала сдать экзамен.

— Ну так забирайте вашего служку, я к вам в лекари не набивалась, — совсем обиделась Белка. — Я вообще-то всю ночь не спала и теперь отдыхать хочу.

Но инспектор, вместо того, чтобы забрать парня или хотя бы оставить Белку в покое, подвинул ноги Кириака на широкой спальной лавке, уселся и стал рассматривать Белку.

— Почему мне Хрод не записал тебя на экзамены в этом году?

Белка пожала под курткой тощими плечиками:

— Потому что я не сдаю вам экзаменов.

— А почему ты не сдаешь мне экзаменов, если можешь их сдать?

— Потому что мне не нужна старшая школа.

— Это Хрод тебе так сказал?

— Нет, мой учитель.

— Еще интереснее. Ты училась не у Хрода?

— Не у Хрода, — подтвердила Белка.

— А у кого же?

— У колдуна в пустой избушке.

— Колдун же умер.

— Умер, — согласилась Белка.

— А тебе нужно продолжать учебу.

— А я продолжаю.

Инспектор почесал голову за ухом. Белка поняла так: чего-то он в этой стройной системе лесного образования недопонимает. Потом он махнул рукой на Белку:

— Будь тут, никуда не уходи. — И поднялся.

— Так куда я пойду, — снова пожала плечами Белка. — За околицей живодушные, а в деревне меня всегда найти можно.

Инспектор остановился на полдороги к двери:

— Разговорчивая ты. Кто, по-твоему, живодушных вызвал?

Белка сморгнула: что за вопрос такой к ней?

— Врать, — медленно сказала она, — не хочу. Наговаривать на невиновного — тем более. Но на самом деле кандидатур немного. Не больше трех.

— Кан-ди-да-тур, — по слогам повторил за ней умное слово инспектор и откинул голову так, что смотрел теперь на Белку поверх носа. Макушка его почти касалась темного от копоти и времени потолка. Инспектор произнес: — Поспорю с тобой на что угодно, что твои три кандидатуры в один голос скажут, будто их вызвала ты.

— Сказать не значит доказать, — Белка удержала свои плечи от того, чтоб они снова вздернулись. — Сказать и я могу. Что угодно.

— Ну-ну, — кивнул инспектор и, нагнувшись под притолку, покинул беличье обиталище.

«Хрю-хрю», — недобро ответила Белка в закрытую за инспектором дверь.

Со спальной лавки раздался слабый голос писаря:

— Ты чего... невежливая такая? Вообще ни с кем не здороваешься, да? Не научили?

— А они со мной здороваются? — обернулась к раненому Белка. — Покажи мне того, кто из них научен. Нет такого? Может, ты? Нет?.. Ну и лежи молча. Не я первая начала.

— Логично, — согласился парень и закашлялся. — Молчу. Попить дашь?

Белка полезла за горшком с куриным бульоном.

Но молчать Кириак умел плохо. Едва Белка, напоив его бульоном, улеглась доспать хоть пару часов, он спросил:

— Тебя как зовут?

— Клара, — буркнула Белка.

— Ты одна, что ли живешь? Это твой дом?

— Да, — сказала Белка. — Нет.

— «Хрю-хрю», — процитировал писарь.

Силы к нему заметно возвращались, голос стал громче. Не зря Белка вгрохала в него за ночь все, что могла и умела.

— «Хрю-хрю», — объяснила Белка, — является ответом на «ну-ну», которое само по себе аргументом в споре не является и полезной информации не содержит.

— Ух ты, — сказал писарь. — Может, ты еще и что такое «скепсис» знаешь?

— Знаю, — недобро отвечала Белка, — и постоянно этим пользуюсь в личных пакостных целях.

— Одежда у тебя городская, — внезапно сменил тему Кириак. — Потому инспектор тебя за чужачку принял. Откуда у тебя такое?