Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр

Где, замахнувшись, с утробным рыком я врубаю топор прямо между горящих и налитых кровью глаз. Голова оглушённого волка рванулась, череп с первого раза пробить не удалось, но, неуклюже навалившись сверху и обхватив клацающую пасть рукой, я замахиваюсь ещё раз, чтобы вогнать лезвие уже в холку, прямо под затылочную кость.

Морда поднимает меня, приложив о ствол так, что перед глазами всё заискрилось. Врёшь, гадина, не возьмёшь!

Удар… Неудобно, не замахнёшься как следует. Ещё удар, ещё!

Зверь воет, его шерсть вдруг покрывается мелкими искрами и дымит, будто готовясь воспламениться. Он едва не приподнимает огромный ствол, придавивший его к земле, роет когтями землю, и всё так же прижимает башкой меня к стволу.

А я ору из-за того, как стала жечься шерсть, как больно отбитым рёбра и ногам, но неистово рублю в боевом трансе до тех пор, пока туша подо мной не перестаёт шевелиться… Уж не знаю, что на меня нашло, но остановило меня то, что окровавленный топор просто выскользнул из пальцев.

И только тогда я услышал знакомый крик:

— Господин! Господин, где вы⁈

Тяжело дыша и облизывая чужую кровь с губ, я устало привалился к стволу и уткнулся в локоть. Всё тело дрожало, и это явно было не от усталости… Меня накрыл отходняк, когда я вдруг осознал, что секунду назад реально мог сдохнуть. Просто сдохнуть в клыках этой непонятной твари.

Я знал, на что способны дикие звери, приходилось мне такое наблюдать. Уж лучше с разумным противником драться, который может бояться, чем так, с тупой природной яростью.

Замерев, я попытался нащупать хоть что-то в памяти. Нет, ничего. Вот вроде помню, явно опыт какой-то боевой имею, но… кхм… Нет, ничего не помню.

— Борис Павлович, ваше сиятельство! Борис Павло… ой, — Захар, кричавший где-то за пеленой тлеющих и дымящихся ветвей, вдруг охнул, — Госпожа… Госпожа, вы в порядке? Госпожа, вы не видели тут…

— Здесь я, Захар, — проворчал я, кое-как поднимаясь, — Кха, кха!

Ноги соскальзывали с окровавленного тела волка, нос забило гарью, глаза слезились, но мне всё-таки удалось перевалиться через ствол кедра.

Упав в колючие, но вполне мягкие ветки, я перекатился по ним и вывалился из хрустящей кроны прямо к девушке и орку. Она сидела на пятой точке, положив локти на колени и глядя в землю, а мой Захар стоял рядом, удивлённо глядя на меня и на неё.

Надо ещё поспорить, кто был больше удивлён. Потому что я, удачно приземлившись на четвереньки и устало усевшись на землю, теперь увидел, что девушка, поднявшая взгляд, тоже была с зелёной кожей. Не с такой заветренной и старчески бурой, как у Захара, и не со светло-мятной, как у меня — кожа у красавицы была цвета тёмной, свежей весенней листвы, но с самым настоящим и горячим румянцем на щеках.

Орк… Точнее, орка, и очень молодая. Не знаю, как я это понял, но она точно была моей ровесницей.

Её чёрные, буквально смоляные волосы, были сплетены в две утончающиеся к концу косы. Уши, даже меньше, чем мои, с чуть оттопыренными острыми кончиками, притягивали взгляд, но я почему-то загляделся на красные заколки-черепа — они были приколоты на кончики косичек, лежащих на плечах.

Глаза у неё цвета синего неба, резко контрастирующие с зелёной кожей, и смотрящие на меня с нескрываемой ненавистью… Упрямо поджатые губы, которые, к счастью, не были обезображены выступающими клыками. Хотя нижняя полная губа у неё чуть выпирала, что придавало девушке особый шарм.

Обута в высокие сапоги почти до колен. Одета в тёмные штаны простого покроя с красной вышивкой, прекрасно облегающие крутые бёдра, и в безрукавку с белым меховым подбоем на плечах и воротнике. Совсем не по погоде, как говорится…

На предплечьях у неё, кстати, были защитные латки, и, хоть волк и прокусил их, непоправимого урона не причинил. Зато страшенные клыки оставили отчётливые борозды на металле, сняв стружку, да ещё и порвали ремешок крепления.

На меховом подбое с одной стороны шерстинки были опалены, да и рука орки тоже будто была в саже, а на голом плече вздулись волдыри. Видимо, огненная атака монстра достала её раз.

Я поймал себя на мысли, как спокойно рассуждаю о том, что волки могут изрыгать пламенных двойников… Никакого удивления после того, как меня отхреначили гномы в горах. Кстати, если я вообще ничего не помню о своей прошлой жизни, то почему я вообще должен думать, что всё вокруг необычно? Может, оно как раз всё нормально, а это у меня с головой что-то не то?

И вот теперь передо мной сидит орка. Кстати, очень даже недурственная собой… Раз мои мужские инстинкты сработали на неё на полную катушку, значит, так думают и все мужчины в этом мире. Да, это однозначно очень красивая девушка, и кажется, я прям влюбился.

Кулаки орки стискивались и разжимались, нижняя губа прыгала, и я понял, что в её взгляде не ненависть ко мне. Это злость! И отчаяние, и обида — целый букет эмоций разочарованного в себе бойца, аж на глазах застыли влажные блики, но всё-таки она сдерживалась.

«Не смогла, промахнулась, не осилила, подвела!..» — буквально всё это читалось в её глазах.

— Опять… промахнулась, — прошипела она, подтверждая мою догадку.

Адреналин, позволивший мне скакать и биться всего минуту назад, явно сгорел, и я устало откинулся на локоть и с оханьем вытянул ноющую ногу. Захрустели страдающие рёбра. Для этого тела слишком много приключений сегодня…

— Господин, но как же костюм? Визитку-то совсем сожгли-и-и… — жалобно проблеял слуга, и я кинул взгляд на себя.

Оказалось, волк и вправду чуть не воспламенился, и теперь на моей груди зияло несколько прожжённых до когда-то белой рубашки дыр. Да и саму рубашку прихватило…

От вишнёвого пиджака-куртки, который слуга назвал «визиткой», и вправду практически ничего не осталось. Да ещё и на брюках одна штанина оказалась располосована до колена — зацепил-таки волк, сволочь!

Всё же немного обидно, что он так за визитку переживает. А ничего, что меня только что чуть не сожрали⁈

— Господин, а ну как теперь…

— Помолчи, Захар, — я требовательно поднял руку, снова возвращая свой взгляд на притихшую, будто пришибленную орку.

Что-то меня ну очень зацепило в этой девушке, и, не зная, как ещё её поддержать, я выдавил:

— Ох-х… спасибо, что топор мне кинула. А то я уж и не знал… уф-ф… что делать.

Оставалось надеяться, что это враньё сработает и подарит зелёненькой красотке уверенность в себе. Пусть ложную, но сейчас и не разгар битвы, так что для душевной терапии сгодится, чтоб на тренировках держала оружие крепче.

«Не метнула топор в волка, а кинула мне. Не промахнулась, а наоборот постаралась не попасть в меня.» При этой мысли у меня заныл затылок, и шишка на нём запульсировала.

И это сработало… глаза, которые смотрели сквозь меня куда-то в пучину личного отчаяния, вдруг сфокусировались на мне, будто впервые увидели. Слёзы мгновенно высохли, и выражение лица преобразилось в… м-м-м… как бы сказать-то?.. Упрямо-надменное личико вредной девчонки, у которой вдруг проснулся ко мне интерес.

— А ты… вы… — она поморщилась, тронув ожог на плече.

— Можно на ты, сударыня, — мягко ответил я, надеясь, что обратился более-менее правильно, — Всё-таки, вместе по краю смерти прошли.

— Су… сударыня?

— Ну не сударь же, — я усмехнулся.

Девушка округлила глаза, будто увидела перед собой инопланетянина. Потом чуть отклонилась в сторону, чтобы глянуть за мою спину на труп волка под деревом. Опять поджала губы, покосившись на меня.

Не пойму, о чём она думает…

— И кто ты такой? — уже увереннее спросила она.

Я открыл было рот, но за меня ответил Захар, с дрожью в коленках глядя на меня:

— Это, госпожа, юный барин Грецкий Борис Павлович…

— А, Грецкий? Тот самый, что ли? Слышала, слышала.

Я лишь поморщился. Вот гадство! И что она обо мне слышала?

— Да, госпожа, потомственный дворянин, и он выказывает вам своё глубочайшее почтение и предлагает принять искреннюю благодарность за чудесное спасение наших жизней, — Захар поклонился.