Личная (не)приятность темного магистра (СИ) - Вересень Мара

— Не ваше де…

Я всё же успела замолчать до того, как яма, в которую меня мысленно закапывал куратор, стала настолько глубокой, что без лестницы не выбраться. А неприятный преподаватель даже не скрывал разочарования, что не случилось повода наказать меня за грубость, впрочем…

— За хамство преподавателям здесь наказывают.

— Я ничего не сказала.

— Но собирались, — губы Витравена растянулись в улыбке, в темных зрачках зажглось по огоньку, как у оборотня, а сам он отклеился от спинки кресла и чуть подался вперед. Рубашка разошлась еще сильнее, гроздь амулетов, каждый на своей цепочке, качнулась и брякнула о край стола.

Язычки свечей вздрогнули, запах будто стал сильнее, а в кабинете сделалось ощутимо жарче. Или это мне на воздух пора?

— Спасибо за предостережение, куратор, я зайду позже, — с трудом поборов желание облизать пересохшие губы, сказала я и поторопилась выйти.

Хотелось как можно скорее отгородиться от взгляда, улыбочки, кулонов, поскребывающих по краю стола, и остальных зрелищ хотя бы дверью. Двумя. И коридором с лестницей. И вообще не видеть как можно дольше. Но тут уже ничего не сделать. В расписании имелось несколько дисциплин, которые вел куратор — заметила на информационной доске, когда шла к лестнице. Там как раз кто-то сверялся, увеличил часть общей таблицы, проведя пальцем по интересующей строке.

Но только моя рука легла на ручку двери…

— Айдин.

Я дернулась и застыла, будто меня к полу приморозили. Случалось. Стихийники — те еще шутники, особенно в общежитии, где шанс попасться во время шалости на глаза преподавателю в разы меньше, чем в учебном корпусе.

— Айдин, — повторил Витравен, и я обернулась, но дверную ручку из рук не выпустила. — Без шансов.

Он все еще улыбался, чуть-чуть.

— Что вы имеете в виду, куратор?

— Ваше прошение о переводе. Какую причину вы указали? Отсутствие достаточных оснований? Исключительное право на то и исключительное, Айдин, а тьма не игрушки.

— Я не… не темная.

— Неужели? Уверены? Я не могу показать вам ваше личное дело, но поверьте на слово, основания для перевода были. За вами наблюдали весь год. За всеми медиумами наблюдают. Вы прокололись на экзамене.

— Я блестяще сдала экзамены, лерд Витравен.

— Точно. Особенно экзамен по контактам с бестелесными сущностями. Один нюанс, Айдин. Вы не просто вступили в контакт с уже обитающим на нашем плане бесом, вы призвали из небытия тень. Разницу улавливаете? Нет? — Он будто издевался. — У вас в расписании есть занятия программы первого курса, по которым вам нужно будет сдать зачеты, так что скоро поймете, если по какой-то причине прохлопали этот момент во время одной из лекций по «Цветам магии».

Я понимала разницу между обычным бесом и тенью, потому что всегда исправно посещала занятия и была внимательна и усердна, но решила, что мои возражения лишь позабавят и вызовут новые насмешки.

— Благодарю за информацию, куратор, я зайду позже, когда здесь будет декан Мортравен, — сказала и потянула дверь на себя.

На сей раз он дал мне ступить на порог прежде, чем окликнуть, и снова то же чувство: ноги будто прилипли к полу.

— Айдин. Уберите волосы. Сейчас. — Насладился моим недоумением и добавил: — Возьмите ваши волосы и поднимите, как если бы собирались сделать пучок.

Наверное, не будь я так изумлена странной просьбой, больше похожей на приказ, просто вышла бы за дверь, но руки уже делали, что велено.

— Выше, Айдин, как носят благородные лерды. Вы же не простолюдинка, — продолжал командовать куратор.

Собранные волосы едва помещались в одной руке. Я не зря гордилась своим ярким солнечным богатством, которое отчего-то так неприятно Витравену.

— По-прежнему ужасно.

— Я не понимаю, — в замешательстве сказала я и опустила руку. Рыжие пряди, которые я перед выходом тщательно расчесала, приподняла у висков и закрепила заколками, рассыпались по плечам.

— Подумал, вдруг вы будете меньше меня раздражать, если прижмете этот рыжий беспредел шпильками. Но вам не везет. Кстати, брюки идут вам больше.

— Что? Почему? — А я уж думала, что лимит изумления на сегодня исчерпан.

— Так вы хотя бы приблизительно похожи на женщину, а не на цыпленка с тощими щиколотками, — ответил мужчина.

У меня, кажется, даже колени покраснели, не говоря уже о лице, а уши ощущались, как два раскаленных угля.

Что происходит? Преподавателя должна интересовать успеваемость, а не… щиколотки. Какое ему вообще дело до моих ног в брюках или без, волос и происхождения? Разве правило о равных правах всех адептов в академии, независимо от статуса за ее стенами, упразднили? Или это был способ дать мне понять, что обо мне всё-всё известно?

А что касается перевода, я не отступлюсь, пока не поговорю с ректором Асмардом. Подписать прошение у Мортравена можно и после занятия. Да, так даже лучше будет. Не придется снова идти в кабинет, рискуя столкнуться с куратором один на один.

11

Время было еще даже не обеденное, но я чувствовала себя так, словно целый день прошел. Толку особого нет, зато впечатлений выше головы. А еще занятия, которые закончатся только к полуночи: три лекции и практика.

Поздним и даже ночным занятиям я не особенно удивилась. На первом курсе у нашей группы были ночные уроки по астрологии, а у других групп с прорицания — семинары и практикумы далеко за полночь. Только на следующий день всем давали отдохнуть и уроки не начинались с утра, а у меня — да. Те самые дополнительные занятия с группой первого курса. Жаль, на индивидуальной табличке с расписанием напротив лекции не было подписано фамилии преподавателя. Можно было посмотреть на большом расписании в холле факультета, но я так торопилась сбежать подальше от Витравена, что, выскочив из кабинета и приемной, мячиком скатилась по лестнице вниз и выбежала наружу, с облегчением оставив за спиной здание с горгульями.

Свежий ветер, не слишком холодный, приятно обдувал полыхающее лицо. Я шла к столовой и время от времени проверяла, хорошо ли волосы прикрывают мои малиновые уши. Сумка хлопала по бедру, а моя рука сжимала ремешок так, словно это была шея… Все усилия ветра остудить щеки пошли прахом. Я так отчетливо увидела свои руки, обвивающие шею куратора Витравена, а его самого, с закрытыми глазами склонившегося к моему лицу, что меня не только заново в краску бросило, пришлось срочно искать, куда присесть.

Как все рыжеволосые я легко краснела, но была достаточно уравновешена, чтобы это не было проблемой, а те немногочисленные кавалеры, которым доводилось провожать меня к дому или до крыльца общежития, считали щечки, розовеющие от комплиментов и поцелуев на прощание, милыми. Но то, что происходило сейчас — натуральный пожар. Лишь бы отпустило поскорее, или начинать опасаться, что буду птицей-малиновкой всякий раз, как куратор посмотрит в мою сторону.

Присела я не слишком удачно. Ветер поддувал и бросал на лицо волнистые пряди. Пришлось заплести косу, свернуть на затылке и прижать снятыми заколками. В процессе я вспыхивала еще дважды, сначала вспомнив взгляд Витравена в тот момент, когда приподняла волосы по его просьбе, затем глядя на свои щиколотки в тонких темных чулках.

— Это пламя победы или поражения? — подражая завыванию сквозняка в пустом коридоре заброшенного замка, пропела Триш.

В воздухе над скамейкой медленно проступали очертания, будто кто-то невидимый рисовал женский силуэт в вуали красками из тумана и рассеянного лунного света.

— А тебе будто повод нужен попричитать?

— Для любимого дела повод не нужен. Так что было?

— А ты не видела?

— Я, может, и неживая, но пока в своем уме, чтобы лезть в кабинет к декану темного факультета без призыва. Подписал? Куратор?

— Откуда знаешь, что там Витравен был?

— Я, может, и неживая… Ладно, — закатила глаза призрак, среагировав на мой гневный взор, тут же плаксиво скривилась и хныкнула. — Ну прости-и-и, прости, что не сказала.