Карп в сухой колее. Том 1 - Ленская Софья

Всю их встречу Цянь Аньхуа предпочла разговаривать именно с Хэ Цисинь. Они обменялись новостями и, кажется, даже сплетнями — Юн Шэнь слушал весь их разговор вполуха. Ему не были особо интересны дрязги среди смертной знати и хотелось поскорее отсюда убраться.

Под конец на него все же обратили внимание. Цянь Аньхуа сухо осведомилась о его здоровье и наказала соблюдать все предписания лекаря Суна. Юн Шэню показалось, что это не конец их разговора, и ему стало тошно. Он точно не мог назвать матриарха Цянь женщиной доброжелательной, скорее наоборот. С ней нужно быть осторожнее.

Оставалось загадкой, почему из всей семьи к Хэ Циюю хорошо пока относилась лишь младшая сестра. Даже слуги, которые должны были безропотно выполнять любое указание господина, пренебрегали им: после той перебранки со вторым братом Хэ Юн Шэнь заметил, как на него косятся и порой тихо шепчутся за спиной. Очевидно, слуги полагали, что опальный господин не слышит и не видит их. Юн Шэнь же лишь хмыкал и не лез. Он не собирался разбираться с пустословами и сплетниками — не его чести это дело.

Следующие несколько дней слились в один большой невнятный круговорот однообразия. Хэ Цисинь продолжала навещать Юн Шэня по нескольку раз на дню, не давая продыху от собственного общества. Это утомляло, но вместе с тем служило неплохим источником информации. Правда, не той, которую стремился заполучить Юн Шэнь, но не менее ценной в его ситуации.

Из рассказов Хэ Цисинь он узнал, что сейчас в поместье было четверо отпрысков семьи Хэ. Помимо них двоих и второго брата, был еще и третий господин — Хэ Циянь. Ученый, стремящийся получить место при дворе. Почти все свободное время он проводил в семейной библиотеке, поглощенный изучением философских трактатов и написанием сочинений.

Великий генерал Хэ, отец семейства, пребывал в районе Северных врат, на подступах к Недремлющему морю. Эти территории находились во владении государства Жун не первый десяток лет, но волнения там так и не утихли. Подавив очередное готовящееся восстание и утвердив влияние на захваченных землях, Хэ Чуньци уже держал путь домой, в Бэйчжу. Хэ Цисинь мечтательно говорила, как было бы славно, успей отец добраться до столицы к прибытию Хэ Цимин. Она извинилась за резкость, проявленную вторым братом Хэ. Тот пребывал в мрачном настроении с тех пор, как их отец отправился в поход. Дело в том, что и Хэ Цичжан должен был участвовать в усмирении мятежа, но отец настоял, чтобы он остался в столице. Он был хорошим воином, но его военная карьера пошла не по тому пути, о котором он мечтал. После нескольких походов с отцом-генералом его заприметил император, и Хэ Цичжан был отобран в один из отрядов императорской гвардии, в стражу Жемчужного Дракона, а несколькими годами позже стал ее командиром, и тем не менее... он до сих пор находился в тени отца. Прославленный генерал даже на закате жизни продолжал нести военную службу и каждый раз возвращался в родной город в шелковых одеждах [12]. Хэ Цисинь уверяла, что, несмотря на скверный и склочный характер, второй брат все равно любит свою семью и не стоит обижаться на него из-за одного срыва.

Юн Шэнь не сильно разбирался в любви, как и в других человеческих чувствах, но был уверен, что пожелание смерти не одно из ее проявлений.

Больше его интересовали таинственный брат-заклинатель и школа Юэлань, возможность выйти на кого-нибудь из бессмертных мастеров. К несчастью для него, Хэ Цисинь рассказала совсем мало, лишь то, что Хэ Цимин сбежал из дома, как только встал вопрос о скором браке. От него не было вестей долгих десять лет, и вот совсем недавно он решил выйти на связь с Хэ Цисинь. Пришло письмо, в котором он извинялся за побег и сообщал, что скоро прибудет в столицу в сопровождении соучеников и мастера. Хэ Цисинь мечтательно лепетала о том, как было бы славно, если бы все они собрались и подольше провели время вместе. Юн Шэнь ее восторга не разделял.

— Что тебе известно о школе Юэлань?

Глупо было спрашивать какого-то раба о заклинательской школе, но у Юн Шэня не оставалось выбора: из Хэ Цисинь вытянуть информацию оказалось невозможно. Она легко уходила от неудобных тем, каждый раз переводя разговор в нужное ей русло. Все-таки она была не так проста, как казалось на первый взгляд.

Этим утром Хэ Цисинь отлучилась по неким неотложным делам, а потому завтрак принес Су Эр. Юн Шэнь испытывал меньше скованности при общении с ним, в частности по вопросам жизни Хэ Циюя. Если Хэ Цисинь могла воспринять это как нечто странное и забить тревогу — Юн Шэнь уже попадался на таком пару раз, например когда забыл имя «своей» восьмой тетушки, — и начинала настаивать на повторном осмотре у лекаря Суна, то насчет Су Эра он не беспокоился. Даже если слуга и заподозрит неладное, то не посмеет проронить и слова. Хотя порой Юн Шэнь ловил на себе крайне озадаченные взгляды с его стороны.

— Когда... — Су Эр замялся. — Во время того случая вам помог ученик этой школы! Я искал лекаря, и он представился им, а еще сказал, что он из Юэлань... Кажется, назвался Цао! Говорят, много учеников школы Юэлань прибыло в Бэйчжу. Именно в этот раз они примут участие в праздничном шествии.

Юн Шэнь оживился. Как он мог забыть! Сперва он и сам хотел найти этого Цао и расспросить обо всем. Раз он заклинатель, то это даже на руку. Неважно, простой ученик или полноценный мастер... Юн Шэнь мог бы выйти на его учителя, а там и добраться до кого-нибудь из бессмертных во главе школы. Так гораздо быстрее, чем дожидаться прибытия Хэ Цимина.

— Найти бы этого Цао. Отблагодарить за спасение, — решительно сказал Юн Шэнь и отодвинул плошку с остатками каши.

Су Эр ошалело хлопал глазами, глядя на господина.

— Хочу прогуляться в город. Составишь мне компанию.

Юн Шэнь поднялся с места и отправился к шкафу выбрать мантию потеплее — никак не мог привыкнуть к здешнему холоду и тому, как на него реагировало смертное тело.

— Но... а как же... а ваше здоровье... — растерянно залепетал Су Эр, явно не понимая, что вдруг нашло на господина.

Юн Шэнь пожал плечами. Будто Хэ Циюя когда-нибудь что-нибудь останавливало. Почему Су Эр так реагирует?

— Встретимся у южных ворот, как только догорит одна палочка благовоний.

Су Эр засопел и, кажется, хотел было ответить, но вместо этого загремел посудой, убирая ее в короб.

— Ты, я вижу, не торопишься.

Слуга вздохнул и поджал губы. Он ускорился и, когда с уборкой было покончено, наспех поклонился и удалился прочь.

Глядя на то, как тощий слуга скрылся за дверьми, Юн Шэнь взмолился Небу, чтобы он действительно был предан Хэ Циюю и не побежал рассказывать обо всем кому-нибудь из семьи Хэ, кто мог бы запереть его в покоях на неопределенный срок. Это было бы очень некстати.

Вскоре Юн Шэнь стоял у главных — южных — ворот поместья. Он надеялся, что Су Эр окажется верен и явится, как и полагалось. Без него Юн Шэнь просто не сможет ориентироваться в городе... Даже дороги не найдет! Прежде он не посещал мир смертных и их города, оттого такая вылазка заставляла немного волноваться. Пусть постепенно он и начинал привыкать к постоянному присутствию других людей вокруг него, все же город... По рассказам, которые он слышал в Обители, города смертных были густонаселенными, шумными, яркими. Но одно дело — слышать, а другое — увидеть наяву своими глазами. В глубине души зрели предвкушение и несколько детская надежда, что ему понравится то, что он вот-вот увидит. Ведь пока все, что он узнавал о смертной жизни, не слишком приходилось ему по вкусу. Не может же у смертных все быть совершенно скверным?

— В паломничество собрался? — Юн Шэня тронули за плечо.

От внезапного прикосновения он вздрогнул и обернулся, во все глаза глядя на хихикающую Хэ Цисинь, тоже одетую на выход. Только вот ее одеяние выглядело не в пример роскошнее облачения Юн Шэня — темно-синяя мантия с меховыми вставками, из-под пол которой виднелось голубое платье с изящной вышивкой. Выглядело все так, будто она собиралась на прием. Юн Шэнь же выбрал простую темную мантию и одеяние в тон, выделяться ему не хотелось. Он как-то не подумал, что его вид разительно отличается от того, как обычно выглядел настоящий Хэ Циюй.