Рысюхин, вы семнадцать офицеров себе нашли? (СИ) - "Котус"

Так, что-то я ушёл от темы, не иначе, жара виновата. Сейчас бы на пляж, со своими супругами вместе, хотя бы в те же Смолевичи, а ещё лучше — на море… Но — нет! И вроде на службу не нужно, во всяком случае, не привязан к ней, не нужно быть в присутствии с девяти до шести ежедневно, а поди ж ты — дела держат крепче, чем любой начальник.

Опять отвлёкся. Или от жары, или от нежелания возвращаться к делам. Так вот, дел у меня основных сейчас три: изготовление техники для будущей отдельной самоходной батареи, учёба и изнаночное строительство. Точнее, не дел, из куда больше, а направлений для деятельности.

Проще всего с техникой: по сути, ничего изобретать и разрабатывать не требуется, нужно «клонировать», как обозвал это дед, имеющиеся образцы в нужном количестве, всех проблем — определить это самое количество и обеспечить цех сырьём. Да, это уже не мастерская в углу ангара, а настоящий маленький заводик, занимающий два ангара: в одном — производство деталей, обрабатывающие станки и склады сырья с продукцией, во втором — сборочное производство со стапелем, подъёмниками и потолочным краном. И в этом цеху без моего участия делают уже как бы не девяносто процентов всех работ по переделке грузовиков Кротовского в нашу специальную технику. И я оставшуюся часть исполняю куда как быстрее, чем в начале. Для сравнения: когда-то у меня уходило до десяти минут на проверку каждой отдельной балки, из которых собирается рама грузовика, на скрытые дефекты и до полутора часов на её упрочнение, причём без серьёзных структурных изменений в кристаллической решётке металла. Сейчас мне хватает трёх минут на полную диагностику шасси в сборе и ещё пяти — на укрепление, причём избирательное, преимущественно мест соединения и тех частей, что подвергаются наибольшим нагрузкам и износу. Фактически на мне остались такого вот рода объёмные работы, проверка и, при необходимости, ремонт моторов да изготовление стёкол: больших, сложной формы и повышенной, вплоть до пулестойкости, прочности.

А вот работы наподобие соединения частей рамы, ревизии передаточных механизмов, изготовления и прокладки токоведущих шин и прочего взяли на себя два наёмных мага металла, одного из которых нашёл Козелевич, а второго — я. Причём найдёныш Адама Казимировича оказался аж из южных германских земель!

Четвёртый сын местного барона, зажиточного по местным меркам. Я даже уточнил:

— Фрайхерра, наверное?

— Нет, ваша милость. Мои предки принять вассалитет у графа, потом — бароны, уже не «фрай», не «свободный».

Клаус, по странному извиву логики моих соотечественников переименованный почему-то в Костю, отцовским богатством очень гордился, перечисляя всем желающим и многим не желающим, но не имеющим возможности сбежать всё: и замок, с указанием его размеров и количества комнат на каждом этаже, и две деревни на сорок два и восемьдесят три двора, и три виноградника и прочее, прочее, прочее. Спасибо, хоть овец по кличкам не перечислял. Этой чести удостоились только три породистых барана-производителя. Гордился несмотря на то, что ему с этого всего перепало не так, чтобы много: помним, четвёртый сын. Он не то, что на титул вежливости, даже на приставку «фон» к фамилии не мог рассчитывать, так что к совершеннолетию получил рыцарские шпоры, как знак благородного происхождения, родовой перстень (и на кой при его наличии шпоры⁈), деньги в сумме, достаточной для оплаты первого года обучения в Мюнхенском университете и родительское благословение, мало отличающееся от напутственного пинка. Посетив в ближайшем крупном городе Оракул и узнав, что потенциал у него чуть меньше двух с половиной, а также пересчитав наличность, куда помимо «выходного пособия» добавил свои накопления, Клаус сообразил: в университете ему ловить нечего. Максимум, что его там ждёт — это статус вольного слушателя с получением в конце эрзац-диплома, но даже так денег хватало на два года из четырёх с половиной, при условии самой жёсткой диеты и без приобретения новой одежды в принципе.

Почесав в затылке, почитав газеты и побеседовав с людьми, он двинул на восток — сперва в Чехию, а потом, уточнив кое-что у местных контрабандистов — из Австро-Венгрии к нам, в Империю. Прибыв в Краков туристом, он запросил имперское подданство, которое вскоре получил, и, уже как российский подданный, поступил в местное маго-техническое училище. Как дворянин, мог отучиться вообще бесплатно, но выбрал свободный диплом, так что пришлось доплатить. Однако здесь оставшихся после дороги и дегустации чешского пива с контрабандистами денег, вкупе с подъёмными, положенными новому подданному благородного сословия, да ещё и магу, хватило и на учёбу, и на жизнь. Ну, как хватило? Без подработок, конечно, не обошлось, но ни голодать, ни ходить в пиджаке с заплатами не пришлось. За три года, считая со сборами, он приобрёл квалификацию маготехника, звание младшего унтер-офицера от инфантерии с дополнительной специальностью мастера по ремонту и обслуживанию грузоподъёмных механизмов и неистребимый польский акцент. Сборы он проходил в Барановичах, и по окончании оных не стал возвращаться в польскую часть Империи, решив поискать место поближе к нынешнему адресу. Такое ощущение, что ему вообще всё равно было, где жить и работать, были бы пиво, девушки и деньги на первое и второе. В общем, у меня в хозяйстве он прижился, как родной, от местных отличали только забавный польско-немецкий акцент, привычка ходить в выходные и праздники в национальном костюме (короткие штанишки на широких помочах, как у шестилетних детишек, разве что кожаные, не добавляли авторитета, но вытряхнуть из них Клауса-Костю можно было только под угрозой введения «сухого закона») и стремление после третьего бокала пенного детально рассказывать о достатке своего отца. С семьёй он состоял в регулярной переписке: одно письмо в три месяца, ровно три листа каждое, которые писал, подложив под лист бумаги шаблон. С помощью другого шаблона аккуратно складывал написанное по размеру конверта и отсылал. Полученные письма после прочтения с карандашом в руках — ставил какие-то пометки на полях — увязывал крест-накрест ленточкой, укладывал в коробку, а коробку убирал в шкаф. Немец, что с него взять.

Второй маг металла (дед обзывал их «магометане», уверяя, что это просто сокращение и хихикая при этом, явно очередная его шуточка для внутреннего пользования) оказался татарином из села под Казанью. Он был и вовсе восьмым ребёнком из четырнадцати, в семье крестьянина. О том, что является одарённым узнал почти случайно: поехал с отцом на ярмарку, там увидел передвижной Оракул, выступавший в роли своеобразного аттракциона, и потратил на него все свои карманные накопления — целый рубль. Как оказалось — не зря. Отец, правда, не желал отпускать из рода пару рабочих рук, так что Омар (явочным порядком, ставший за время учёбы тёзкой моего сына — Ромой) просто сбежал из дома и учился в счёт будущей отработки. Получил специальность судового механика речных судов, а в начале отработки выяснилось, что на Волжской волне его укачивает! Так что страдальцу приходилось в начале навигации и потом каждые три месяца ходить к магу жизни, чтобы купировать симптомы. Я узнал о таком казусе — судовом механике, который не выносит качку — когда был в Буйничах, консультируясь у местных речников по поводу постройки нового судна в свою микро-флотилию, и попросил, если он опять появится в городе, чтобы связался со мной. Произошло это только через полгода, я уже почти забыл, о ком и о чём идёт речь, спасибо, дед напомнил. Предложил человеку погашение долгов[1], работу только на суше, служебное жильё и приличный оклад, на что тот немедленно и с радостью согласился. Пришлось звонить тестю, который Мурлыкин, с просьбой подсказать, кто может помочь с оформлением документов. Тот как раз инспектировал подчинённых в Речице и решил сам заехать по дороге, уточнить вопрос.

Заехал, ага, прямо на выкупленном у меня когда-то фургоне. Произвёл фурор, надо сказать: какие-то ухари, увидев «полный автобус жандармов» начали сбрасывать в воду груз своего корыта, чем немедленно привлекли внимание, со всеми вытекающими для них. Так что крюк получился сделанным не зря, никто не сможет обвинить Василия Васильевича в использовании служебного транспорта в личных целях, хоть дело и ушло по итогу в другую службу. Ну, а вторым эффектом оказалась волшебная скорость оформления бумаг, запрошенных жандармским бригадиром, целым начальником отделения в губернском управлении: на всё про всё ушло чуть больше суток. А ещё через день я получил довольного и уважительно настроенного квалифицированного специалиста, на которого со спокойной душой свалил и достройку судёнышка, и плановое обслуживание (строго на берегу!) имеющихся, и оснащение сборочного цеха: тот же потолочный кран соорудил именно он, хоть часть расчётов и делал Клаус, от меня потребовались только моторы и финансирование. Ну, и премия в конце работы, когда я осознал, что именно этот мелкий и вечно мрачный татарин соорудил. Пятнадцать тонн грузоподъёмности, плавная регулировка хода! Чтобы не вдаваться в подробности: самый дешёвый покупной кран такого класса, без учёта стоимости монтажа, но с доставкой, обошёлся бы в пять раз дороже, даже с учётом выплаченных премиальных, на которые я не поскупился: Омар даже решил было, что это на всю бригаду, если не на весь цех.