Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр

Если честно, в последнее время Вероника все чаще ставила под сомнение слова Астрид.

Но кроме сестры у Вероники в школе нет никого близкого. Папа только еще, но это другое, он же папа. И еще можно призвать Дружище, но он не настоящий друг. Он дружит с каждым, кто его призовет. Он бы, наверное, и с Бельзедором дружил, если б тот его призвал.

Честно говоря, Вероника с самого лета не призывала Дружище.

Правда, три урока спустя занятия закончились, и Вероника вернулась домой, потому что после дня Бумажного Медведя по календарю сразу два праздника подряд — Бестиалидис и Фамеликудис, Звериный и Голодный Дни. Это как бы продолжение каникул, и Веронику это немного утешило, потому что все плохое отдалилось на еще целых два дня, а два дня — это очень много, когда тебе всего шесть лет.

Но потом и эти дни закончились, наступил день Железного Медведя, и вот теперь уже семестр начался всерьез и по-настоящему, и следующий праздник будет только через четыре дня, Аваридис, а потом… потом целых двадцать три дня ни единого праздника, а только учеба!

Иногда Веронике казалось, что праздники по календарю раскидывал сам лорд Бельзедор, настолько жестоко они иногда расположены.

Так что она снова долго размышляла, как жить свою жизнь, спать легла в расстроенных чувствах, а в пятом полуночном часу потащила на спортплощадку огромную коробку.

— Привет, — сказала она, когда из нее высунулась лиловая кошачья морда.

— Привет, — ответил Ксаурр почти доброжелательно. — А ты потратила призыв.

— Нет, — возразила Вероника. — Я… ладно, потратила. Но потом же можно будет еще раз?

— Нет. Чего хотела?

— У меня деловое предложение, — как можно серьезнее сказала Вероника. — Давай играть.

— О, я люблю играть, — сверкнул глазами Ксаурр. — Во что ты хочешь?

— Я не во что-то одно. Я просто хочу с тобой играть и дружить.

— Ой, девочка, перестань тратить мое время на это, — вздохнул демолорд. — Ты забавная, меня это даже умиляет, но… я не бегаю за бантиком.

— А… а…

Вероника стыдливо убрала бантик в карман. Ладно. Возможно, она не все продумала.

Возможно, стоило просто снова призвать кота, только теперь обычного. Но… она теперь знает, что этот способ на самом деле не работает, что это просто обман. Злая шутка взрослых.

— Может, ты хочешь стать фамиллиаром? — без особой надежды спросила Вероника.

Ксаурр то ли рассмеялся, то ли закашлялся. С иронией глядя на девочку, он сказал:

— Может, и захочу, если выпустишь меня.

— Нет, не выпущу, — отказала Вероника.

— Ну и в чем тогда вопрос? Как я могу стать фамиллиаром без доверия?

— Но ты же наверняка захочешь кого-то сожрать. Зачем тебя выпускать, если жрать некого?

— Девочка, я Смеющийся Кот. Я бегаю по мирам, как ты — под стол. Если я захочу кого-то сожрать — к моим услугам вся вселенная. Я могу сожрать кого угодно.

— Неправда, — возразила Вероника. — Меня ты сожрать не можешь. И еще много кого. И вообще любого, кого бы стоило. А кого легко сожрать, того неинтересно.

Это была неожиданно глубокая мысль. Очень кошачья. Ксаурр даже сощурился от удовольствия, ее услышав.

— Да, это, пожалуй, так, — согласился он. — Это все, что ты хотела?

— Я все-таки думаю, что нам стоит дружить, — решительно сказала Вероника. — Раз уж ты пришел ко мне на место идеального кота. Я все обдумала. Заклинание решило, что ты мой идеальный кот. Человек может ошибиться, а магия нет. И коты не могут. Значит, раз ты пришел, то не ошибся.

Вероника точно знала, что коты не ошибаются. Ей это Снежок сказал, а Снежок не ошибается, потому что он кот.

— Я не хочу с тобой дружить, — ухмыльнулся Ксаурр.

Вероника вздохнула. Ксаурр все-таки не понимает, от чего отказывается. Вот так и упустит все шансы. Останется один.

— Ну пожалуйста, — уже без всякой надежды попросила она.

— Девочка, ты серьезно собираешься дружить с демолордом?

— Да.

— Тебя ничто не смущает?

— Нет. Я уже подружилась с Фурундароком, но он почему-то орет каждый раз, когда его призывают.

Коробка содрогнулась. Сидящее в ней чудовище затряслось от смеха. Ксаурр с какой-то даже симпатией глянул на Веронику и сказал:

— Знаешь, твой прошлый призыв больно ударил по моему самоуважению. Мне пришлось многих убить, чтобы его восстановить. Их смерти — на твоей совести.

— Только пожалуйста, не носи трупы к моему порогу, — попросила Вероника. — Я знаю, для котов это важно, но когда Снежок так делает, папа сердится.

— Ничего не могу обещать, — странным голосом сказал Ксаурр.

— Ага, значит, мы дружим! — обрадовалась Вероника.

— Нет, — сказал Ксаурр. — Но я разрешаю тебе призвать меня еще раз. Мне просто любопытно, к чему это приведет.

— Хорошо, — согласилась Вероника.

— Только без коробки, ладно? Это становится однообразным.

— Ладно, — решила быть покладистой Вероника.

Наверное, придется его призвать подальше от людей… и всего вообще.

— И не делай этого только чтобы развеять скуку, — велел Ксаурр. — Когда призовешь в следующий раз — приготовь угощение. Побольше и повкуснее. Если мне некого будет сожрать — я сожру тебя. Мы поняли друг друга?

— Да, — торопливо кивнула Вероника. — Но сейчас с тобой можно еще поболтать? У меня есть колбаса и тунец.

— Можно, — милостиво согласился Ксаурр. — Две минуты.

— Но это мало как-то… ладно. Скажи, как думаешь, почему у меня стала хуже получаться моя штука?

— Какая штука? — с интересом спросил Ксаурр. — Расскажи мне.

— Да ты знаешь. Я призываю всякое.

— Все равно расскажи.

Вероника рассказала. Это заняло больше двух минут, но Ксаурр не ушел. Затем он улыбнулся и сказал:

— Да все просто. Будь ты котом, с тобой бы этого не случилось. Потому что коты не внушаемые.

— А я внушаемая, — с огорчением поняла Вероника.

— Да. Тебе сказали, что это невозможно, и ты поверила. У смертных магов все какое-то такое. Нелепое. Смертные умели бы колдовать все — как ты, или как я, — если бы им не мешала мысль о собственной никчемности.

— Никчемности… — расстроилась Вероника.

— Увы, смертные научили тебя думать, что ты никчемная. Чему еще они могут тебя научить, если больше ничего не знают о себе? Они даже не со зла. Они просто сами такие же никчемные.

— А ты нет?

— Я нет. Я великолепный. И я могу научить тебя тоже быть великолепной. Если захочу.

— Я… я хочу!

— Какая разница, хочешь ли ты? Этого я хотеть должен.

Ксаурр замолчал и явно стал чего-то ждать.

— А… ты не хочешь? — спросила Вероника. — А когда захочешь?

— Ну не знаю…

Демон в коробке между делом слопал колбасу и тунца. Его глаза лучились, как желтые звезды. Тем временем над башнями школы шесть раз проухала сова, и Вероника поняла, что пора и честь знать. Шестой полуночный час — люди скоро начнут просыпаться, а она очень подозрительно торчит тут с этой коробкой.

— На самом деле я даже не могу тебя призывать коробкой, — призналась девочка. — Это не настоящий ритуал, а шуточный.

— Но у тебя же получилось.

— Потому что тогда я не знала, что он шуточный.

— А сейчас? Тоже не знала?

— Знала. Но ты мне разрешил призвать тебя еще раз, так что оно снова сработало.

— Ладно, я дам тебе один совет, — сказал Ксаурр, подумав. — Избавься от шор. Забудь о всяких там правилах. Магия, даже магия смертных — это не арифметика. В нелепых словах и дурацких рисунках нет никакой силы, она вся в тебе — в том, кто их произносит и рисует. Если у тебя много духовной силы — а у тебя много, раз ты призываешь меня… в коробку, — то ты можешь всё. Тебе надо только поверить в себя.

Кошачья морда аж скривилась от того, какую банальность пришлось озвучивать. Вероника тоже поджала губы, потому что все то же самое ей говорили и мама с папой, и Астрид, и дедушка Айза, и дядя Жробис, и даже мишка Налле. Все в последнее время кинулись ее увещевать и доказывать, что надо просто поверить в себя.