Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур

Гибель! Это слово уже разнеслось по приморским городам и деревням и достигло тех, кто жил в глубине материка. В те страшные часы оно разнеслось по ошеломленному и охваченному ужасом миру. Могучие волны протоплазмы, каким бы немыслимым ни было ее происхождение, было не остановить. Пули, бомбы и ножи были для нее безвредны. Осколочно-фугасные снаряды рассеивали ее только для того, чтобы в следующий момент ее ошметки снова соединились — спешно вызванные военные батареи выпускали снаряд за снарядом, пока не были сметены этими спокойно надвигающимися потоками. Самолеты пролетали над ними, чтобы разбомбить их, но эффект от этого был не больше, чем от снарядов. И ядовитый газ тоже не оказывал никакого воздействия на эти живые волны. Они катились вперед, все дальше, эти могучие сверкающие массы, поднимающиеся из моря, чтобы смести с лица Земли все живое.

Гибель! Не только отдельных людей — всего человечества! Провода и невидимые радиоволны несли полные ужаса сообщения. Англия превратилась в смертельную ловушку: могучие волны протоплазмы катились по ней со всех ее берегов. Индия и Малайя стали преисподними суеверного страха, их многолюдное население не знало, куда бежать от приливов смерти. Африканские и австралийские побережья были затоплены надвигающейся блестящей пеной. Панамский перешеек был покрыт протоплазмой, разделившей два американских континента. Большие корабли в море и в порту были потоплены — живое «желе» утащило их в глубины.

Гибель! В эти страшные предрассветные часы спокойно надвигающиеся волны живой пены неслись вглубь материка от каждого побережья по всему миру и поглощали, как медуза поглощает инфузорий, тысячи и сотни тысяч беглецов, втягивая их в себя, и безжалостно катились дальше. Рассвет застал все человеческие сообщества в полном смятении перед надвигающимся на них роком. Миллионы людей в мире обратились в слепое, пораженное ужасом бегство от протоплазменных потоков смерти. Протожизнь пожирала человечество!

Глава 3

ПОЗДНО ВЕЧЕРОМ 27 МАЯ, менее чем за полтора десятка часов до того, как этот великий ужас обрушился на мир, молодой Эрнест Рэлтон летел на своем самолете на северо-восток, к пустынному маленькому острову, где работал доктор Герберт Мансон и его помощники. Рэлтон решил слетать туда не столько для того, чтобы повидать Герберта, перед которым он испытывал некоторый трепет, сколько для того, чтобы навестить молодого доктора Ричарда Маллетта, своего давнего друга, которого он не видел с момента отъезда группы Мансона на остров несколько месяцев назад. Однако просьба Ассоциации дала ему веский повод для этого путешествия, и Рэлтон, сделав круг над массивными башнями Манхэттена, устремленными в небо, направил самолет на север, в серую облачную дымку.

Час шел за часом, а серая мгла в небе все сгущалась. Побережье Новой Англии расстилалось под самолетом, как огромная карта, солнце все ниже опускалось к горизонту на западе, а Эрнест все летел к своей цели, не слыша ничего, кроме ровного гула мотора и свиста ветра вокруг. Во время полета пилот машинально отмечал свое местоположение по природным особенностям побережья под ним, и когда внизу, наконец, появилась мешанина островов, глубоко изрезанных горами и впадинами у побережья штата Мэн, он отклонился на восток и полетел над серыми водами, пристально всматриваясь в них в поисках нужного ему острова под названием Конус. Солнце к тому времени уже село за горизонт, но он знал из рассказа Маллетта, что остров должен быть хорошо виден — что его можно различить по гигантской приземистой скале в форме усеченного конуса, возвышающейся над ровными песками.

Однако на мир опускались сумерки, и Рэлтон начал слегка беспокоиться, прежде чем увидел, наконец, этот конус — огромный, темный, приземистый, с широкой вершиной, как будто бы сплющенной чьей-то гигантской рукой, который, казалось, поднимался прямо из серых вод в нескольких милях от побережья. С чувством некоторого облегчения Эрнест направил самолет по ^КРУГУ вниз, к берегу острова, и когда земля стала четко вырисовываться перед ним в тусклом закатном свете, он внимательно вгляделся в нее. Сам остров, как он увидел, был почти круглым, около дюжины миль в поперечнике. Это была ровная площадка бесплодного песка, из центра которой поднимался большой приземистый каменный конус со срезанной вершиной, любопытное образование, часто встречающееся на таких островах и вытесанное из скалы песчинками, которые нес мимо нее ветер. Крутые склоны конуса, почти вертикальные, по оценкам Рэлтона, поднимались не более чем на несколько сотен футов в высоту, а его широкая плоская вершина в диаметре была в несколько раз больше высоты. И когда пилот стал спускаться к этой вершине, он увидел, что на ней стоят разные постройки — лаборатории, где работали люди, к которым он прилетел. Это были длинные низкие здания из белого кирпича, образовывавшие неровный круг по периметру вершины. В центре этого круга возвышался какой-то огромный объект, который Рэлтон видел очень смутно, а вокруг этого объекта было пустое плоское пространство, показавшееся летчику достаточно широким, чтобы туда мог приземлиться его маленький самолет. Как и при взлете, он осторожно описал круг над местом посадки и начал медленно снижаться по спирали. В сумерках он не мог разглядеть внизу человеческих фигур, но в одном из зданий окна светились белым светом. Самолет спустился еще ниже и, в конце концов, оказался над открытой площадкой в центре вершины. Его шасси коснулись земли, и несколько секунд он катился по гладкой каменной поверхности, а затем остановился — как раз перед одним из окружающих вершину зданий.

Еще мгновение — и Рэлтон выбрался наружу и встал рядом с самолетом, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Было очевидно, что его появления еще не заметили, поскольку он заглушил мотор высоко в небе: из зданий вокруг никто не выходил. Эрнест неуверенно огляделся по сторонам, а потом направился к одному из строений на противоположной стороне вершины — тому самому, из окон которого лился белый свет, замеченный им еще на подлете. Однако на полпути молодой человек замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Его внимание привлекло сооружение в центре площадки, которое он не смог нормально разглядеть сверху и которое теперь возвышалось в нескольких футах перед ним и было настолько необычным на вид, что на мгновение захватило весь его интерес.

Это был огромный шар, гигантская сфера из полированного металла добрых пятидесяти футов в диаметре, покоящаяся на массивном металлическом пьедестале, погруженном в вырубленное в скале углубление. На верхушке шара виднелся тонкий, похожий на иглу металлический стержень, сужающийся на конце и направленный вертикально вверх, а от основания пьедестала к двум или трем длинным низким зданиям тянулись разветвленные провода. Из этих зданий доносилось жужжание каких-то безостановочно работающих механизмов, а от шара исходил высокий, непрерывный гул — он был едва слышным, но все равно произвел на Рэлтона впечатление потрясающей мощи. А рядом с тем местом, где множество покрытых черной изоляцией проводов соединялись с постаментом шара, возвышался на треноге из металлических штативов какой-то похожий на коробку предмет, поблескивающий черным, на лицевой стороне которого располагалась дюжина или больше циферблатов со стеклянными крышками. Их стрелки дрожали от проходящего через них напряжения, а возле них виднелся ряд кнопок, рычагов и автоматических выключателей и одна выпуклая черная ручка, торчащая из вертикальной щели и, по-видимому, являвшаяся рубильником.

Края этой щели, как заметил Рэлтон, были тщательно отполированы, а ручка-рычажок находилась почти в самом низу. В верхней части прорези виднелась надпись маленькими белыми буквами: «Ультразвуковые колебания», примерно на дюйм ниже, такими же буквами было написано: «Звуковые колебания», под ними, в свою очередь, значились слова: «Световые колебания», «Колебания теплового излучения», «Радиационные (гамма) колебания» и, наконец, «Колебания космических лучей». Рубильник указывал на последнюю надпись, а еще ниже был нарисован простой ноль.