Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур

— Протоплазма… — услышал он собственный голос. — Весь мир…

В его памяти всплыли быстро и безостановочно мелькающие картинки, и его затуманенный мозг вдруг резко осознал ужасную реальность происходящего.

— Маллетт! — воскликнул он полушепотом. — Если бы я только знал это, когда стоял у самого пульта управления конденсатором!

Неожиданно в глазах Ричарда вспыхнуло нетерпение.

— Но что, если еще есть шанс?! — пробормотал он. — Даже сейчас… если бы мы вдвоем могли выбраться отсюда…

Он проворно подскочил к окну, и Рэлтон встал рядом с ним. Глядя вниз сквозь узкое зарешеченное отверстие, они увидели огромные массы блестящей серой пены — она вздымалась вверх по гладким крутым скалам огромного конуса, а потом скатывалась обратно на песок в тщетной попытке перелиться через край на вершину. Было ясно, что протоплазма уже заполнила весь остров внизу, у подножия скалы, но не нашла там ничего живого и теперь стремилась наверх в слепых, бессмысленных поисках пищи.

Маллетт быстро махнул рукой в сторону этой ползущей ввысь массы.

— Она не может подниматься по крутым склонам конуса, — сказал он. — Мансон знал это, когда выпускал ее в мир. Но отключение конденсатора не уничтожит всю эту протоплазму ни здесь, ни в остальном мире.

— Как же ее уничтожить?.. — начал Рэлтон, но друг перебил его:

— Наш единственный шанс — переключить конденсатор с длины волны колебаний космических лучей на длину волны радиационных колебаний, — быстро объяснил он. — Тогда вместо того, чтобы притягивать и концентрировать вибрации космических лучей, он будет делать это с радио — вибрациями и мгновенно разрушит протоплазму.

Друзья повернулись к другому окну, выходившему на центральную часть плоской вершины, и, выглянув в него, увидели, что рядом с огромным шаром никого нет. При этом до них доносились приглушенные голоса Мансона и остальных ученых, а время от времени еще и стук инструментов — эти звуки шли из освещенного белым светом лабораторного корпуса справа от конденсатора, который был вне поля их зрения. А вот конденсатор, открытый и незащищенный, находился прямо перед ними: его огромный шар тускло мерцал, а циферблаты на черном распределительном щите слабо отражали звездный свет.

Внезапно узники увидели, как из освещенного лабораторного корпуса вышла темная фигура — один из сотрудников, в котором Рэлтон узнал Кингсфорда, эксперта по электрике. Он с сосредоточенным видом подошел к шару, осмотрел циферблаты, а затем, как будто удовлетворившись этим, вернулся в лабораторию, и через мгновение оттуда снова послышался его голос. Маллетт быстро повернулся к своему другу.

— Они чем-то заняты, — взволнованно прошептал он, — и если переключать конденсатор, то сейчас самое время!

С этими словами он проворно достал из карманов несколько кусков металла, которые до этого грубо заточил о бетонные стены комнаты, и они с Эрнестом начали вместе ковырять и царапать ими цемент у основания одной из решеток — это было их единственным шансом на свободу. Дело подвигалось медленно — Рэлтону казалось, что, несмотря на их усердный и мучительный труд, твердый цемент, на котором Маллетт за время своего заключения успел сделать несколько неглубоких царапин, почти не поддавался их усилиям. Но они все равно продолжали работать. Их руки были в синяках и кровоточили, огромный конденсатор на поляне продолжал гудеть, созвездия у них над головой медленно вращались в темном небе, постепенно светлеющем с приближением рассвета.

Дальнейшие часы показались Рэлтону бесконечными: все его чувства притупились, а прочный цемент словно насмехался над ним и Ричардом, с трудом углублявшим сделанные на нем надрезы. Но они не прерывались ни на минуту, смахивая с цемента кровь и прислушиваясь к приглушенному гулу голосов, по-прежнему доносящемуся из невидимого им лабораторного корпуса. Конденсатор все это время оставался незащищенным, а они все работали, но, казалось, ни на шаг не приближались к свободе. Черное небо над ними приобрело серый оттенок, предвещавший наступление рассвета, и в какой-то момент Рэлтон увидел, что мерцающие массы протоплазмы у основания огромного конуса уже смогли подняться по крутым склонам на половину его высоты и удерживались на этом уровне. И они продолжали вздыматься все выше, безрассудно и слепо стремясь к краю вершины.

Однако не сверкающие пенистые потоки, затопившие нижнюю часть пустынного острова, занимали главное место в мыслях Маллетта и Рэлтона, пока они пытались выломать решетку, окровавленные, слепые от заливавшего глаза пота и почти обессиленные. Оба узника думали о других гигантских потоках серой слизи, которые, как они знали, захлестывали в это время берега и острова по всему миру, поглощая народы Земли по мере того, как они продвигались вперед. Друзья не говорили об этом, ни один из них не произнес ни слова, пока они трудились над решеткой, чувствуя, как силы оставляют их. Оба сосредоточились на бетоне, который никак не могли расковырять, но мысль о захватывающей Землю протоплазме как будто витала между ними в воздухе, направляя все их силы на освобождение.

И в конце концов, когда на востоке забрезжил рассвет, им удалось выковырять крупный кусок цемента рядом с центральным прутом решетки, и они, отбросив его на пол, выпрямились, почти обессиленные.

— Это все, что мы могли сделать! — тяжело дыша, прохрипел Маллетт. — Все, что нам теперь осталось — это расшатать и вытащить эту перекладину, — он указал на прут. — Но ждать нельзя, еще немного — и наступит день.

На мгновение друзья замерли, а потом схватились за перекладину, уперлись в бетонную стену и из последних сил потянули железный прут на себя. Рэлтон почувствовал, как его мышцы сводит от напряжения, и услышал стон Ричарда, тоже выбивавшегося из сил. Закрыв глаза от натуги, Эрнест почувствовал, как перекладина слегка шевельнулась в их с Маллеттом руках, но когда они выпрямились и быстро осмотрели ее, то обнаружили, что им удалось только слегка ее расшатать. Они снова схватились за прут, снова изо всех сил потянули его на себя, и на этот раз он более ощутимо зашевелился в своем гнезде. На мгновение узники затаили дыхание, а затем снова схватились за перекладину. Еще одно невероятное усилие — и прут поддался, а потом вдруг с резким, пронзительным скрежетом железа о цемент полностью вышел из стены.

Выронив его на пол, два друга отвернулись от окна и прислонились к стене, запыхавшиеся и измученные, но с бешено колотящимися сердцами прислушивающиеся к звукам, доносившимся снаружи, чтобы убедиться, что пронзительный скрип решетки не вызвал тревоги у Мансона и остальных. Пленники заметили, что голоса, звучавшие в лаборатории как будто бы смолкли, но звуков тревоги не было слышно, и из лабораторного корпуса никто не вышел — по крайней мере, когда Эрнест с Ричардом выглянули в окно, они никого не увидели.

Выждав еще немного, Маллетт подтянулся и протиснулся через поделанную в решетке брешь, а потом и Рэлтон последовал за ним. Они присели на корточки под окном и еще раз осмотрелись. Серое небо на востоке быстро светлело.

Маллетт указал в центр открытого пространства, туда, где стоял мощный шар-конденсатор и его многопрограммный переключатель.

— Контроль! — хрипло прошептал друг Эрнеста. — Если мы до него доберемся…

Они крадучись, бесшумно двинулись вперед. Ни один из них не издал ни звука, и тишина вокруг них была почти полной, если не считать еле слышного гула конденсатора. Шаг, еще шаг… Медленно, осторожно они выбрались из скрывавшей их тени «тюрьмы» и соседнего с ней длинного здания на круглую центральную площадку. Кровь бешено застучала в жилах Рэлтона — сверкающий конденсатор находился теперь всего в нескольких сотнях футов впереди. Стоит ли броситься к нему и положиться на судьбу? Какие в этом случае будут шансы вовремя добраться до управления конденсатором? Эрнест отбросил эту мысль — слишком рискованно, его могут заметить. Они с Маллеттом тихо и незаметно поползли вперед — через пару минут их бесшумное продвижение должно было закончиться возле шара. Еще через несколько мгновений…