Геном хищника. Книга шестая (СИ) - Гарцевич Евгений

— Да чтоб вас, — прорычал я.

Всё опять настолько плохо, что аж третье дыхание открылось у моего двужильного генома. И всё на тоненьком — закрой я сейчас глаза хоть на секундочку и, скорее всего, отрублюсь. Но сейчас аура мелкого едва светилась так, будто он был довольно сильно ранен. И это наскребло немного сил. Я поднялся. Правда, уставшим и раненым мышцам пришлось буквально объяснять, что от них требуется. Как именно нужно включаться и как работать. Вроде до всех донёс, кроме левого бока и левой руки. Рана выглядела плохо. Похоже, опять впрыснули какой-то токсин в момент, когда клинок вошёл по рукоятку.

Искать в темноте брошенные ножи и проверять было некогда. Просто примем как факт, что «санитары» усиливают оружие геномами. Что приклад арбалета, примерно так же как я телескопическую дубинку, что и сами болты, скорее всего.

Метров через сорок я, наконец, перестал прихрамывать, а ещё через сто полностью растворился в темноте. Я так и не оделся, оставшись только в штанах, в которых после стычки с «монахом» было столько дыр, что считай их и не было. Сначала, особенно когда натыкался босыми ногами на мелкие камни и острые корни, я пожалел, что не приоделся, но потом понял, что маскировка стала работать лучше. По сути это было очевидно и, скорее всего, полностью голым я бы вообще превратился в ночного призрака. Но мне были нужны карманы. Поэтому я лишь оторвал лишнюю, бесполезную часть штанов, превратив их в шорты. В остальном дикарь-дикарем, перемазанный кровью и грязью.

Но видно меня не было. Я сам с трудом различал собственные ноги, сливающиеся с окружением. И не слышал шагов, легко скользя между деревьями. Шёл на сигнал Пепла, мерцающий, как кривая линия на кардиомониторе. Амплитуда всё время снижалась, а порой и замирала на страшные мучительные мгновения, от которых я будто бы становился ещё быстрее. Маркера Ласки не было, но к этому я уже начинал привыкать. В смысле, к отсутствию подсказок и пониманию, что не только Ласка, но и любой «песец» может подкрасться незаметно.

Но сейчас этим «песцом» был я. И сначала я её услышал. Женщина медленно двигалась впереди, тыча в каждый куст и за каждое дерево заряженный арбалет. Она не спеша подбиралась к маркеру шакрасика и вполголоса говорила вслух. Речь была связной, но, на мой взгляд, довольно безумной.

— Выходи, мамочка не сделает тебе больно… Мне просто нужен новый знак… Мастер Вольф будет мной доволен. Ещё никто не приносил ему геном древнего зверя. Он думает, что создатели сами уничтожили вас, испугавшись тех, кого создали… Не бойся. Смерть — это не страшно, страшно забвение. А у тебя есть шанс. Ты станешь вершиной нашей коллекции… Что? Ты? Грязная полукро…

Она всё-таки заметила меня. Почувствовала холодный ствол, приставленный к её затылку. Я дал ей возможность повернуть голову, узнать меня, и нажал спусковой крючок…

Крови мало не бывает. Но вы первые это начали. Без усиления браслетами «чезет» запрыгал в руке, как ненормальный. Но с такого расстояния разброс лишь разукрасил и без того злобное лицо. Собственно, прежде, чем она упала, я успел увидеть лунные отсветы на опушке. Не вокруг, а прямо сквозь неё. Пожалуй, с таким уже никакая регенерация не справится.

Я перешагнул тело и поторопился навстречу маркеру, трепыхнувшемуся в мою сторону. Забрался в кусты возле дерева и в маленькой яме в корнях, увидел шакрасика. Живой, но шерсть слиплась от крови, а из бедра торчал обгрызанный обломок арбалетного болта. Сломать он его смог, но вытащить не получилось, только рану расковырял. Мелкий оскалился, типа: бро, я сделал всё, что смог, и ткнулся носом мне в ладонь.

— Ты молодец, — я потрепал его по голове. — Пойдём, подлечим тебя. И меня заодно.

Принёс его в лагерь. Вынул обломок, залив всё «Зелёнкой». И свои руки, в которые он впился тоже. Жахнул «Живинки» с витаминками и отключился.

Глава 22

Спал я плохо. Было сложно назвать это восстановлением, я будто просто выпал из окружающей действительности. Тело забылось, а мозг всё никак не хотел выключаться, чуть ли не первый раз на Аркадии подсовывая мне какую-то мутную и липкую картинку. Давненько мне уже не снились кошмары, а если быть точнее, то единственный кошмар, который меня одно время преследовал, был посвящён потере зрения. Мозг довольно долго прокручивал мне его во всех подробностях и с разных ракурсов.

Но сейчас всё было иначе. Какой-то калейдоскоп мутных образов, затрагивающих все органы чувств. Мне снились голоса. Как удивлённые и резкие, так и монотонный бубнёж, будто звучащий, как заклинание. Остроносая тень перекрывала отсветы костра и то бубнила, то завывала глубоким, замогильным голосом. Я чувствовал запахи — что-то терпкое и горькое, отчего в горле начинало першить. Я чувствовал холодную воду, порой казалось, что я тону и начинаю захлёбываться. Вокруг сгущались тени, я видел и женский силуэт — всё крутилось, откликаясь в такт завываниям и затягивая меня в водоворот отстранённого безумия. Я то включался, выныривая, то уходил на глубину…

Когда я, наконец, почувствовал, что могу открыть глаза, то подорвался так, будто действительно рванул сквозь толщу воды к тонкой полоске, за которой брезжил слабый свет.

Ещё толком не рассвело. Костёр ещё горел, освещая кровавую поляну. Сбоку высились холмики из мёртвых «санитаров», и я будто бы, как они, лежал на том же уровне, таким же холмиком. Услышал голоса от костра, заметил там мужчину и женщину. Почувствовал движение с другой стороны и увидел, как какие-то широкие тени кружат вокруг подвешенных вверх ногами воинов.

Капец! Кажись, помер и стал призраком! Хрень какая-то! Либо я всё ещё в бреду, либо у шакраса есть скрытый навык, превращающий его в духа мщения после смерти. А почему бы и нет? Я же на земле, где предки живут в птицах…

— Мак, кажется, он, наконец-то очнулся, — от костра раздался звонкий голос, показавшийся знакомым.

Анна? Оса? Мак?

Я точно ещё брежу. Воспалённый мозг выдумал всех тех, кого я недавно вспоминал. Сейчас ещё Датч для полной картины должен появиться. Или это как раз он крутится возле подвешенных? Я скосил глаза в сторону деревьев и сфокусировался, пытаясь разлепить веки и очистить картинку. И всё равно не понял, что вижу. Точно не Датч, а скорее духи предков птичьих аккуратно снимают тела своих мёртвых «потомков». Два крупных воина племени в накидках из перьев, отчего они казались шире, поймали тело со срезанной верёвкой.

Рядом со мной послышались тихие шаги, и перед глазами, заслонив почти весь обзор, появилось улыбающееся лицо Анны. А над её плечом маячил клюв маски, такой же, как была у Мака.

— Проснулся? — ласковым и отчасти обеспокоенным голосом спросила Оса.

— Изыди, кошмар…

Проворчал я и закрыл глаза, чувствуя, что помимо оптической и слуховой галлюцинации, пришла ещё и тактильная. В форме мехового комка под боком, горячего сопения, а потом и мокрого шершавого языка.

Ладно. Я снова открыл глаза и даже нашёл силы, чтобы подхватить напавшего на меня шакрасика. Мелкий выглядел бодро, хотя почти вся задняя часть была туго забинтована.

— Сам ты кошмар, — фыркнула Оса. — Мак, ты чем его накурил-то?

— Предки учат нас, что если дух укрепить, то и тело подтянется, — ответил Макадабинеси и, потеснив Осу, появился надо мной во всей красе.

В руках у него был дымящийся пучок из веточек и перьев, которым он помахал у меня перед лицом. Ещё и пробубнил что-то, напомнив мне завывания из недавних кошмаров.

— Что-то попутали твои предки, — задумчиво ответила Оса. — Надо было ему просто антибиотики вколоть. Глядишь, он ещё вчера бы очнулся.

Теперь уже Анна оттеснила Птичьего шамана и, что-то ворча про изыди и кошмар, помахала рукой у меня перед глазами. Показала средний палец и спросила:

— Сколько пальцев видишь?

— Торчит один, — ответил я, отмахиваясь и пытаясь встать.

— Только без резких движений, — помогла Анна, шепнув мне на ухо: — а то там предки этого попугая насоветовали ему каких-то опарышей тебе на рану налепить, разбегутся ещё.