Я не боюсь последствий. Прикосновение к её телу стоит всего.
Но она, продолжая танцевать, искусно ускользает под моей рукой и оказывается у меня за спиной.
Я улыбаюсь своему желанию и резко оборачиваюсь, чтобы повторить попытку.
Но вижу лишь тёмные очертания мужчины, сурово разглядывающего меня из темноты.
Глаз его не видно, там только чёрная бездна. Из-за его плеча показывается капюшон. Теперь танцовщица не танцует, она обращена ко мне лицом.
Но голова опущена, поэтому я не вижу её лица. Её руки поднимаются, медленно сжимают полы капюшона и срывают его назад — там ничего нет.
Пустота. Жрица медленно поворачивается.
Пальцы впиваются в ткань, срывают капюшон —
Там ничего нет. Только чёрная бездна, из которой сочится густая тень, обволакивая её шею, как ошейник.
У жрицы в руке появляется кинжал, по чёрному лезвию, как по ночному небу, сверкают молнии. Две змеи на рукояти оживают и оплетают её белое запястье. Теперь на месте ее глаз горят в пустоте два красных рубина.
Пещера завибрировала, заговорила. Слышу мужской голос. Он говорит на чужом языке, но почему-то я его понимаю.
— Она не твоя. Тебе среди нас не место, но раз уж пришёл, то получишь, что заслужил. На колени!
Я чувствую что именно сейчас я выбираю что-то очень важное в жизни.
Ага, хрен вам «на колени». Пора отсюда делать ноги.
У входа сверху свисает верёвка, по которой я сюда спустился с вершины.
Я рванул к ней, в самый последний момент перед прыжком почувствовал, как чья-то тяжёлая рука легла мне на плечо.
Тогда мне не оставалось ничего, кроме как драться. Я развернулся и запустил кулак в пустоту.
— Э-э-э! Саня, ты чего дерешься?
Я открыл глаза и увидел отскочившего назад Лёню.
— Просыпайся, профессор приехал!
— Блин, прости. Мне сон приснился дурной. Будто я в пещеру к этому всаднику лазил. Сколько время? Они что раньше вернулись?
Я пытался понять сколько сейчас времени. Снаружи через входную щель пробивался лунный свет.
— Да я сам не понял, как вырубился за столом. Время уже одиннадцать вечера.
— Я попал в тебя?
— Нет, но я еле увернулся. Вставай, пошли про груз докладывать.
Кто-то из ребят любезно оставил нам с руководством ужин.
Мы сели вместе за стол. Ковалёв всё ещё был зол. Они так и не сумели договориться с администрацией района об обследовании пещеры, несмотря на звонок из Москвы из Академии Наук.
Профессор обещал дойти до партийного руководства республики, но пока был вынужден смириться с отказом.
— Такое ощущение, что у них здесь в Осетии почти богше, чем погностью отсутствует Советская вгасть. Ну что у вас там Деонид?
— Мы хотели сказать, что по дороге с нами произошла довольно странная история.
Профессор перестал есть и уставился на Лёню
— Пгодоожайте.
— Нас догнали или нагнали, не знаю как правильно сказать, люди, представившиеся вашими коллегами и попросили привезти оборудование.
— Обогудование? Какое обогудование?
Лёня рассказал всё без утайки, вплоть до увиденных пистолетов на заднем сиденье легковушки «архитекторов». Он так же рассказал про странную белую Волгу со стариком в папахе.
Про то, как на месте выгрузки мы обнаружили пустырь.
Ковалёв был встревожен.
— Вы сказаги геогогоческий буй? Показывайте ваше обогудование!
Мы встали вчетвером и направились к нашей «шишиге».
Лёня распахнул свой большой ящик для инструментов и замер.
— Оно пропало…
— Как пропало? — я тоже заглянул внутрь, но ниша оказалась пуста.
— Когда видел оборудование?
— Утром, — ответил Лёня, почесывая затылок.
Тут послышался голос Марины:
— Ну всё, приехали. Не хватало того, что мы недосчитались ящика с дневниками, так ещё и это…
— Как это не досчитагись? — Ковалёв заглядывал в глаза Лёни.
Тот зло зыркнул в сторону Марины.
— С дневниками всё в порядке, они у меня в надёжном месте в кабине…
В его голосе почувствовалось беспокойство. Если у нас из-под носа увели огромный ящик с оборудованием, то мы вполне могли бы лишиться и дневников.
— Ах, так! — теперь психовала Марина, — я требую объяснений!
Но Лёня уже бежал к кабине. Марина была оскорблена недоверием и переводила взгляд с профессора на Лёню. Тот нервничал и кусал губы на бегу.
Похоже, я был единственным, кто сохранял спокойствие и хладнокровие.
— А что тут требовать? — вернулся с торжествующим видом Лёня, — профессор приказал беречь и никому не отдавать. Я просто выполнял приказ начальства. Вот они, родненькие.
Он снял с плеча холщовый мешок, раскрыл горловину и показал пачки тетрадей, связанных ленточками.
— Ну хоть одна хогошая новость за сегодня! — облегченно произнес профессор.
Моё же внимание привлекли следы волочения, ведущие от шишиги к небольшому участку, покрытому травой.
Видимо, они остались после того, как из Лёниного запасного багажника для инструментов вытащили оборудование. Тот, кто вывез буй, въехал в лагерь незамеченным.
Об этом говорила примятая трава. Наверняка они следили издалека и подъехали, улучив момент. А может кто-то видел подъезжавшую машину? Надо опрсить археологов.
— Баба с возу — кобыле легче! Забрали и хрен с ним! — порадовался Лёня имея ввиду пропавшее оборудование, — чего-то не могу найти накладную, ту самую на эти буи. Ты не брал?
— А где она была? — уточнил я.
— В кабине, видать её тоже забрали.
— Нет, не трогал.
— В моих дневниках кто-то рылся!
— Быть того не может, — Лёня сделал вид, что обижается, — как сдали, так я и привёз.
— За пгошлый год не хватает одной тетгади!..
Глава 10
— Как не может быть? Я сам вязал стопки с тетгадями. Это не мой узег! Деонид, ты трогал дневники?
— Нет! Может, в другой стопке, по ошибке положили?
— У меня всегда полный погядок!
— Тогда не знаю, я не трогал, как дали, так и привёз.
Профессор распсиховался, ему казалось, и возможно небезосновательно, что за нами следят из-за ситуации с кинжалом.
— Мы догжны немедгенно свегнуть гагерь и переехать на дгугое место!
Он считал, что нам передали буи для того, чтобы узнать местонахождение археологического лагеря.
Предположение сомнительное — при желании нас можно было найти по-другому. Следя за нами по пути.
Только если…
Только если у них были веские поводы не въезжать в пределы Дарьяльского ущелья.
Люди, которые чего-то опасаются? Иностранцы?
— Профессор, мы можем сделать так, как вы пожелаете. Но сейчас в такую тьму собираться? Давайте сделаем это утром.
Марина уговаривала профессора не предпринимать никаких поспешных решений.
— И так много сложностей. Не хватало ещё что-нибудь ценное потерять в темноте. Утро вечера мудрёнее.
После долгих уговоров профессор согласился. Но остался расстроенным.
— А вдруг они снова явятся, ничего нельзя исключить.
— Не переживайте, профессор, на ночь мы организуем дежурство. Спросим, кто из ребят готов подежурить.
— Готов подежурить, — ответил я, но не потому что чувствовал себя выспавшимся. Я боялся, что в процессе движения людей в лагере и переезда затопчут следы от ящика.
— Я тоже, — подключился Лёня.
Марина облегчённо вздохнула — ей вовсе не хотелось поднимать на уши весь лагерь и начинать переезд.
Она быстро удалилась к себе в палатку, пока Ковалёв не передумал и не выкинул какой-нибудь новый фортель.
Когда рассветёт, можно по следам определить, на какой машине приехали те, кто вытащил геологические буи, и, возможно, похитил тетрадь с дневниками Ковалёва.
— Ну, хорошо! Решим утром, нужно поднять ребят, которые могли бы ещё подежурить.
— Не стоит никого сейчас дёргать. Нас двоих вполне достаточно.
