— Как ты его получил? — он покачал кинжалом, завёрнутым в ткань.
— Кто-то подбросил мне его в машину. Больше ничего не знаю. Я просто гонщик, далёк от всех этих кинжалов и всего такого.
— Ну-да, ну-да.
— Я уверен, вы найдёте и покараете виновных. А так поздравляю вас с успешным завершением операции.
Он скептически смотрел на меня.
— Каменев, слушай внимательно, если кому-нибудь проболтаешься — обоим хана. Комиссаров начал давать показания.
— Надо же.
— Да. В нашей конторе умеют убеждать нечистых на руку мерзавцев. Короче, он рассказал про побег Рашпиля, с этим всё ясно. Он признавался, что заставил тебя. Но вот с иконами всё сложнее. Он валит всё на тебя. Иконы ведь так и не нашли. Ты знаешь, где они?
Я отрицательно помотал головой и изложил краткую версию истории с Рашпилем, указав, что именно Комиссаров планировал нас всех убрать. А про иконы я ничего не знаю.
— Я тоже думаю, что Комиссаров врёт. В рапорте напишу, что допросил тебя, подтвержу твою непричастность.
Что-то он слишком расщедрился. Никогда не доверял таким, как Джапаридзе. В его ли компетенции закрывать дело?
— Короче, ничего не бойся. Тебе ничего не грозит. Старайся года три не попадать ни в какие передряги, занимайся своими кольцевыми гонками. Мы время от времени будем помогать тебе побеждать за небольшие услуги.
Ах, вот оно что.
— Какие?
— Скажем, сбор информации о преступных действиях некоторых функционеров в автоспорте. Тут ведь как. Наши спортсмены ездят за рубеж на престижные соревнования, нам надо знать, что происходит внутри коллективов гонщиков.
Хочет подобраться к «синдикату».
— Толку от меня ноль.
— В смысле?
— Ну, вон Комиссаров тоже пытался меня подмять под себя, сделать сексотом. В итоге сам сидит под следствием.
— Каменев, ты большой молодец. Красиво вчера по скале ехал. Я в бинокль смотрел. Поздравляю с победой. А сейчас можешь идти. Ты свободен… Пока…
Я понял, что Джапаридзе ещё появится в моей жизни.
— Всего вам доброго, товарищ капитан, аккуратнее с кинжалом, который у вас в руках. Добродетельному он даёт силу небес, нечестивого убивает. Проверено историей.
И вышел из машины, провожаемый тяжёлым взглядом капитана КГБ СССР.
Мы медленно прогуливались с Дзерассой по центральной аллее городского парка.
Поодаль сзади за нами следовали двое из её братьев.
— Они всю жизнь будут ходить за тобой? — рассмеялся я.
— Пока не выйду замуж.
— И что, они с тобой будут ходить на все свидания?
— У нас в семье свидания не приняты, — улыбнулась девушка.
— А как же первый поцелуй? Она посмотрела на меня смеющимися глазами:
— Ну ты и провокатор, у нас до свадьбы ни-ни. С поцелуями особенно строго.
— А что будет, если я тебя прямо сейчас поцелую?
— А ты попробуй и узнаешь, — после этих слов она остановилась, повернулась ко мне лицом и густо покраснела.
Я понял, что она очень этого хотела и ждала.
Прикоснувшись ладонью к её щеке, нежно провёл пальцем по её красивым губам.
Прикосновение обожгло мне руку, пройдя волной тока по всему телу. Её зрачки расширились, будто поглотив всего меня.
К нам уже бежали с перекошенными от гнева её братья, извергая в мой адрес проклятия.
Я успел прикоснуться губами к её губам, прежде чем был сбит с ног.
Мгновенно вскочив, я приготовился к драке, но Дзерасса что-то гневно выговаривала своим братьям. Она достала ножевой палток и по-горски импульсивно бросила его между нами, трогательно притопнув своей прекрасной ножкой. Братья, нахмурившись, отступили на шаг назад.
Хрен их разберёт, эти непонятные нам кавказские порядки. Где суровые мужчины запрещают женщине даже поднять голову, но отступают, как нашкодившие щенки, когда её гнев вырывается наружу.
Почти у каждого юноши или парня бывает период в жизни, когда его кровь будоражит недосягаемый женский образ.
Ею могла быть актриса из фильма «Экипаж», спортсменка Наталья Линичук, Зинаида Воронина или Лариса Петрик, ведущая ритмической гимнастики по ЦТ, или просто дива из журнала или картины художника.
Мне казалось, что в отрочестве меня сия чаша миновала, но в то мгновение я понял, что обрёл такой образ. Поздновато, конечно. Но все мы в душе остаёмся пацанами до крайней старости.
Если нас не отвлекают важные мужские дела типа работы, спорта или дружбы.
* * *
Как я и предполагал, капитан КГБ Джапаридзе сразу после находки археологического артефакта в Северной Осетии потерял ко мне всякий интерес.
Ситуацию с иконами, похищенными Комиссаровым, разрешила Марго, та самая дочь дипломатов-разведчиков, которая меня и познакомила с этим гадом-подполковником.
Видимо, Джапаридзе именно её подразумевал под моими высокими покровителями, когда в начале нашего с ним знакомства обещал мне замять все вопросы, связанные с Комиссаровым.
Но свои обещания он не выполнил, по возвращении в Москву мне ещё долго пришлось таскаться на допросы, поэтому я уволился из автокомбината Академии Наук.
Не хотелось, чтобы из-за меня следаки беспокоили чудесных людей — моих коллег по гаражу и команде.
От Марго я узнал, что мой недруг действительно находится под следствием, но, чтобы хоть как-то спасти себя, топит всех вокруг, в том числе и меня, обвиняя в небылицах.
Например, в похищении икон убитого коллекционера, организации побега опасного преступника за границу, угонах и избиениях неких граждан в Ростове-на-Дону.
Знала бы она, дорогая Марго, та, которую я подозревал в связях с чёрной букмекерской мафией, что практически всё сказанное было правдой (прим. автора. см. книгу цикла «Скорость. Вне закона»).
Я подбросил ей записку с буквами, вырезанными из журналов, с указанием места, где были спрятаны иконы.
Вскоре они были найдены и возвращены государству.
Вполне предсказуемо, Комиссаров рассказывал не всё. Например, он не давал показаний и ничего не рассказал следствию про Синдикат.
Как, впрочем, и про то, как мне удалось выиграть гонку на ипподроме и сорвать куш.
Но это в конечном итоге не уберегло его от правосудия.
Того, что он натворил, было достаточно для того, чтобы Комиссаров угодил прямиком под дуло палача, приводящего в исполнение в. м. н. (высшую меру наказания).
Я же после увольнения нашёл новую работу и тренировал картингистов в школе «Юного Техника». Среди моих учеников особыми успехами и навыками отличался Генка. Тот самый бывший беспризорник, а теперь сын Марго, с которым мы познакомились в музее Поезда Ленина. Но это уже совсем другая история.
