Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Носильщики — не простые рабы, а евнухи с бритыми головами и особыми кольцами в ушах, какие бывают только у шахской прислуги.

Факелы горели голубым пламенем — тайный состав масла, используемый исключительно при дворе Шаха.

Над балдахином развевался крошечный штандарт — три солнца на чёрном фоне, герб, который мог принадлежать только…

Сердце Алдара бешено заколотилось. Перед ним находилась та, чей портрет чеканили на золотых монетах Персии и чьё имя запрещалось произносить вслух простолюдинам.

Одна из любимых жён Шаха. Ещё вчера правительница Персии. А сегодня Беглянка.

Он узнал это из сообщения, посланного с почтовым голубем. Шах обещал щедрую награду за сбежавшую жену. Живую или мёртвую.

Алдар стоял, парализованный, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Его мозг лихорадочно соображал:

Что делает она здесь? Идёт в Европу? Как скоро тут появится отряд преследователей из числа верных Шаху Персии воинов.

Удастся ли ему выжить после того, как он её увидел и узнал?

Всадники в золотом ожидали команды. Алдар-Безроев не был трусливым человеком, но прекрасно понимал, что его стража не сумеет оказать серьёзного сопротивления лучшим воинам, закалённым в десятках походов и войн.

Он вежливо склонил голову, распахнул ворота и гостеприимным жестом пригласил прибывших войти в пределы своих владений.

Царственная особа в паланкине едва заметно пошевелила рукой — бледной, с тончайшими пальцами, без украшений, колец и перстней.

Но Алдар знал: эта кажущаяся скромность стоила больше, чем весь его караван-сарай.

Когда отряд оказался внутри и спешился, старший евнух бросил тяжёлый кошелёк к его ногам. Золотые монеты со звоном рассыпались по камням.

Алдар-Безроев не нагнулся подбирать их. Он понимал — теперь это уже не имеет значения.

В его дом вошла Судьба.

И цена за эту встречу могла оказаться куда выше, чем все богатства Персии.

Она там. В носилках. Прекраснейшая из прекрасных.

В груди пылал огонь, от которого перехватывало дыхание. У него было два непреодолимых и противоречащих друг другу желания: с одной стороны, он хотел овладеть этой женщиной, с другой он понимал, что может сказочно разбогатеть.

Алдар-Безроев почувствовал, как сердце бьётся так громко, что, кажется, его слышат даже стражи. Ладони стали влажными, но он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

Он представлял, как срывает с неё эти семь проклятых покрывал, как тонут пальцы в шёлке её волос, как…

Горло сжал спазм. Даже произнесённое слово о таком осквернении стоило смертной казни.

Нет, это невозможно. Алдар был из знатного рода, который владел ключами от Дарьяльского ущелья на протяжении многих веков. Но всё равно — ей не ровня.

Она — кровь древних царей, чьи предки правили, когда земля его предков была почти безлюдна.

Он знал правду — им никогда не разделить одного ложа, для неё лучше смерть, чем его прикосновение.

Она, не задумываясь, бросилась бы в пропасть, как та персиянка из легенды, что предпочла камни позору плена.

Через минуту Алдар пришёл в себя и сумел справиться со своим безмолвным влечением.

Несмотря на то, что перед его ногами лежал туго набитый кошелёк с шахскими золотыми, вторая мысль свербела и не давала покоя.

Её присутствие здесь стоит целого состояния. Он может получить огромные земли и почти безраздельную власть.

Достаточно отправить гонца к Шаху…

Алдар-Безроев зажмурился.

«Нет. Не я. Я так не поступлю».

Он вспомнил её руку — ту самую, мелькнувшую между складок паланкина.

Она бросила вызов Шаху и проиграла?

Даже если так, то в этом поражении было больше величия, чем во всех его победах.

Алдар резко выпрямился, с силой выдохнув. Он силился понять, что пришло в его дом: то ли счастье, то ли погибель…

Ещё один кошелёк полетел к его ногам. Золото глухо звякнуло о каменную дорожку.

— Какую награду ты желаешь за молчание? — её волшебный голос прозвучал на чистейшем осетинском, будто она родилась в этих горах.

Алдар вздрогнул, словно получил удар кинжалом между рёбер.

«Она знает мой язык!»

Странница повторяла свой вопрос на разных языках: на персидском, арабском, турецком.

Странница снова перешла на осетинский.

— Так какую награду ты желаешь за молчание?

Ему хотелось просить золота, земель, но голос и язык не повиновались.

Но вместо этого он увидел перед собой глаза отца, строгие и мудрые, которые напоминали Алдару:

— Не оскверняй мою память сребролюбием. Будь благороден. Честь не продаётся, сын мой.

— Какую награду ты желаешь за молчание?

Алдар молчал. Он понимал, что всё, что он скажет сейчас — может стать приговором, а может пропуском к счастью.

«Сейчас или никогда», — пронеслось в голове.

Он медленно поднял глаза, встречаясь с тёмным, непроницаемым взглядом, едва различимым сквозь тончайшую вуаль.

Она сидела неподвижно, словно изваяние, лишь лёгкое движение груди под парчовыми складками выдавало дыхание.

— Я не знала, что хозяин Аланских Ворот немой.

И вот он решился.

— Что предложит Ваше Величество, то я и приму.

— Нет! Проси то, что у тебя на душе.

— Тогда я принял бы в награду от Вашего Величества истину, и более мне ничего не надо.

— Какую истину ты хочешь знать?

— Ваше Величество, Повелительница Царей и Земель, как известно, мудрая женщина, — начал он, и голос его звучал глубже обычного, будто сама гора говорила через него. — Которая знает много языков и видела больше, чем я смогу увидеть за три жизни. Подарите мне истину…

Он сделал паузу, чувствуя, как в горле пересыхает. «Если она сочтёт это оскорблением, то весь мой род погибнет».

Но отступать было поздно.

— На свете есть мусульмане, христиане и иудеи. Какая вера из трёх истинна? Ответ Вашего Величества будет платой за молчание.

Тишина.

Даже ветер замер, будто испугавшись собственной дерзости. Носильщики переглянулись, а старший евнух побледнел, словно услышал смертный приговор.

Стражники в золотом обнажили клинки. Неслыханная дерзость! Как смеет этот негодяй ставить неверных в один ряд с мусульманами.

Она не дрогнула.

Пальцы её, лежавшие на подлокотнике паланкина, оставались расслабленными.

Тень улыбки скользнула по губам, скрытым вуалью. Женщина в паланкине медленно подняла руку — бледные пальцы сложились в изящный жест.

Оружие тут же вернулось в ножны. Паланкин опустили на землю. Голубые факелы освещали пламенем двор.

Особа начала рассказ, не выходя из паланкина.

— Твой вопрос, князь, достоин мудреца. Позволь мне ответить тебе притчей…

— Давно это было… — голос её зазвучал мелодично, как у сказительницы у костра, — один мудрый князь Востока имел кинжал необыкновенной красоты, подаренный Шахиншахом. У князя было три сына. Пришло его время уходить на небеса.

Алдар-Безроев замер, чувствуя, как мурашки бегут по спине от рассказа.

— Тогда пригласил он лучших мастеров-оружейников и велел сделать две точные копии клинка. А потом призвал сыновей. Поговорил с каждым наедине и каждому вручил по клинку, сказав: «Прости меня, сын, оставляю тебе и твоим братьям по клинку. Лишь один из них — истинный, но который знает только Всевышний. Один из этих кинжалов обладает божественной силой и может победить целое войско. Так случилось, что все три кинжала похожи как две капли воды. И я уже сам позабыл и не знаю, какой из них истинный. Но запомни, кинжал показывает свою силу лишь самому достойному, честному, справедливому. А не праведного кинжал убьёт. Поэтому живи так, чтобы это оружие дало тебе силу, а не убило!»

Она сделала паузу, и в воздухе повисло напряжение.

Алдар внимательно слушал. Когда она замолчала, он осмелился спросить:

— Позвольте спросить, Ваше Величество, а как узнаётся истинный кинжал?

— Это не важно. Каждый мог получить от отца подлинный клинок, важно, как он прожил свою жизнь. Истина не в гравировке на ножнах или рисунке стали, а в том, как рука использует этот клинок — защищая слабых, творя правосудие, сохраняя мир. Так и Господь дал людям три пути. Важно не то, какой путь истинный, а то, как человек идёт по нему.