— Если что, сразу будите!
Мы с Лёней натаскали дров к очагу, разожгли огонь и устроили подобие кресла.
После недолгих препирательств мой напарник пошёл спать, пообещав сменить меня утром.
Профессор ушёл, пожелав спокойной ночи.
Я прекрасно понимал, что сейчас не время и не место говорить об отгулах и предстоящих ралли, но от своих планов я отказываться не собирался.
Поэтому я вооружился фонариком, ручкой, тетрадью, одеялом и устроился у костра.
Мне хотелось хорошенько обдумать план с получением кинофильмов для председателя в Архонке.
А заодно и проанализировать всю полученную информацию о Чёрном Всаднике и его кинжале.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что за артефактом охотятся не только учёные, местные общины и студенты, но и кто-то посерьёзнее.
КГБ?
Не исключено, но обычно они прямо обозначают свой интерес. Пока их не видно. Ловят на живца? Того, кто загрузил буи?
А может, КГБ и не в курсе всего происходящего.
Профессору невыгодно к ним обращаться — они просто заберут себе все материалы, организуют расследование, и до конца расследования не видать учёным никаких артефактов.
Интересно, а они имеют право не сообщать в органы всю эту историю с появлением и исчезновением кинжала?
Я записывал вопросы в блокнот.
В свете яркого костра я прекрасно различал строки на бумаге. Фонарик оказался лишним.
Наверно, если бы они сами его нашли, а потом его похитили, то это было бы поводом.
Даже обязательством.
А так у них есть только фото. Фото — это не артефакт.
Да, ещё чёрные археологи и как там называют этих людей — незаконно разрыли курган.
Но где тут прямая связь с кинжалом? Одни предположения и странные совпадения.
Кто такой тот старик в папахе в белой «Волге»?
Очевидно, что его интересовала наша машина. Моя интуиция не могла меня обмануть.
Нужно аккуратно узнать, что было в дневниках профессора.
Как его расположить к себе?
Мои мысли прервала Марина, которая подошла к мне с двумя кружками ароматного кофе в руках.
Она протянула мне одну из них. Я молча принял. Молодая учёная села рядом и накинула себе на плечи шерстяное полосатое одеяло.
— Что-то не спится, не возражаешь, если я посижу с тобой?
— «Ночь. Тишина. Луна в окне. Не спится, не спится, не спиться бы мне». Садись, конечно.
Она улыбнулась.
— И тебе не так скучно будет. Что пишешь?
Она кивнула в сторону моего блокнота.
— Думаю, как раздобыть машину для ралли.
— А разве ваша команда вам не предоставляет?
Я рассказал ей общую ситуацию в двух словах, умолчав о новой пассии Лёни, представив её своей дальней родственницей.
— С кино я тебе не помогу, но всё же кое-какие связи у меня есть. Если в твоей борьбе тебе понадобится кто-то из ЦК ВЛКСМ, то у меня там есть один ухажёр, который готов перевернуть все Кавказские горы. Имей в виду.
— Хорошо, спасибо.
Костер потрескивал, отбрасывая дрожащие тени. Я повертел в пальцах шариковую ручку, а потом задумчиво глядя на языки пламени, спросил:
— А у нас в лагере есть верёвки?
Марина тоже смотрела на искры, время от времени взметающиеся вверх. Она не отвела глаз от костра, лишь пожала плечами.
— Не особо.
Я подбросил в огонь ветку, которая тут же вспыхнула с сухим треском.
— Какие-то есть, но маловато. В основном бельевые. Ну и те, что с палатками.
— Нет, такие не пойдут. А этот твой комсомольский воздыхатель может нам помочь с альпинистским снаряжением? — я отхлебнул кофе из кружки.
Он был густым и ароматным.
— Нужны верёвки, крюки, карабины, топорики. Хорошо бы перчатки, ботинки. Спусковую корзинку так вообще было бы шикарно.
Она наконец посмотрела на меня, щурясь от дыма.
— Ну, может, и сможет. У них тут есть турбазы, и много альпинистов приезжает… — Марина отложила свою кружку и пошурудила в углях длинной толстой веткой с обгоревшим концом, — А зачем?
Я стряхнул с ладоней песок.
— Кроме прочего, мне надо уговорить профессора отпустить на соревнования. Гонка через неделю. Боюсь, в его сегодняшнем настроении он даже не вспомнит о своих обещаниях.
— Да, мне кажется, что он, бедолага, сегодня очень перенервничал. Ты прав. Но при чём тут альпинистское снаряжение?
— Мне нужно успеть его уговорить, потом забрать машину, подготовить. А это не шутки. Ралли — это серьёзная нагрузка на двигатель, ходовую.
Словом, времени ждать, пока профессор успокоится, нет совсем. Только один способ задобрить нашего «бога».
Она взяла мой блокнот и стала в нём рисовать то ли горшок, то ли кувшин.
— И какой же?
— Спуститься в пещеру. Сфотографировать. Собрать материал.
Марина отложила рисунок и посмотрела на меня.
— Ты с ума сошёл?
Я улыбнулся, подняв руки, словно сдаюсь.
— Нет. Не нападай на меня. По вашим рассказам — это самый разумный способ обследовать пещеру Чёрного Всадника.
Она насмешливо посмотрела на меня, поджав в улыбке уголки губ:
— Пффф. Разумный… Старейшины не одобрят. Это опасно. Даже не думай!
Я посмотрел ей в глаза.
— Марин, просто послушай. Даже партийные власти не могут повлиять на решение старейшин, так?
Она закусила губу, кивнула.
— Так. Но тебе тоже запретят.
Я развёл руками.
— А я спрашивать не буду. Просто спущусь по верёвкам. Всё обследую, отфотографирую, подробно опишу увиденное в блокноте, каждый сантиметр.
Марина махнула рукой.
— Но…
Я спокойно улыбнулся ей и уверенно продолжил:
— Никаких «но». Что с меня возьмут? Подумай, что мне сделают? Решат, что московский дикарь ничего не знает о запретах! Полез по глупости, — я пожал плечами, — поругают на комсомольском собрании? Зарежут?
Она скрестила руки на груди, явно взвешивая мои шансы на успех.
— Ты зря так легкомысленно…
— Я не легкомысленно. Это единственное решение. Потом приползу с повинной — буду каяться. К тому же, считай, что я в той пещере уже побывал.
— Как это? — Марина удивлённо смотрела на меня.
Она даже отставила кружку на большой плоский валун у костра.
Я кратко рассказал ей свой сон. Она слушала как заворожённая.
Похоже, что она решилась. Об этом свидетельствовало длительное молчание.
Тишину нарушил крик совы.
Угасающий костёр оставлял лишь багровые угли и требовал новой порции топлива. Я встал, чтобы подкинуть дров.
— Допустим, что я соглашусь, что это выход. Не самая хорошая идея, но только я одного тебя не отпущу. Мы вместе туда полезем.
В её глазах вспыхнул огонёк — тот самый интерес к опасности и мужской храбрости. Я знал этот взгляд слишком хорошо.
Так смотрят девушки на отчаянных парней, готовых переступить любую черту ради достижения своих целей.
— Нет, ты со мной не пойдёшь. Тебя все местные знают, профессор устроит тебе такую выволочку, что ты ввек не отмоешься от его выговоров с занесением в личное дело.
Она вскочила, опрокинув жестяную кружку. Кофе разлился по нагретым речным валунам шипящими каплями.
— Об этом не может быть и речи! Только вместе. Меня мало кто знает, а старейшина в селе — уж точно нет.
— На самом деле, я думаю, что они если и не видели тебя воочию, то наверняка наслышаны.
— Или вместе, или иди в баню, товарищ Каменев!
Я закусил губу. Спорить сейчас бесполезно. Вступать в дискуссию значило проиграть.
Лучше сейчас найти компромисс и получить снарягу, а потом уже решать проблему с её присутствием у пещеры.
— Ладно, давай пока не будем делить шкуру неубитого медведя, сначала нужно снарягу найти… — я сделал паузу, наблюдая, как её зрачки расширились в темноте, — могу я завтра с утра поехать к твоему знакомому? Тому, что разбирается в снаряжении?
