Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Помянув про «слышал», он и в самом деле на несколько секунд прислушался, — но из динамика пока раздавались только невнятные застольные звуки, — кокаревская компания кушала. Он продолжил:

— Непонятно, правда, почему и от кого гонят продовольствие; причём вроде как неслабо так, специально для самых крупных коммун, то есть скоплений населения… кто и зачем — я не знаю; в Европе ведь тоже с горючкой никак; только что с Северного моря остатками перебиваются! Может какие свои неликвиды сбагривают, просрочку; хотя тоже — зачем бы? Профессор Лебедев говорил, что в политике у любого действия есть своя экономическая причина…

— В Регионах же лучше с топливом! — поспешил показать свою осведомлённость Женька, — Нефтебаза получает, там у пацанов родаки работают!

— Ничего они не получают… а сосут остатки из трубы, из нефтепровода. То, что там осталось, с прежних, с жирных времён. А это аллес, Женька; это полный капут, — потому что показатель, что надежд на запуск поставок нефти, по всяком случае по трубе, больше нету! Потому как чтобы по трубе что-то качать, её нужно сначала заполнить, — а с неё остатки сливают. Это я точно знаю.

Женька увял.

— Вот. То есть реальной перспективы у нынешней экономической модели нет. А это значит…

— Вовк! — вклинился Женька, — Ты, конечно, вумный и всё такое, учился в Америке, ага; но если уж говоришь — говори понятней, а?

— А? Что ж тут непонятного?.. Впрочем, ладно. В общем, перспек… А, да. Короче, когда выхлебают остатки из трубы и продовольствие кончится, — а это, наверно, к весне, — начнётся второе действие марлезонского балета: дробление на регионы пойдёт дальше и глубже. Регионы ведь зачем от Мувска отделились? — чтобы «не кормить»; склады продовольствия-то и горючка в основном в регионах. Но когда здесь всё позаканчивается, — начнётся драчка за остатки. То есть если сейчас Оршанск — центр Регионов; то потом каждая деревня, каждый райцентр, и каждая продбаза, где ещё осталось продовольствие и топливо, объявят о своей независимости. Чтобы не делиться. Обыкновенная человеческая натура, которую давным-давно поняли и озвучили зэки, сформулировав грубо и прямо: «Умри ты сегодня, а я — завтра!» К тому же «на фронте» сейчас зреет озлобление на тылы — помощи нет, мобилизации срываются, поставки продовольствия, считай, никакие, — тут недавно драчка была между вояками, они это всё и озвучили. Как озвереют — «повернут штыки назад», как завещал большой практик революционной борьбы товарищ Ленин. Вернутся в Оршанск, власть в регионах снова менять… А она не разбежалась меняться, для чего в тылу эти сытые «патриотические» рожи, до зубов вооружённые, ну, «Верный Вектор», и обретаются.

— Ну и что? — спросил так ничего и непонявший Женька.

— То, что начнётся в полный рост махновщина и замес. То есть уже началась, — но пока на переферии, по отдалённым районам; но потом будет и здесь. Когда все против всех; и выживают только те, кто, во-первых, сплочён; во-вторых, имеет ресурс; в третьих, и это главное — не отсвечивает. Вот на этот период и нужна какая-то база в пригороде. Пока в городе беспредел будет твориться; а он обязательно случится, беспредел. Пока в деревню не переберёмся; но это нужно будет делать, когда уже совсем развал пойдёт, и не с пустыми руками. Потому что там, в деревне, свои заморочки… которые ещё порешать нужно будет.

— О! Вот — я тогда ещё подумал: если в деревне всё так шоколадно, чо ты тогда сюда оттуда прихилял?? И нас туда, как в рай, приглашал! — Женька обличающее наставил на Владимира ствол игрушечного пистолета.

А пацан наблюдателен, и умеет делать выводы! — запоздало отдал должное сообразительности Женьки Владимир. Надо выкручиваться…

— Ствол не наставляй, — я говорил тебе уже двадцать раз! Хоть и игрушечный — не надо привыкать. И указательный палец убери со спускового крючка, если стрелять не собираешься, это азы обращения с оружием! — выиграл таким образом секунды на то, чтобы придумать как объяснить почему в деревне «не шоколадно», когда он так красочно расписывал прелести жизни на природе.

— Там, понимаешь, Джонни, какая ерунда… Деревня, из которой я приехал, далеко. На краю района — захолустье, короче. И вот там то, про что я тебе тут, относительно будущего Оршанска и всех Регионов толкую, мало-помалу уже началось. Ибо… ибо там, как говорится, «закон — тайга, медведь — прокурор!» Might goes before right — «сила опережает правду», как говорится. Кто силён, тот и наглеет. От центра, от центральной же власти далеко! И вот завёлся там один козёл… вернее, несколько козлов… и держит там шишку.

Женька молча внимал, недоверчиво; но игрушечный пистолет опустил, и палец со спускового крючка убрал.

— И произошёл у меня там, с этой братией, конфликт. Ты не подумай — там этих козлов не большинство, совсем нет! Но… как и везде, в основном население, люди — это такооое болото! Пока его не тронут — он не качнётся! И держать над таким стадом шишку, имея оружие и кое-какую поддержку от местной власти, — совсем не трудно.

Тут Женька кивнул, соглашаясь. Что вокруг в основном равнодушные бараны, он знал не по рассказам.

Ободрённый его согласием, Владимир продолжил, несколько перевирая произошедшее в Озерье, — чисто для простоты понимания ситуации пацаном:

— Собрал он группу отморозков, и стал тиранить местное население. А местный уполномоченный — здоровенный такой дуб по фамилии Громосеев, — не разбежался разбираться в ситуации, и вообще смотреть наперёд не обучен, — он на его сторону встал… А сейчас ведь разговор короткий… Власть — она такая «власть»… Да?

Женька опять кивнул — что из себя представляет «власть» он тоже знал непонаслышке.

— Вот. А я же вижу, к чему дело идёт. Что у руля местной самообороны гад стоит. А это ведь не дело, правда же? Когда гад стоит над людьми?

Женька опять кивнул, — действительно, ничего хорошего нет в том, что гад стоит над людьми. Что ж в этом хорошего? Ничего в этом хорошего нет, правда.

— И вышел у меня с ним, с гадом, конфликт. А он ведь, получается, при власти. Power is everything — сила всё решает. Ну и вот. Потому я и вынужден был сюда слинять. Временно, только временно! И обязательно в деревню вернусь, у меня там друзья, — с вами вернусь! Ну и вместе мы там порядок наведём! Что ж мы, такие крутые и вооружённые, не разберёмся с несколькими засранцами? Обязательно разберёмся, правда же!

Женька опять кивнул, уже без прежней убеждённости. Но кивнул, соглашаясь; и даже чуть улыбнулся.

Владимир почувствовал себя нехорошо. Он вдруг поймал себя на мысли, что уже совершенно автоматически применил давно известную продавцам, вернее, «продажникам» психологическую технику «три «да»: это когда вытягиваешь человека на то, чтобы он три раза подряд с тобой согласился, — а потом подводишь его к главному. И тут уже, по законам психологии, если предложенному резкого внутреннего противодействия нет, — человек тоже согласится.

Типа:

— Человек в современном мире без телевизора чувствует себя некомфортно, правда же? У вас нет телевизора или телевизор старый, вас не устраивающий, — так? Вы ведь хотели бы приобрести телевизор новый, хороший, современный, и при этом не дорогой, я прав? Вот, смотрите, этот аппарат как раз то, что вам нужно, вы согласны??..

Техника старая, ей сто лет в обед; а вот поди ж ты — вполне себе работает! Да большинство про эти психо-заходы и не подозревает; а неопытный человек в диалоге с опытным всё равно что начинающий картёжник в игре с шулером — никаких шансов не имеет. Немного психологии, чуть-чуть лести, — и пацан уже не задумывается, а надо ли ему туда, в деревню, из одной каши в другую? Вот и я… «продал» пацану деревню; и, считай, «подписал» его на войну под моим началом и за мои интересы…

Владимир почувствовал укол совести. Но ведь… Продолжая о чём-то болтать с Женькой; показывая ему на этот раз, как надо уходить с линии огня, одновременно выхватывая пистолет и направляя его на противника — вправо, влево; с падением на колено; он лихорадочно взвешивал: что, я действительно использую мальчишку и его друзей? Чисто использую, и собираюсь дальше использовать, — в своих интересах??