Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Нет! — одёрнул он себя. Совсем даже нет. И вытащил я Женьку тогда из-под ментовских автоматов не думая о выгоде; и сейчас держу его, и его друзей, около себя не из-за личного удобства, а потому что жаль их, таких дерзких и в то же время беззащитных, — перестреляют их, перестреляют рано или поздно, оставь их без присмотра. А с ним у них появляется шанс. А то, что использует он их… ну так уж жизнь устроена, — каждый использует окружающих, в той или иной мере, с той или иной эффективностью. Каждый! Вот и он, им же на пользу! Я — их, они — меня; это нормально. А то что психотехники… Да что говорить — все их в той или иной мере применяют; кто намеренно, кто неосознанно, чисто по своему личному опыту общения. Вообще любое общение, как говорил профессор, — это взаимодействие психотехник субъектов; и ничего с этим не поделаешь. Просто одни умеют их применять и применяют сознательно; а кто-то в этом смысле нулёвый или применяет неосознанно. Ну и, — дело не в психологии, как в инструменте, а в том, на пользу или во вред она применяется. Я ребятам же чисто добра хочу…

Успокоив таким образом свою было взбунтовавшуюся совесть, он уже полностью переключил внимание на технику совсем другую:

— …нет, Джонни. Когда влево уходишь от направленного на тебя ствола, то корпус поворачиваешь влево же, направляя свой ствол на противника; и вставая на правое колено. При этом левой рукой можно опереться на левое своё выставленное колено. А когда вправо, — встаёшь на левое колено, и корпус держишь фронтально к противнику; левая же рука тогда не задействуется или поддерживает оружие… если ты правша, конечно.

— Я правша. У нас Шалый только левша.

Женька старательно повторял движения.

— Не торопись, медленно пока. Шалому, значит, всё надо зеркально исполнять… И глаз не прижмуривай; привыкай обоими глазами смотреть когда целишься.

Некоторое время Женька старательно повторял движения; потом вспомнил и спросил:

— Да, это. Можно мы у тебя на хате сегодня переночуем. Лёшка что-то постирать хотела, у тебя же горячая вода будет?

— Не на хате, а в квартире. Всей толпой, что ли?

— Ну да. Как тогда. Заодно и на дверях подежурим. И морду соседу набьем, хы!

Несколько дней назад они действительно, все вместе ночевали у него, — он был дежурный на дверях подъезда, никак не удалось увильнуть на этот раз. И вообще долгов по дежурству накопилось… А тут дел по горло, — а ты дежурь! Тогда он втихаря впустил всю «банду»; они тихо, как мыши, прошмыгнули в квартиру. На дверях его, правда, подменяли по очереди; старшему по подъезду сказал потом, что племянники. Тот не возражал, лишь бы двери были под наблюдением.

Тогда же произошёл конфликт с соседом, сильнопьющим ветераном военных действий, инвалидом, недавно вернувшимся «с фронта». Ковылял он прихрамывая, и вместо левой руки была у него была культя, — руку отсекло чем-то артиллерийским, когда он «сражался против Мувской п…братии», как он выражался. Ему полагалась какая-то пенсия и продуктовые наборы; и у него и раньше-то, скорее всего, был скверный характер, а теперь ещё болела ампутированная рука, кололо в боку; и, заливая свою злость на весь свет и тоску по «поломатой жизни», он пил как не в себя, и, пьяный, сквернословя на «проклятых тыловых крыс», ломился по соседям. Ни уважения, ни сочувствия этот 23-х летний «ветеран» не вызывал — пошёл воевать добровольцем, «по идее»; в процессе военных будней все идеи порастерял, зато пристрастился пить всё, что имело хоть какой-то градус; и виноватить всех окружающих в своей горькой судьбе. От «ветерана» стонал уже весь подъезд… Звали его «Славка», и жил он в запущенной однокомнатке.

Зарубился он и с пацанами, когда спустился к входной двери; тогда конфликт Владимиру, к счастью, удалось погасить. Но злопамятный Женька, видишь, не забыл и не простил, — могут и правда, сообща набить морду вояке — инвалиду, и не дрогнет у них ничё…

— Ладно, приходите. Только тихо. По той же схеме — я вас впущу, когда все утихомирятся. Кстати, Женька. Чего вы как-то нелояльно к нынешней региональной власти настроены, а? Вот я видел ваших же сверстников, они с нашивками Верного Вектора, и за «свободу регионам!» готовы любого порвать на британский флаг… а?

— «Нелояльно» — это как? — первым делом спросил конкретный Женька.

— Лояльность-то? Нууу… благонадёжность, благожелательность… одобрение, что ли. Неодобряете ведь?.. Пуу! — Владимир указательным и большим пальцем изображая «пистолет» ткнул в сторону Женьки.

— Бах! Бах-бах! — Женька стремительно сместился вправо, выхватив пластмассовый пистолетик и изобразив ответный огонь, — Не-а, неодобряем! А чего их одобрять? У меня с Мувска знакомых пацанов полно, почему я должен с ними враждовать? У Шалого двоюродного брата на фронте убили… Эти, региональные, с мувскими власть делят, а мы причём? Что, оттого что оршанские победят, лучше жить станет? Да нефига. Ну и вот. Мы — сами по себе.

— Ясно.

Владимир вдруг уловил, что из динамика, транслировавшего звук от «спец-столика», громкость которого он перед этим приглушил, раздаётся теперь не звяканье тарелок и бульканье, а торопливые разговоры нескольких голосов полушёпотом. Это уже интересно — чем кокаревская компашка дышит… Он прибавил звук и прислушался.

— …да не ссы ты! И тебе что-то перепадёт!

— …что ты ломаешься, как целка?!

— Тебе и надо-то только узнать и передать: когда и где. И кто. Никто про тебя и не узнает, я отвечаю. Мы же друзья??

— Ааа, друзья… Эти, они долго разговаривать не станут… Они ж сначала прирежут, а потом разбираться станут. И без всякой «службы уборки»; им-то что, они не местные, — сели на свои джипы и завтра они у себя… — послышался блеющий какой-то голосок. Странно знакомый, впрочем. Тут же и разъяснилось, чей:

— Да не ссы ты, Серый! Никто ничего не узнает!

— Ааа, у них у всех стволы-ы-ы… И они…

— Тебе ж говорят, — про тебя никто не узнает! А стволы патруль конфискует, потому што неположено. И тебе потом ствол из конфискованных дадим; ты же хочешь ствол?? Ну и вот. И — долю.

— Ааа, долю… Покойникам доля ни к чему.

- Вот тупой! Тебе же сказали — никто ничего не узнает!!.. — голос начал давить, — Чо они тебе, родственники?? Ты же сам говорил, что настоящий мужчина должен ни от кого не зависеть?.. Ты же мужчина, и бабки тебе нужны, чо ты ссышь?

Да это же Кокарь подписывает Серёгу Гренадёра на то, чтобы кого-то сдать! — понял Владимир, — А тот вяло так «сопротивляется». Ничего себе… Ну а кого сдать, — у кого стволы, — догадаться нетрудно. Приезжих, что коньяком тут банчили; с которыми последнее время Гренадёр и работал. Вот сука!..

Как и следовало ожидать, сопротивление Серго было довольно быстро сломлено, — утомившись уговаривать здоровенного, но трусоватого парня, его просто стали запугивать:

— … а то смотри-и-и. Нам не поможешь, — мы тебе тоже помогать не станем. Кто тебя от мобилизации отмазал?? И вообще.

— Чо вообще-то, чо?

— То, что та труба лежит в надёжном месте. И тот жмур, что этой трубой забит, в нераскрытых числится. И фото есть соответствующие — ну, ты помнишь…

— Ты, бля, дружбой настоящих пацанов не дорожишь них. я! — вклинился пьяный голос, — Наверно, надо тебя в Службу Безопасности сдать… Как диз… дезертира. Ага.

— Да чо вы, чо вы…

— Ты смотрииии… или ты с нами, — и долю имеешь, или будешь с СБР-ушниками объясняться…

— Да чо там. Мы тебя сами и уроем, ты чо, сомневаешься??

— Ааа, долю… — тут же стал сдавать позиции Гренадёр, — И ствол, ты говорил.

— Ясное дело — и ствол! — заверил повеселевший голос, — Патруль бабки у них заберёт, и стволы. И один — твой! Тебе какой нравится? У них, в смысле.

— Нуу… Глок.

— Вот и получишь. И долю.

Слился бугай! — понял Владимир. А полезная штука эта — прослушка на столике; спасибо папаше Мюллеру киношному за идею; сколько уже нового узнал за эти дни! Какой там «патруль» и «конфискует»… это же Кокарь чисто для этого здоровенного дебила порожняк прогоняет; на самом деле наверняка они перебить «гостей регионов» планируют. И самого болвана грохнут потом, и на него же всё спишут — благо он не местный, мувский; а «от мувских, как известно, одно зло»! Вот осёл! Впрочем, Гренадёр всегда производил впечатление недалёкого субъекта. Надо бы этих, приезжих, предупредить. С одной стороны, конечно, не моё дело; с другой — порядочные коммерсы должны помогать друг другу, называется — взаимовыручка! — так папа учил. Да и уголовная эта кодла приязни отнюдь не вызывает. Решено.