След у таежной реки - Тамоников Александр Александрович

Назаров повертел листок в руке, подержал его напротив окна, проверив на просвет, потер бумагу пальцами, а затем повторил те же манипуляции с одним из листков, во множестве наполнявших папки на рабочем столе. Взгляд капитана посерьезнел. Николай Иванович поднял трубку и вызвал к себе Тимофеева с Петраковым, затем попросил соединить с Хабаровской лабораторией. Либо Петр Зайцев на Камчатке пользовался иностранной бумагой, либо дезертирство его брата было ловким обманом.

Глава 2

Катер с тремя вооруженными людьми в военной форме Квантунской армии достиг середины Уссури и теперь на невысокой скорости двигался вверх по течению. С правого берега за маневрами в десять глаз наблюдали бойцы 58-го погранотряда. На левом берегу реки находилась Япония.

Да, формально Япония была далеко отсюда, за морем, а по ту сторону Уссури лежало «независимое» государство Маньчжоу-Го, еще сравнительно недавно не существовавшее вовсе. Но с тех пор как в Дунбэй, то есть в Северо-Восточный Китай, в 1931 году вторглись самураи, география Азии радикально поменялась. Под боком у Советского Союза образовался марионеточный режим, территория которого использовалась Вооруженными силами Японии в качестве плацдарма для подготовки агрессии против нашей страны.

В то утро, четырнадцатого августа, дозорный сообщил о подозрительной активности на маньчжурской стороне Уссури, всего в двух километрах ниже по течению от Емельяновки. Погранотряд быстро достиг излучины, за которой начиналось село. В течение часа на противоположном берегу наблюдалось движение техники, которая затем скрылась по дороге, терявшейся среди дубового редколесья. На прибрежном песке отлеживались три катера, вокруг которых сновали вооруженные люди, примерно дюжина солдат. Затем суета прекратилась, команды расселись по местам, а спустя еще полчаса один из катеров отчалил и принялся дефилировать по фарватеру.

Сейчас катер отдалился, затем развернулся и столь же демонстративно пошел в обратном направлении, вниз по течению. Шум мотора нарастал.

– Возвращаются, – зачем-то прошептал рядовой Карпенко.

В шепоте не было ни малейшей необходимости. Японцы прекрасно знали, что за катером наблюдают, и намеренно ходили параллельно берегу, испытывая нервы пограничников. На то и был расчет. Единственная причина, по которой комвзвода Павлов заставил отряд укрыться за стеной прибрежных зарослей, – опасение, что ребята могут случайно, из-за нелепого недоразумения поймать самурайскую пулю.

На втором заходе катер двигался ближе к берегу, чем в первый раз. Провокаторы с нескрываемым презрением показывали, что вольны вытворять любые фокусы, поскольку наказания все равно не последует. Катер прошел совсем рядом, так, что пограничники различали черты лиц сидящих в нем. Один из японцев, сухопарый, с вытянутым лицом и впалыми щеками, поднял со дна катера обернутый полотнищем шест и развернул материю. Над головами солдат заколыхался белый флаг с алеющим солнцем посередине, испускавшим в разные стороны толстые лучи.

– В прошлый раз с двумя прапорами ходили, с японским и немецким, – не унимался Карпенко, словно кто-то из товарищей успел забыть представление в минувший четверг.

– Вот гады! – в ответ процедил сквозь зубы самый молодой в отряде, рядовой Резепов.

Пограничники мысленно проклинали необходимость соблюдать условия нейтралитета, который развязывал самураям руки, и с восторгом вспоминали начало года. Разгром фельдмаршала Паулюса под Сталинградом изрядно напугал японцев, вынудив их отложить планы нападения на СССР, причем, казалось, надолго, если не навсегда. Правительство и высшее командование Японии в ответ на возмущение Гитлера об отсутствии поддержки высказывали резонные опасения, что вторжение Квантунской армии в Приморье лишь повторит «номонганские события», как при дворе микадо именовались бои в районе Халхин-Гола, произошедшие четыре года тому назад. Жуков тогда преподал воякам хороший урок.

В результате на пару месяцев японцы присмирели. Шпионских вылазок меньше не стало, конечно же, зато резко пошло на убыль число провокаций. Никаких комедийных «десантов» вдоль Уссури и Сунгари с февраля по март, благостное время покоя. Затем испуг прошел, вернулась наглость. Существенно преобразило, электризовало маньчжурскую границу наступление вермахта под Курском, словно восточная империя в отчаянной попытке возжелала использовать шанс запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда всемирной истории. Возобновились острые инциденты, каждый из которых грозил обернуться военным конфликтом с непредсказуемыми последствиями.

Войны в Приморье не хотела ни наша сторона, ни вроде бы японская. Но мы вели себя тише воды, ниже травы, дабы не предоставлять поводов для нападения. Агрессивный сосед не собирался угомониться. Или он рассчитывал на то, что стоит нам поддаться на провокацию и сделать первый шаг, как союзники немедленно обратятся против СССР и тогда Красной Армии придется воевать в одиночку против целого мира?

Сегодняшняя выходка на Уссури не отличалась от десятков предыдущих. Катер вновь стал удаляться и вскоре скрылся за одним из островков, обильно поросшим осокой. Мотор затих, отчего трудно было сказать, заглушили его или же просто японцы уплыли восвояси. Или они планируют десант в другом месте? Вряд ли. Если бы хотели высадиться тайно, то изначально не стали бы привлекать внимания. Нет, они вернутся.

– Усилить наблюдение! – скомандовал Павлов.

Тарахтение мотора возобновилось. Из зарослей осоки в небо взмыли несколько птиц, прежде чем катер показался вновь. На третьем заходе он достиг прибрежной песчано-галечниковой косы и начал сбрасывать скорость.

Пулеметчик Данилин повернулся с боку на бок и положил руку на «максим», приняв позу отдыхающего, хотя в глазах бойца читалось напряжение. Комвзвода поднялся из зарослей и, укрываясь за стволом корявого дуба, прокричал, что японцы нарушат советскую границу, если высадятся на левый берег. Японского Павлов не знал, но заучил достаточно фраз, необходимых в подобных ситуациях.

– Требую становиться на фарватер! – прокричал комвзвода, обращаясь к визитерам.

Согласно директиве начальникам погранокругов попытки высадки на советский берег пограничниками должны пресекаться, плавсредства и экипаж задерживаться, но в случае с вооруженными людьми в обмундировании это означало бы военное столкновение. Что же предпримет враг?

Экипаж, казалось, подчинился. Катер не стал приближаться к берегу, он уткнулся носом в загнутый хвост косы, и команда дружно сошла на хрустевшую гальку. Формально солдаты находились почти на середине реки и причин вытеснить их оттуда не имелось. Сухопарый воткнул шест в грунт и прикопал ногой для большей устойчивости. Налетевший ветерок распрямил полотнище. Над рекой, у самого советского берега, реял чужой флаг.

– Глянь, что творят! – возмутился Резепов.

Двое других японских солдат, перебрасываясь фразочками, наблюдали за работой сухопарого, а когда тот с довольным видом завершил дело и веселым тоном что-то сказал приятелям, все трое загоготали. Затем самый низенький из них, на лице которого красовались тонкие усики, повернулся спиной к берегу и хлопнул себя обеими ладонями по заднице. Новый взрыв хохота.

– Эх, сейчас бы ему солью зарядить… – мечтательно произнес Карпенко.

Данилин без комментариев повернулся на другой бок, укладываясь поближе к «максиму».

– Даже не думать о стрельбе! – встревоженно скомандовал комвзвода.

Но приказ не подействовал. Резепов не вытерпел издевательств и со словами «Хотя бы флаг им порвать» высунулся из зарослей, вскинув винтовку. Грохнул выстрел, и в полотне образовалась дыра. Трое незваных гостей попадали на песок, а со стороны катера раздалась ответная очередь. Провокаторов прикрывал четвертый, все это время таившийся на дне катера и, очевидно, державший береговую полосу на мушке пулемета.