Воздушный замок (ЛП) - Уэстлейк Дональд

– Значит, у нас три недели на то, чтобы подобрать наши команды, – сказал Герман. – После чего ты будешь снабжать нас сведениями о маршрутах и объектах.

– Именно так.

– А основным источником информации будет эта юная леди, фройлян Перес.

– Да, она на связи со своей семьёй и другими людьми в Эрбадоро.

Жан, учтиво поклонившись в сторону Лиды, произнёс:

– Умоляю юную леди простить меня, но насколько мы можем быть уверенны в достоверности её информации?

– Много лет назад я продавал оружие её отцу, – сказал Юстас. – Этой семье можно всецело доверять, я даю гарантию.

– О-о, – протянул Жан, одарив Лиду театральной улыбкой. – Ещё раз прошу прощения.

Пылающая, решительная, неукротимая Лида заявила:

– Мой отец всю жизнь сражался в джунглях с угнетателями! Всю свою жизнь!

– Без сомнений, – смутился Жан. – Вопросов нет.

– А ещё у кого-нибудь? – Юстас огляделся.

Собравшиеся перебрасывались взглядами, но вопросов больше не последовало.

– Хорошо, – подвёл итог Юстас. – Адрес места рандеву вы получите от Жана. Мы снова встретимся через три недели в Париже, после того, как вы соберёте свои команды.

Проводив последнего из гостей – Герман Мюллер уехал в чёрном «Фольксвагене-Жуке» с откидным верхом – Юстас простёр свой взор, внимание и руки к Лиде.

– Дорогая моя, – произнёс он отнюдь не по-отечески, поглаживая и слегка сжимая её руку, – успех нам обеспечен.

– Это прекрасно, – согласилась Лида. – Когда-нибудь ты станешь героем Эрбадоро!

– Но я занимаюсь всем этим не только ради Эрбадоро, моя пташка, – сказал Юстас, притягивая девушку поближе к себе. – Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

– О, Юстас, – возразила Лида, отстраняясь, – ты же понимаешь, что моя благодарность может выражаться лишь на словах. Я берегу себя.

– Лида…

– Пожалуйста, не надо, – сказала Лида, поочерёдно отцепляя его пальцы от своей руки. – Ты добрый, щедрый, чудесный, милый человек. Я не смею больше искушать тебя своим присутствием. Спокойной ночи, Юстас.

Юстас продолжал улыбаться, глядя вслед уходящей девушке. Но стоило ей покинуть комнату, улыбка превратилась в кислую мину.

– Бережёт себя… Для чего, интересно? Для армии Эрбадоро? – пробормотал Юстас, повернувшись к шкафчику, где он хранил херес. – Я – лучший профессиональный преступник Европы, способный проникнуть в любой сейф, любой банк, любое хранилище, любую запертую комнату. Короче говоря, я могу проникнуть куда угодно… кроме неё.

2

Шесть чёрных такси урчали, словно негромко беседуя, на стоянке за углом лондонского отеля «Дорчестер». Дождь не шёл, но и солнечной погоду нельзя было назвать; многие люди, гуляющие в прекрасном зелёном Гайд-парке напротив отеля, держали в руках зонты. Как и сэр Мортимер Максвелл, который, энергично размахивая своим зонтом, будто тростью, приблизился к стоянке такси и, прищуриваясь, разглядывал поочерёдно каждого водителя. Поскольку все шестеро водителей глубоко погрузились в изучение фотографий девушек в бикини в сегодняшнем выпуске «Сан», интерес сэра Мортимера остался почти незамеченным. Очевидно удовлетворённый увиденным, сэр Мортимер проследовал на Парк-лейн и остановился там, изобразив вместе со своим зонтом строчную букву «h», поглядывая с улыбкой в сторону парка и глубоко вдыхая выхлопные газы автобусов.

Трррррр! Величественный швейцар отеля «Дорчестер» сопроводил трель свистка энергичным взмахом руки – без промедления требовалось такси, несомненно, для какого-нибудь махараджи. Первое такси из очереди выехало со стоянки, громко урча маломощным дизельным движком, и развернулось, подставив правую дверь швейцару и… парочке молодожёнов из Ливерпуля, неожиданно сорвавших куш на ставках. Что ж, бывает.

Сэр Мортимер переложил зонтик в другую руку, изобразив зеркальное отражение «h».

Трррррр! Трррррр! Трррррр!

Потребовалось ещё одно такси, и оно моментально сорвалось с места, откликнувшись на зов. Сэр Мортимер, услышав свисток швейцара, моментально развернулся через правое плечо, направился прямиком к третьему такси, которое после перестановки оказалось на первом месте, и уселся в салон.

Водитель опустил газету и поднял глаза к зеркалу заднего вида.

– Да, сэр? Куда едем?

– Привет, Брадди, – весело улыбнувшись, сказал сэр Мортимер. – Давай просто прокатимся вокруг парка пока будем говорить.

Таксист по имени Брадди Данк, страхолюдного облика, подходящего к его профессии, обернулся и взглянул – без удовольствия или неудовольствия, лишь с удивлением – на своего пассажира.

– Чтоб мне лопнуть, – произнёс он. – Сэр Мортимер, собственной персоной.

– Так и есть, Брадди, – подтвердил сэр Мортимер.

– Давайте отъедем подальше отсюда, – сказал Брадди, снова повернулся вперёд, включил передачу и выехал на Парк-лейн, огибая левый угол Гайд-парка.

Брадди Данк – приземистый крепко сбитый мужчина лет тридцати – обладал лицом человека, никогда не уступающего в споре, хотя и не всегда выходящего из него победителем. Его нос напоминал крупный неочищенный арахис; когда он открывал рот, то были видны промежутки в зубах, достаточно широкие, чтобы просунуть крекер «Ритц»; а его матерчатая кепка, казалось, составляла единое целое с головой.

Сэр Мортимер терпеливо ждал, пока Брадди преодолеет хаотичное движение на углу Гайд-парка и вырулит на Керидж-роуд, с прекрасной панорамой Гайд-парка справа и видом на мрачные Кенсингтонские казармы слева. Затем он заговорил:

– Твоя сестра подсказала мне, где тебя найти.

– Да неужели? – Голос Брадди звучал совершенно равнодушно, но в душе он был слегка раздосадован тем, что у его сестры слишком длинный язык.

Но сэра Мортимера не интересовали семейные раздоры Брадди.

– Я подумал, что ты можешь оказаться мне полезен, – продолжил он, – в одном дельце – наскоке с грабежом. Но, похоже, ты предпочитаешь честно зарабатывать на жизнь ремеслом таксиста.

– Если говорить начистоту, – ответил Брадди, – я угнал это такси сегодня утром.

– В таком случае, – сказал сэр Мортимер, – почему бы тебе не отвезти меня в моё загородное имение, пока мы беседуем?

– По счётчику или по особым загородным расценкам?

– Хо-хо, – усмехнулся сэр Мортимер. – Да ты, вижу, не прочь пошутить.

Полосы солнечного света, словно на картинах Мондриана [11] рассечённые стойками и опорами Эйфелевой башни, пятнали утомлённых туристов, прогуливающихся под её растопыренными «ногами». Никто из них не выглядел таким типичным туристом и не был настолько утомлён – почти на грани паники – как Эндрю Пинкхэм. Пятидесятилетний полноватый мужчина с мягкими чертами лица и рассеянным видом – Эндрю Пинкхэм являл собой воплощение английского госслужащего. Но в действительности он был не английским госслужащим, а кем-то совершенно иным.

Тем не менее, этот мнимый турист, кажущийся утомлённым и встревоженным госслужащим среднего класса, осмотрительно и чрезвычайно тактично приблизился к парочке других туристов, на которых он положил глаз ещё несколько минут назад. Они тоже походили на англичан, но, скорее, из рабочего класса; супружеская пара за сорок, с застенчивым, но восторженным видом осматривающие заграничные достопримечательности.

Эндрю Пинкхэм робко преградил им путь.

– Прошу прощения, – сказал он. – Может, благодаря счастливой случайности, вы англичане?

Супруги удивились, хотя совпадение было не таким уж маловероятным.

– Да, мы англичане, – ответил мужчина.

– О, слава богу, – воскликнул Эндрю. – Я в растерянности, когда вокруг одни иностранцы.