Воздушный замок (ЛП) - Уэстлейк Дональд

– Всегда рад помочь соотечественнику, – сказал мужчина. – За границей нужно держаться своих, верно?

– О, безусловно.

– Так что стряслось? – Турист явно был из тех, кто сходу берёт дело в свои руки; жена смотрела на него с восхищением.

– Угораздило меня выйти из отеля без единого фартинга, – признался Эндрю. – Или, вернее, без единого франка, как тут говорят. В общем, ветер в карманах.

Женщина сразу прониклась сочувствием:

– Бедняга. У вас совсем нет денег?

– К сожалению, я на мели, – ответил Эндрю.

– И вы что же – хотите одолжить у нас? – сказал турист, слегка насторожившись.

– О, боже упаси, ни в коем случае! – вскричал Эндрю с видом глубоко оскорблённого человека. – Я не попрошайка. Но, если у вас найдётся немного лишних наличных, я мог бы взамен выписать вам чек. Разумеется, на мой лондонский банк – «Нэт Уэст».

– Чек? – Подозрения мужчины всё ещё не развеялись. – На какую сумму?

– Ах, мне бы только добраться до отеля. – Тщательно оценив финансовые возможности «объекта», Эндрю предложил: – Как насчёт пяти фунтов?

Собеседник расслабился и с облегчённой улыбкой сказал:

– Думаю, это можно, – согласился он.

Мужчина позволил себе подобреть, а жена рядом так и лучилась от счастья.

– Прекрасно, – сказал Эндрю. – Сейчас я выпишу вам чек. – Приложив чек к железной балке башни он начал писать, затем прервался, чтобы спросить: – На чьё имя выписать?

– Ричард Коу.

– Как скажете.

Закончив писать, Эндрю помахал чеком в воздухе, просушивая чернила, после чего передал его мужчине. Тот с улыбкой достал из кармана потрёпанный бумажник, извлёк пятифунтовую банкноту и протянул её Эндрю со словами:

– А вот ваша пятёрка.

– Вы прямо-таки спасли мне жизнь, – поблагодарил Эндрю, схватив банкноту.

– Не стоит благодарности, – ответил мужчина. – Знаю, как иногда бывает на отдыхе. Собственно, я и сам в отпуске.

Утратив интерес и торопясь откланяться, Эндрю бросил:

– О, правда?

– Да, – сказал турист. – А работаю я в Скотланд-Ярде. – И его рука внезапно крепко, как клещами, сжала локоть Эндрю. Теперь турист уже не выглядел простаком, он стал решительным и деловитым. – Дорогая, – сказал он жене, – свистни жандарма, пока я присмотрю за этим малым.

– Хорошо, – ответила она столь деловито и поспешила прочь.

Эндрю, сердце которого разрывалось между тем, чтобы уйти в пятки или застрять у него в горле, пробормотал:

– Что? Право, вы… Неужели вы подумали?..

– Да, я подумал, – сказал отпускник из Скотланд-Ярда. – А в участке разберутся: прав я или нет, не так ли?

– Но… Я не понимаю, почему вы… Но…

Эндрю был уже на грани того, чтобы отбросить притворство, и всерьёз подумывал врезать назойливому полисмену по колену и попытаться сбежать (хотя его физическая форма оставляла желать лучшего, и он не бегал лет тридцать), когда внезапно на сцене появился новый персонаж. В крайнем изумлении Эндрю осознал, что видит перед собой безобразную физиономию Брадди Данка. Кроме того, Брадди был одет в шофёрскую униформу. И, наконец, Брадди что-то говорил, обращаясь к Эндрю, так что тот изо всех сил постарался вникнуть в смысл его слов. Брадди произнёс:

– Да, сэр, машина подана и ожидает вас.

Машина? Ожидает? Но, прежде чем Эндрю успел открыть рот и задать какой-нибудь глупый вопрос, Брадди повернул свое бесстрастное, хотя и отталкивающее лицо к полицейскому, уставившись на чек, который тот всё ещё сжимал в свободной руке (в той, что не сжимала локоть Эндрю).

– Что это у нас тут? – спросил Брадди, нахмурившись. – Занимаете деньги у незнакомых людей? – С этими словами он выхватил чек из руки полисмена, мгновенно упрятав его в карман своего шофёрского пиджака. – Нет, сэр, только не в мою смену.

– Послушайте-ка! – воскликнул полисмен в отпуске, от волнения даже отпустив Эндрю. – Верните чек!

– Ступайте к машине, сэр, – спокойно сказал Брадди, обращаясь к Эндрю, – а я улажу этот вопрос.

Преисполнившись благодарности, Эндрю попятился.

– Эй, стой! – возмутился полицейский, ткнув пальцем в сторону Эндрю. – Оставайся на месте.

Брадди выступил вперёд, загородив собой Эндрю, и произнёс:

– Речь о пяти фунтах, не так ли, сэр? – Из внутреннего кармана он вытащил бумажник, не менее потрёпанный и неприглядный, чем у полицейского.

– Минуточку, – возразил полисмен.

– Во-первых, – твёрдо и непреклонно, таким же тоном, как до этого говорил полицейский, заявил Брадди, – по эту сторону Ла-Манша вы такой же коп, как и я. Во-вторых, чека у вас больше нет. Ну так что, берёте пятёрку или нет?

Брадди поднёс пятифунтовую банкноту прямо к носу полицейского. Эндрю видел, как на побагровевшем лице досада сменяет расчётливые мысли и, наконец, полисмен что-то прорычал и выхватил банкноту из руки Брадди.

– Я запомню твоё лицо! – пригрозил он.

– Да ради бога, – ответил Брадди. – А я постараюсь забыть ваше.

И он отвернулся, подталкивая Эндрю к припаркованному в неположенном месте длинному чёрному лимузину «Даймлер». Эндрю ничуть не удивился, увидев на заднем сиденье сэра Мортимера Максвелла.

Рене Шатопьер, самая красивая воровка-домушница в Каннах, обладательница самых длинных стройных ног, самых гладких чёрных волос и самых быстрых и ловких пальцев среди представителей своей профессии, прибирала к рукам всё, что плохо лежит, пока кинопродюсер храпел в постели в объятиях храпящей старлетки. Как ни странно, её храп был даже глубже по тону, чем у него, но дуэтом у них получалась довольно приятная, хотя и монотонная мелодия.

И ещё один странный факт: его ювелирная коллекция оказалась обширней и выглядела дороже, чем у неё. У старлетки Рене позаимствовала лишь несколько пар серёжек, парочку брошей, ожерелье и всякие мелочи, а от кинопродюсера ей достались несколько колец, платиновый именной браслет, золотые часы, украшенные рубинами, золотой зажим для купюр в виде значка доллара (плюс все те купюры, что были в нём зажаты), несколько наборов ценных на вид запонок и серебряная зажигалка.

Наконец, Рене закончила, не издав ни звука, способного потревожить храпящих любовников. Двигаясь быстро, но бесшумно, Рене пересекла комнату, возвращаясь к окну, благодаря которому проникла внутрь, и плавно махнула через подоконник.

Карниз под окном был ненамного шире ступней Рене. Не уделяя внимания великолепному виду, открывающемуся на Средиземное море, Рене скользила вдоль фасадной стены белого, словно свадебный торт, отеля – тёмная тень в предрассветной безлюдной тьме – минуя одно за другим окна других номеров и направляясь к тому, что вело в пустующую комнату и служило путём отхода.

За четыре окна до цели, в маршруте Рене внезапно произошли незапланированные изменения. Рука, высунувшаяся из темноты открытого окна, обхватила её гибкую талию, рывком сдёрнула с карниза и втянула внутрь комнаты.

Рене, естественно, собралась заорать, но не успела она набрать в грудь воздуха, как ладонь, приятно пахнущая лосьоном после бритья «Каноэ», плотно прижалась к нижней части её лица, лишив возможности издать хоть какой-то звук.

Она не могла даже дышать; ладонь закрывала нос. Вторая рука по-прежнему обвивала её талию. Брыкаясь, извиваясь, вырываясь, задыхаясь и царапая руку, прижатую к её лицу, Рене чувствовала, как её неумолимо втягивают в тёмную комнату, всё дальше от спасительного прямоугольника окна. Затем её резко развернули, приподняли и швырнули на кровать.

– Уф-ф! – выдохнула она, пытаясь приподняться на локтях, но противник навалился на неё всем телом, крепко прижав к матрасу.

– Уф-ф! – повторила Рене, после чего судорожно втянула воздух в лёгкие и завопила: – На помощь! Полиция!

– Не дури, Рене, – шепнул её на ухо спокойный, обворожительный и хорошо знакомый голос. – Ты же хочешь встречаться с полицией не больше, чем я.

Рене, поражённая знакомым голосом, который она всё ещё не могла связать с именем или лицом, прекратила кричать и спросила: