Хранители Братства (ЛП) - Уэстлейк Дональд

Все, похоже, были немного ошарашены пылом мистера Шумахера и, возможно, тем, что мы с ним нетвердо стояли на ногах. Сам я уже не чувствовал опьянения, но походка и речь не до конца пришли в норму.

Однако брат Оливер, по-моему, превосходно справился с ситуацией. Он сказал мистеру Шумахеру:

– Конечно, вы можете остаться насколько хотите. Через день-другой мы поговорим о вашем будущем.

– Именно так, – сказал мистер Шумахер. Вероятно, это было его любимое выражение.

Неожиданно послышался громкий голос брата Флавиана:

– А что насчет нашего будущего? Мы проиграли?

– Мы сделали все, что могли, – ответил ему брат Оливер, и я заметил, что все избегают смотреть на меня. – Если такова воля Божья – чтобы мы покинули это место, тогда до́лжно…

– Но такова не воля Божья! – настаивал Флавиан. – Это все ДИМП!

– Флавиан, – сказал брат Клеменс, – наступает время, когда бессмысленно бороться с судьбой.

– Никогда!

– Я согласен с Флавианом, – произнес брат Лео. – Нам следовало действовать более решительно с самого начала. Мы могли бы проявить больше воинственности.

Некоторые из братьев откликнулись, одни «за», другие «против» и, казалось, того и гляди разгорится жаркий спор, но брат Оливер громко призвал к порядку:

– В часовне? – Оглядев собравшихся, он подытожил: – Больше мы ничего не можем сделать. Все кончено, и нет смысла спорить друг с другом. Тем более в часовне.

– Именно так, – вставил мистер Шумахер.

На некоторое время повисло молчание. Все выглядели опечаленными или озлобленными, а мистер Шумахер покачивал головой, словно сердясь на себя за то, что не мог как-нибудь нас спасти. Затем я глубоко вздохнул и выпалил:

– Еще раз.

Все повернулись ко мне. Брат Оливер спросил:

– Что «еще раз», брат Бенедикт?

– Еще одна последняя попытка, – ответил я. – Этот день еще не закончился, у нас осталось время до полуночи. Я собираюсь поговорить с Дэном Флэттери.

– Флэттери? – Брат Оливер всплеснул руками. – Что это даст? Мы уже пытались вразумить этого человека.

– Несколько дней назад, – сказал я, – он предлагал мне сделку или что-то вроде. Не знаю, получится ли, но я должен попытаться. Я отправлюсь к нему прямо сейчас.

– Я пойду с тобой, – заявил брат Флавиан.

– Нет, мне…

– И я, – сказал брат Мэллори.

– И я, – сказал брат Лео.

– И я, – сказал брат Сайлас.

– Думаю, пора мне взглянуть на этого демона Флэттери своими глазами, – произнес брат Клеменс.

– Мы все пойдем, – объявил брат Перегрин. – Все до единого.

Брат Оливер оглядел нас в смятении.

– В Странствие? Все сообщество?

– Да! – воскликнули братья Декстер, Иларий и Квилан.

– Но… но как? – Брат Оливер совершенно растерялся от сложности задачи. – Все мы? На поезде?

– Постойте! – вскричал мистер Шумахер, и мы обернулись в его сторону; он стоял, выпрямившись, как струна, и воздев указательный палец к небу. – Я – рука судьбы, – провозгласил он. – К чему готовила меня жизнь, если не к этому моменту? Шестнадцать… семнадцать, включая меня. Доставка семнадцати человек из Нью-Йорка в… Куда?

– Сейвилл, – сказал я, севшим голосом. – Лонг-Айленд.

– Сейвилл, – повторил мистер Шумахер. – Там, где мы вошли, стоит телефон, не так ли?

– Да.

– Именно так, – подтвердил он и двинулся обратно, с большинством из нас в своем кильватере.

В коридоре, пока мы плотной группой шагали к скрипторию, брат Квилан приблизился ко мне и тихо сказал:

– Я оставил тебе кусок пирога.

– Спасибо, – растрогался я. – Спасибо, брат.

– Твой друг, – брат Квилан кивнул в сторону мистера Шумахера, что уверенно прокладывал путь по коридору, – похоже, немного необычный.

– Должен признать, – сказал я, – он выпивши.

Брат Иларий, идущий по другую сторону от меня, заметил:

– Брат Бенедикт, тебе следует признать, что и ты выпивши.

– В самолете, – сказал я, словно это все объясняло. – Возвращение было довольно безрадостным.

– Ничуть не сомневаюсь, – согласился он.

Позади меня брат Валериан спросил:

– Брат Бенедикт, извини, но не слышен ли тебе звон?

Звон?

– Ах, да, – вспомнил я о своих сувенирах. Но тут идея раздавать пустые бутылочки из-под виски в качестве памятных подарков перестала казаться мне удачной. Допустимой, возможно, но не вполне уместной. – Это просто бутылки, – пояснил я и дальше шел с руками, прижатыми к бокам, чтобы заглушить звон.

Брат Тадеуш недоуменно наблюдал, как мы входим в скрипторий. Пока кто-то из братьев объяснял ему, что происходит, мистер Шумахер подошел к телефону и набрал номер по памяти. Мы стояли вокруг, смотрели и слушали, отдавая себе отчет, что участвуем в чуждом для нас ритуале.

Мистер Шумахер тихо насвистывал сквозь зубы и постукивал пальцами по поверхности стола. Он уже казался не выпившим, а, наоборот, собранным и деловитым. Затем он заговорил:

– Алло? Это Ирвин Шумахер из «Шумахер и сыновья». Гарри на месте?

Он выслушал ответ, скривив губы от раздражения, и сказал:

– Я в курсе, что сейчас канун Нового года. Вы думаете, я могу заниматься своим делом, не зная, что сегодня за день? Дайте мне Гарри.

Снова пауза, заполняемая тихим посвистыванием, затем:

– Гарри? Это Ирвин Шумахер… Прекрасно, а ты как?.. Потрясающе. Слушай, Гарри, мне нужен автобус... Прямо сейчас, этим вечером, поездка из Нью-Йорка на Лонг-Айленд и обратно... Нет, сэр, ничего подобного, это религиозный орден... Гарри, ты когда-нибудь замечал у меня чувство юмора?.. Верно. Посадка у монастыря на пересечении Парк-авеню и 51-й улицы. Место назначения – Сейвилл, Лонг-Айленд… Сегодня... Именно так. Спиши со счета фирмы, Гарри... Хорошо. О, кстати, Гарри, это мой последний звонок. Я ухожу на покой... Да, можно сказать, что это мое новогоднее решение. Я завязываю со Странствиями, Гарри… Все верно, приятель. – Прижав телефонную трубку к уху, Ирвин Шумахер оглядел комнату, заполненную монахами, с широкой сияющей улыбкой. – Наконец-то я обрел свой дом, – сказал он. – Прощай, Гарри.

 Глава 16

Автобус был самым что ни на есть настоящим, с настоящим водителем в униформе. Мистер Шумахер подписал документы на планшетке водителя, брат Оливер назвал адрес Флэттери, и все мы взошли на борт для нашего Странствия.

Было уже почти семь вечера. К этому времени я успел смыть с себя дорожную грязь, вытряхнул из карманов маленькие пустые бутылочки, съел несколько кусков пирога, оставленного для меня братом Квиланом, и выпил столько кофе, что не только протрезвел, но и взвинтил себя до предела.

Хотя, полагаю, я и без того был взбудоражен, учитывая все обстоятельства. Приняв решение в часовне попытаться в последний раз поговорить с Дэном Флэттери, я представлял нашу встречу и надеялся, что в наших непростых взаимоотношениях мне удастся нащупать некий рычаг, с помощью которого я смогу повлиять на этого человека. Но это намерение почти сразу рассыпалось, и теперь, когда семнадцать человек бодро устремились в путь, я понятия не имел, чего мы собираемся добиться и как именно.

Мы не единственные, кто пустился в Странствие этим вечером. Наш автобус плыл, словно кит, сквозь стаи легковых автомобилей, бесконечной вереницей заполнявшие скоростную магистраль Лонг-Айленда. Мои спутники, непривычные к Странствиям (как и сам я всего четыре недели назад) глазели в окна, даже не стараясь сохранять равнодушный вид и сдерживать любопытство. Я вспомнил, как сам пялился в окно во время своего первого железнодорожного путешествия, и подумал, как далеко продвинулся с тех пор – как в милях, так и в восприятии.

Автобус был очень удобным: откидывающиеся спинки кресел, просторный центральный проход, плавное уверенное движение. Место водителя отгораживала черная ткань, чтобы ему не мешало отражение в лобовом стекле, так что мы могли включить свет и свободно перемещаться по салону. Я остался сидеть рядом с братом Оливером – он успел занять место у окна раньше меня – но многие из братьев были слишком взволнованы, чтобы оставаться на месте, и слонялись туда-сюда по проходу между креслами.