Доли! Сколько таких знатных фамилий, с пометкой «род прерван»? Мы не имеем права!
Я не стала дожидаться их новых «последних слов», хватаю сумку и бегу вглубь сада в старую, тайную беседку. Мне жизненно необходимо побыть одной.
Собраться с мыслями. Помню, что завтра Его Сиятельство уезжает в столицу на приём к королеве, и мы с Викторией уедем во Францию. Поеду в Париж к Моник, оставлю Вику ей, а сама помчусь умолять «брата» о защите.
Всё, больше у меня шансов выжить нет. Герцог Эрнст какой милый, настолько и свирепым может оказаться, я перешла дорогу всем: ему, королеве, Авроре...
Они мне этого не простят.
Спряталась в беседке и рыдаю над своей незавидной участью, не могу остановиться. Просидела так очень долго. Но слезами горю не поможешь. Первым открыла письмо мужа.
Оно короткое и предельно сухое:
«Инес, нам нужен второй шанс ради дочери. Тебе всё показалось, это подстроила подлая Дороти, она шантажировала меня скандалом. Я не изменял тебе. Пора стать взрослой женщиной и перестать придумывать то, чего нет. Ради дочери одумайся и вернись. Я уже купил билеты на пароход, мы переедем во Францию, и твоя жизнь изменится.
Люблю тебя и дочь, твой МУЖ Эндрю»
Вздыхаю, хочется разорвать эту гадость, что я и делаю. Разорвала и обрывки скинула в щель под беседку. Захотелось вымыть руки.
Но теперь газета.
Господи, ну как людям приятно писать и читать эту мерзость.
Огромная разоблачительная статья, о прошлых похождениях Гвинет. О романе с генералом и что сын Эндрю Бэкет, скорее всего, не от мужа.
Эту пошлую гадость я и читать не смогла. Но спрятала в сумку, чтобы она тут никому на глаза не попалась.
Поднялся ветер, пригнал тучи и заморосил дождик. И мне пришлось бежать в дом.
Нужно собрать по паре платьев и завтра сбежать, это моё окончательное решение.
Только бы не попасть на глаза герцогам. Я и ужин нам с Викой теперь попрошу принести в комнату.
С этими жутко практичными мыслями, под дождём бегу в сторону дворца, и вдруг меня догоняет и ловит за руку он...
— Стой! Инес, милая остановись, — сквозь шелест дождя его сдавленный голос подействовал тригером, вырываюсь, и ничего не могу с собой поделать. Снова реву как ребёнок и с обидой в голосе выговариваю как есть.
— Я замужем за моральным уродом, у меня есть дочь и позор его семьи, я токсичная, или как вам ещё это объяснить? Ваш отец сто раз прав, сто раз!
Женитесь на Авроре. Умоляю, оставьте меня.
— Но я не могу, Инес! Это любовь...
Дождь хлещет по его лицу, и он не скрывает эмоций, и не слушает моих протестов, обнимает меня, прижимает к себе и целует.
Боже!
Как я хочу стоять так в его сильных объятиях. Знать, что для этого мужчины чувства важнее всего. И отказаться от него. Потому что я не смею рушить его жизнь.
Вырываюсь, отталкиваю и бегу.
Оступилась, упала на мокрую траву, платье уже промокло, волосы растрепались, по моему лицу нещадно хлещет ливень, и такая боль в душе. Что хочется выть...
— Инес!
— Не приближайтесь! Я уезжаю. Забудьте меня, я вас не люблю! — выдавила из себя гадкие слова, поднялась и побежала в дом. Теперь я тут точно не останусь. С этой минуты, я сама за себя! Никаких больше покровителей!
Глава 33. Я больше не овощ
Рэй уехал, а мы с Викторией сидели весь вечер, как мышки в своей комнате. Как только дочь уснула, я собрала вещи в один внушительный, но вполне подъёмный саквояж.
Потом тихо прокралась в комнату леди Олбани.
— Мейбл, вы спите! Простите, у меня очень непростая ситуация. Нужно поговорить.
— Я сейчас, — она открыла мне дверь и впустила. — Что-то произошло?
— Да, я лишняя в этом доме, путаю все планы герцога старшего и не хочу получить врага в его лице. Оказывается, герцог младший обручён, а я его компрометирую.
Это такая некрасивая ситуация, что мне стыдно тут оставаться. Замужняя и приживалка в чужом доме. Прошу меня простить, но я с Викторией рано утром уеду в город, а потом сразу во Францию. Продам колье, этого хватит. А позже Моник меня поддержит.
— Так! Вот возьмите, мне герцог дал очень большой чек за помощь Виктории. Это огромные деньги. Умоляю, я буду переживать за девочку, если у вас не будет достаточно средств. А может, я с вами?
— Простите, это авантюра с моей стороны, я к вам привязалась. Но не могу так рисковать. После того как улажу дела, встречусь с братом, попрошу его заступиться за меня перед мужем. И если он меня поддержит, то я вас вызову к нам. А пока останьтесь в замке, пусть герцог подольше не догадывается о нашем отъезде.
Мейбл обняла меня. Несколько секунд мы прощались, а потом она вдруг опомнилась.
— А карета! Вы из поместья не сможете просто так уехать. Тут нет свободных экипажей. Как же быть?
— Возьму двуколку садовника, кучер меня довезёт до станции, и лишних вопросов не задаст.
Она быстро достала из ридикюля пачку денег, не считая, отделила мне часть и протянула, а потом, поняв, что я не возьму, почти силой вложила в руку.
— Это не вам, а Виктории! Она оживила меня. Вам пока не понять, но детки — это такая радость. Особенно ваша девочка, она настолько красивая, разумная и воспитанная, а теперь, общаясь с вами, понимаю, что это ваше наследие, дорогая.
Буду ждать письмо. Для удобства, отправляйте на этот адрес, там моя подруга живёт, она мне передаст. А я в скором времени перееду в более приличные комнаты в тихом районе. Так что с нетерпением жду от вас приглашения. И благослови вас бог.
Она не стала задавать вопросы о моём решении, и так понятно, что это побег.
Внимание ко мне Рэя все замечают. А уж когда мы ехали сюда на его машине, он только что пылинки с нас не сдувал. Это было очень приятно, и, как теперь выяснилось, у него есть обязательство. А у меня Эндрю.
Мы простились с леди Олбани, и я ушла к себе. Всю ночь снились кошмары. Такое чувство вины давно меня не захлёстывало. Постоянно вспоминаю крик Рэя, наш поцелуй под дождём. С его стороны это не интрижка. Но он почти принц, и несвободен. А я... Про меня вообще лучше забыть. В газетах не упомянули и на том спасибо.
Утром сразу после завтрака попросила кучера отвезти нас на станцию. Мы с Викторией сбежали сразу после отъезда в столицу герцога Йоркского старшего.
Два часа на поезде и вот мы уже на вокзале. Взяла небольшую карету и назвала адрес Моник.
— Виктория, ты всё время молчишь?
— Мне нравится и мадам Мейбл и герцоги, и их дворец, очень грустно уезжать.
— Да, но нам срочно нужно во Францию. Пора самим заняться своей жизнью.
Понимаешь ли ты меня?
— Да, конечно! Но всё равно грустно и жалко. Хорошо, хоть не пришлось оставлять медвежонка.
Мне самой ужасно неприятно, чувствую себя неблагодарной, каждый раз сердце сжимается от неприятной тревоги.
Нехорошо, надо было хотя бы записку написать.
Карета приехала довольно быстро, Мари нас приняла разместила и поспешила готовить поздний обед. А я вдруг успокоилась. Вот это правильное решение. Нельзя заставлять кого-то решать мои проблемы.
Такая вся поэтично-патриотичная, деловая, собираюсь сбегать в портовые кассы,
пока Мари посидит с дочкой. Найду ближайший приличный пароход и...
— Здравствуй, любимая жена!
Я стояла спиной к входу, поправляла локоны и хотела приколоть шпилькой шляпку к причёске, но от неожиданности вздрогнула. Я всего час в городе, а Эндрю уже явился.
Он каким-то образом вошёл в дом, и деваться мне некуда.
— Ты зачем пришёл? Шумиха в газетах уже достаточно подняла пену сплетен, и ты хочешь снова заварить кашу? Мари всё расскажет, я тут не одна...
Он очень грустно улыбнулся и пока я не перешла к обвинениям, быстро достал и развернул веером три билета на пароход.
— Инес, я с добрыми намерениями, не делай такой удивлённый взгляд. Мы всё ещё мух и жена, и хочу позаботиться о вас. Вот купил эти билеты во Францию. Мы поедем как семья. Но у вас с дочерью отдельная каюта первого класса. Я еду отдельно. Позволь помочь тебе.
