Несравненный. Том 1 - Сиши Мэн

– Тогда чем вы желаете заняться, господин? Мне еще раз станцевать для вас? – рукой она поправила волосы, а алые губки чуть приоткрылись в улыбке.

– Я хотел бы написать с вас картину, – сказал Чжансунь Бодхи.

Юньюнь опешила.

– Я видел танцовщиц при дворе императора, и вы танцуете не хуже, – объяснил он. – Хочу нарисовать вас, чтобы вы и сами в том убедились.

Никто прежде не говорил ей таких слов. Да и услышь она подобное от какого-нибудь знатного повесы, то, самое большее, удостоила бы его ничего не значащей улыбкой, однако этот мужчина смотрел на нее так пристально и серьезно, что девушка невольно поверила ему без тени сомнения.

Юньюнь на миг потупилась, но тут же вскинула голову и, сияя улыбкой, согласилась:

– Хорошо.

Тем временем служанка по имени Хунчжу, что означало «Красная свеча», подошла к двери, держа в руках поднос с вином и закусками, но увидев, что створки плотно прикрыты, замерла. Из комнаты не доносилось ни звука.

С робостью и волнением служанка тихонько толкнула дверь плечом, чтобы заглянуть в образовавшуюся небольшую щель. Однако приглядевшись сквозь полупрозрачную занавеску, она различила вовсе не ожившую весеннюю картинку, какую уже успело нарисовать ее воображение.

Юньюнь неподвижно стояла спиной к двери, явно позируя, пока незваный гость, вломившийся в неурочное время и не пожалевший никаких денег, вовсе не миловался с красавицей, а застыл у стола и писал картину.

Хунчжу долго всматривалась в смутные очертания Чжансунь Бодхи, и в глазах ее читались неприкрытые зависть и ревность. Но этим двоим не было никакого дела до того, что происходило вокруг, они, казалось, даже не заметили служанку, что подглядывала за ними из-за двери. Наконец Хунчжу это зрелище наскучило, она скривила губки, развернулась и тихо удалилась, забрав с собой и вино, и закуски: она намеревалась сама побаловаться кушаньями и выпивкой. Девушка и не подозревала, что за ней по пятам следовала белая тень.

Изначально Цяо Сянь хотела попросту скрутить служанку, а потом допросить, но завидев, как та себя ведет, тут же передумала.

Слабости есть у каждого: не стоит бояться того, что у кого-то их окажется слишком много, бояться нужно того, что не сумеешь их найти. Но Хунчжу уже проявила себя во всей красе. И теперь, если изменить подход к допросу, получится вызнать гораздо больше.

Тем временем во дворике Осенних Гор Цуй Буцюй рассматривал самоцвет, так похожий на нефрит Небесного озера.

– Ныне в Когурё царствует двадцать пятый по счету государь, ван Пхёнвон, имя его – Гао Тан. Гао – фамилия правящего рода, сами они произносят ее как «Ко». Что до Гао Нина, на Центральной равнине о нем почти никто не знает, зато в Когурё он пользуется славой, и немалой. Сказывают, будто он довел владение искусством меча до таких необычайных высот, что некогда в десять дней победил двенадцать лучших мастеров из Когурё, Пэкче и Силлы. Ван Пхёнвон тому чрезвычайно обрадовался, пожаловал ему звание лучшего мастера боевых искусств и удостоил великой чести: позволил носить в пределах императорского дворца меч на поясе и ездить верхом.

Пэй Цзинчжэ, все еще не оправившийся от обиды на настоятеля, прервал его рассуждения:

– Когурё – крохотная страна, как есть глухомань. Полагаю, звание лучшего мастера там – пустая похвальба, а на деле он и в подметки не годится настоящим умельцам с Центральной равнины.

Однако Цуй Буцюй неожиданно согласился с ним.

– Верно, – кивнул он. – Весьма вероятно, что Гао Нин явился за нефритом Небесного озера ради его целебных свойств. Какой боец не захочет улучшить свое мастерство и взойти на новую ступень? Многим за всю свою жизнь так и не удается пройти сквозь бутылочное горлышко и достичь высот в совершенствовании. Кто знает, быть может, нефрит и впрямь открывает кратчайший путь к могуществу.

– То всего лишь слухи да сплетни, – продолжал возражать Пэй Цзинчжэ. – Никто не знает, насколько они правдивы.

– Людям и этого достаточно. Если есть хоть тень надежды, всегда найдется отчаянный человек, готовый рискнуть, – подытожил Фэн Сяо, постучав по столу. – А теперь к делу. Что скажете, вы бы стали выставлять на всеобщее обозрение вещь, которую хотите незаметно вывезти? К чему привлекать столько внимания?

– Я бы воспользовался влиянием палат Драгоценного Перезвона, сделал бы так, чтобы ее выставили на торги, выкупил, а потом без лишнего шума увез, – предположил Пэй Цзинчжэ. – Учитывая связи палат, камень бы вряд ли изъяли во время досмотра на выезде из города. Старший приказчик Вэнь Лян вполне мог провернуть что-то подобное, но он до сих пор под стражей. Может ли статься так, что из-за ареста затея провалилась, а нефрит так бы и ушел с торгов посторонним людям?

Фэн Сяо покачал головой. Его не отпускало чувство, что все не так просто, и он наверняка упускает из виду какую-то мелочь.

На первый взгляд все казалось очевидным: убийство и ограбление. Но чем дальше, тем запутаннее становилось дело. Одно наслаивалось на другое, и стоило им отыскать хоть какую-то зацепку, как в мгновение ока перед ними вновь вырастали преграды, и все догадки рушились.

Еще он чувствовал, что эту партию в сянци играют несколько невидимых игроков, то и дело внося в фигуры беспорядок: скрывают истинные намерения, нарочно стремятся сбить других с толку.

Пока он так раздумывал, взгляд его невольно упал на Цуй Буцюя. Заметив это, даос спокойно и безмятежно посмотрел на него в ответ.

Их глаза встретились, оба притворно улыбнулись, но в следующий миг их улыбки стерлись.

«Старый лис», – хмыкнул про себя Фэн Сяо.

«Олеандровый дух: чванлив да красуется всюду», – криво усмехнулся в глубине души Цуй Буцюй.

Душистый олеандр ядовит, хоть и прекрасен. Более подходящего сравнения для Фэн Сяо и не подобрать!

Впрочем, погруженный в размышления Пэй Цзинчжэ даже не заметил напряжения, проскочившего между ними. Он тоже долго думал и наконец нерешительно предположил:

– Быть может, нефритов Небесного озера два? Один – поддельный, а другой – настоящий?

018

Один столь лучезарный камень – уже настоящая редкость. Разве можно отыскать второй такой же?

Цуй Буцюй протянул руку и положил ладонь на самоцвет, ощутив легкую прохладу. Нефрит Небесного озера никто из них никогда не видел, а потому и сказать наверняка, что перед ними – настоящий камень или подделка, – они не могли.

– Что говорят в палатах Драгоценного Перезвона? – спросил Фэн Сяо.

– Я опросил служащих, – начал Пэй Цзинчжэ. – Они утверждают, что в этот раз предметы для торгов отбирал лично старший приказчик Вэнь Лян. Тогда я допросил его. Приказчик рассказал, что камень принес какой-то старик в простых серых одеждах. Лежал он в ничем не примечательном деревянном ящике. По словам старика, у хозяина нефрита наступили тяжелые времена, вот он и повелел ему заложить одну из семейных драгоценностей, а выкупать ее обратно не собирался. Обычно палаты Драгоценного Перезвона не принимают вещи неизвестного происхождения: вдруг это слуга пытается сбыть драгоценности, украденные у хозяина. Если подобное случится хоть раз, то от доброго имени палат вмиг ничего не останется. Но поскольку вещь принесли как раз накануне, после долгих сомнений решили так: даже если камень краденый, то, появись хозяин на торгах, он узнает свою вещицу, и тогда она вернется законному владельцу. Потому Вэнь Лян взял на себя всю ответственность и решил выставить нефрит на продажу.

– А что стало бы с камнем, не попади он на торги? – поинтересовался Цуй Буцюй.

– Согласно правилам палат Драгоценного Перезвона, его оставили бы на хранение на год, – пояснил юноша. – Если бы хозяин за это время не нашелся, то он все равно оказался бы на торгах. Так что камень просто продали годом раньше.

– Хотан пришлет еще кого-нибудь? – спросил Цуй Буцюй.