Монолог фармацевта. Книга 2 - Хюганацу

– Шутить изволите?

– По-твоему, мне заняться нечем?

Господин поднес свиток поближе, и Маомао, прищурившись, разобрала, что в нем написано. На ее беду, ничего хорошего там не значилось. Более того, она бы с радостью притворилась, что этого свитка отродясь не видала.

– Куда отвернулась! Читай!

– Что читать?

– Сама знаешь! Видела же!

– Вам, наверное, показалось.

Господин Дзинси развернул свиток пошире и ткнул пальцем в необходимый столбец. Легко подумать, что он нарочно давил Маомао на совесть.

– Вот! Взгляни, кто за тебя ходатайствовал!

Маомао молча посмотрела туда, куда указывал палец господина, и увидела подпись: «Лихуа сяньфэй».

«Вот ведь…» – с досадой подумала она и решила прикинуться ветошью.

– Не понимаю, при чем здесь я…

День спустя пришло еще одно ходатайство – на этот раз от Гёкуё гуйфэй. После аж двух просьб Маомао уже никак не могла отказать. Узнав о прошении, она тут же вообразила себе госпожу с огненными волосами, насмешливо прищуренными глазами и лукавой улыбкой на устах – та, несомненно, потешалась над своей бывшей прислужницей. Наложница Гёкуё даже учтиво дополнила в письме, что вознаградит Маомао за все труды.

Смирившись со своей участью, Маомао тяжко вздохнула и решила отправить письмо домой. Но не в лачугу травника Ломэня, а туда, где ей были рады как родной, – в Малахитовый чертог. Она надеялась, что бабуля и сестрицы помогут подготовить все необходимое.

Спустя несколько дней прибыла посылка, а вместе с ней и счет за понесенные расходы, выставленный бабулей. Маомао, взглянув на число, сразу поняла, что хозяйка Малахитового чертога заломила цену. Но сама, не будь проста, не стала ни о чем докладывать, а вместо этого, выгадав удобный случай, подрисовала к иероглифу еще одну черту, после чего передала письмо господину Дзинси. Тот, увидев счет, несколько удивился и долго всматривался в иероглифы, однако, по всей видимости, счел потребованное в пределах разумного.

Вдруг сбоку от господина нарисовалась госпожа Суйрэн, заглянула через плечо в письмо и, сияя улыбкой, проронила:

– Э-хе-хе! А вот здесь почему-то тушь другого цвета, – и выхватила из рук господина Дзинси счет, чтобы передать его Маомао.

«А у нее глаз наметан…» – посетовала про себя та. Пока старушка прислуживает юному господину, его не облапошить.

Вот так Маомао пришлось признать изначальную сумму. К счастью, торговаться и сбивать цену не стали, иначе бы ей пришлось доплачивать хозяйке чертога недостаток из своего кармана.

Когда с «улиц цветов» прибыло все необходимое, Маомао, потеснив господина Гаошуня, сама все приняла из рук в руки. Все это время господин Дзинси не сводил глаз с посылки и метался взад-вперед, словно цепной пес, но Маомао наотрез отказалась открывать тюки при господах. Вместо этого она велела подать тележку, собственноручно водрузила на нее все присланное и отвезла к себе в комнату.

– Помочь вам? – вежливо предложил господин Гаошунь.

– Спасибо, я сама, – не менее вежливо отказала ему Маомао.

Не утерпев, господин Дзинси попытался было узнать, что же все-таки прислали, но Маомао так страшно вытаращилась на него, что одним лишь взглядом совсем застращала. Ему ничего не оставалось, кроме как отступить.

Маомао не могла допустить, чтобы посторонние глазели на драгоценные трактаты и пособия. Для себя она решила так: если уж браться за дело, надобно выполнить все как следует! Таков ее непреложный завет.

И вот настал день занятий…

Впервые за долгое время Маомао вступила в угодья дворца императорских жен, где жили и служили свыше тысячи женщин, среди которых ей было гораздо спокойнее.

Для занятий выбрали весьма просторный лекционный зал. Пожалуй, он вместил бы несколько сотен слушателей. Поговаривали, что при прежнем императоре в этом павильоне размещали служанок, поскольку им вечно не хватало места – так много их было. Однако с приходом к власти нынешнего императора о павильоне совсем забыли. Сносить его было жалко, но и пользы он не приносил, и подобных сиротливых павильонов в угодьях дворца императорских жен нашлось бы предостаточно.

«Зачем выделять столько места?» – недоумевала Маомао.

Ее уроки предназначались ограниченному кругу лиц, то есть наложницам высшего ранга, однако народу у павильона собралось как на ярмарке. Главным образом толпились наложницы среднего и низшего ранга со своими служанками.

Очевидно, ее уроки были важны для каждой почтенной подруги императора. Господин Дзинси даже обмолвился, что будущее государства может зависеть от того, сколь хорошо наложницы освоят свое ремесло. Прекрасно понимая суть предмета, Маомао на эти рассуждения лишь устало вздыхала.

– Напомню, что эти занятия предназначены сугубо для наложниц высшего ранга, – объявил толпе господин Дзинси.

Наложницы среднего и низшего ранга тут же зашумели. Одни разочарованно понурились, другие, напротив, сияли, довольные тем, что воочию видят лучезарного евнуха. Некоторые, услышав его голос, слабели и прислонялись к колоннам, будто вот-вот лишатся чувств. Все это выглядело бы наигранно и даже смешно, если бы таких впечатлительных не набралось с половину толпы. Когда таких барышень много, невольно задумаешься, что, быть может, все эти ахи и вздохи вырываются у них совершенно естественно. Наблюдая подобное влияние господина Дзинси на женщин, Маомао порой спрашивала себя: а вдруг лучезарный евнух на самом деле какой-нибудь беспокойный дух, источающий злые чары и дурманящий несчастных?

Час пробил, и Маомао уже направилась в зал, дабы приступить к занятиям, как вдруг заметила, что за ней по пятам следует господин Дзинси. Изобразив ужас на лице, она послала евнуху красноречивый взгляд.

– Что такое? – спросил он.

Маомао молча развернула господина за плечи и стала с усилием выталкивать из зала. Попутно она заметила, что, вопреки своей красоте, тот куда крепче, чем кажется, и вытолкать его непросто.

– В чем же дело?

– Не вы ли, господин Дзинси, только что сказали, что эти занятия предназначены сугубо для наложниц высшего ранга? За этим порогом постигают женское искусство обольщения! Сия мудрость не для чужих ушей! А лишь для самых прекрасных бутонов «цветника»! – выпалила одним духом Маомао.

Приложив еще усилий, она кое-как выпихнула господина, захлопнула перед ним створки и для верности поставила подпорку, дабы толпа не распахнула двери и не ворвалась в разгар занятий.

Проделав все это, Маомао выдохнула и обвела взглядом зал. Кроме нее присутствовали еще восемь слушательниц: четыре наложницы высшего ранга и четыре служанки, приставленные сопровождать каждая свою госпожу. Пока Маомао разглядывала их, за дверями не стихал гул голосов. Он поднялся, когда господина Дзинси вытолкали вон. Но отчего-то Маомао чудилось, что лучезарный евнух никуда не ушел, а прильнул ухом к двери.

Толкая перед собой тележку, Маомао вышла в середину зала и медленно поклонилась всем присутствующим.

– Приветствую вас, сиятельные госпожи. Меня зовут Маомао, и меня пригласили наставлять вас.

Наложница Гёкуё была, как и всегда, ослепительно прекрасна и по-доброму улыбалась Маомао. Заметив ее внимание, она даже приветственно помахала бывшей служанке рукой, спрятанной в рукаве. Госпожа Хун-нян, ее старшая прислужница, при виде такого радушия, не выдержав, отвела взгляд.

Следом Маомао посмотрела на другую наложницу, госпожу Лихуа, – она почти вернула себе былую красоту и глядела на ту, что ее выходила, с нежностью. А вот ее служанка, завидев наставницу на этих занятиях, так скривилась, что лицо все перекосило, отчего она разом сделалась несуразной и смешной.

Наложница Лишу, как обычно, ежилась от страха. Неудивительно, что ей было неуютно в обществе других подруг императора. Служанка ее, тоже смущенная, тем не менее старалась держаться достойно. Она была готова при первых же нападках защитить честь своей госпожи, и ее заступничество порадовало Маомао.