Доктор Торндайк. Безмолвный свидетель - Фримен Ричард Остин

– Вы думаете, что это может быть отравлением? – спросил я.

– Я ничего не знаю о данном случае, – ответил Торндайк, – за исключением того, что при заполнении сертификата была допущена небрежность. А что вы об этом думаете? Есть ли что-нибудь еще, показавшееся вам неудовлетворительным?

Я колебался, и передо мной снова возникла миссис Сэмвей со странным, зловещим выражением в глазах. Наконец я описал этот инцидент коллегам.

– Миссис Сэмвей! – воскликнул Джервис. – Это та красивая леди Лукреция Борджиа с глазами мангуста, которая приходила сюда утром? Ей-богу, Джардин, у меня мурашки по коже.

– Как я понял, – спросил Торндайк, – вы в это время проверяли пульс покойника?

– Да.

– Полагаю, нет никаких сомнений в том, что он был мертв?

– Ни малейших. Он был холодный, как рыба, к тому же имелось совершено отчетливое ригор мортис.

– Это кажется достаточно убедительным, – сказал Торндайк, продолжая задумчиво смотреть на свою записную книжку.

– Выглядит так, – произнес Джервис, – словно Джардин увидел или смог бы увидеть что-то необычное, которое он не должен был увидеть, и вопрос в том, что это могло быть.

– Да, – мрачно согласился я, – об этом я себя и спрашиваю. Могла быть рана или какое-то повреждение, следы внутривенной инъекции на запястье. Я бы хотел знать, что означал ее взгляд.

– Что ж, – сказал Джервис, – теперь мы никогда этого не узнаем. Могила иногда выдает свои тайны, но печь крематория никогда. Умер ли он естественной смертью или был убит, мистер Мэддок теперь – всего лишь горстка праха и не способен ничего сообщить до самого судного дня.

Торндайк поднял голову.

– Похоже, – произнес он, – у нас нет основательных причин считать, что тут было что-то неладное. Таким образом, мы возвращаемся к вашим делам, Джардин, и вопрос таков: что вы предпочитаете сделать?

– В каком отношении? – спросил я.

– В отношении покушения на вашу жизнь. Хотите обратиться в полицию или предпочитаете, чтобы мы оставили это дело за собой и сами попытались его решить?

– Я хочу, чтобы это решили вы, – ответил я.

– Причина, по которой я спрашиваю, такова, – объяснил Торндайк. – Деятельность полиции нацелена на обычные преступления: кражи со взломом, изготовление фальшивых денег, подделку чеков и тому подобное, и эта деятельность обычно основана на полученной информации. Профессиональный преступник обычно хорошо известен полиции, и, если совершена «работа», найти исполнителя обычно нетрудно; информация, необходимая для его задержания, поступает из обыкновенных источников. Но в случае необычных, непрофессиональных преступлений полиция оказывается в затруднении. Преступник ей неизвестен; союзников, от которых можно получить информацию, нет; соответственно нет начального пункта для расследования. Никаких следов нет, поэтому полиция не тратит время, труд и деньги на те случаи, где не с чего начать. Ваше дело не выглядит профессиональным преступлением. Нет очевидного мотива, и вы не можете представить полиции полезную информацию. Сомневаюсь, чтобы вы получили что-нибудь, кроме неприятной огласки; вас даже могут заподозрить в обмане.

– Боже! – воскликнул я. – Именно это они и сделают. Так они поступили в прошлый раз, и после этого дела я в их глазах стану обманщиком, придумывающим таинственные дела.

– В прошлый раз? – переспросил Торндайк. – А что было в прошлый раз? Были другие покушения?

– Не на меня, – ответил я. – Но произошло шесть или семь дней назад ночное приключение, которое заставило полицию Хэмстеда смотреть на меня с подозрением.

Тут я рассказал двум своим друзьям о мертвом (или лишившемся сознания) человеке на Миллфилд Лейн и о моих открытиях на следующее утро.

– Но мой дорогой Джардин, – воскликнул Торндайк, когда я закончил, – какой вы исключительный человек! Похоже, стоит вам высунуть нос, как вы сталкиваетесь с какой-то темной и страшной загадкой!

– Что ж, – сказал я, – надеюсь, я истощил свой дар в этом отношении. Мне совсем не хочется сталкиваться с новыми приключениями. Но что вы думаете о деле в Хэмпстеде? Думаете, я мог ошибиться? Может, этот человек был просто без сознания, как предполагала полиция?

Торндайк покачал головой.

– Я не думаю, – ответил он, – что можно с этим согласиться. Вы видели, тот человек исчез. Он вряд ли мог уйти без помощи, если вообще был в состоянии идти. Можно предположить, что сразу после вашего ухода появились какое-то люди и унесли его, и они сделали это так быстро, что не столкнулись с вами, когда вы вернулись в сопровождении полицейских. Это очень маловероятное предположение. И есть еще следы, которые вы обнаружили на следующий день; эти следы как будто убедительно свидетельствуют, что тело унесли в Кенвуд. Очень жаль, что вы встретили там сторожа; если бы пошли по следу, пока он был свежим, могли бы узнать, куда унесли человека. Но вернемся к вашему последнему случаю. Что мы должны сделать? Связаться с полицией или провести собственное расследование?

– Что касается меня, – с готовностью ответил я, – частное расследование гораздо предпочтительнее. Но разве оно не займет слишком много вашего времени?

– Не нужно извиняться, Джардин, – сказал Джервис. – Если не ошибаюсь, мой уважаемый старший «на что-то наткнулся», как говорят в морской навигации. У него уже есть теория относительно вашего дела, и ему очень хочется ее проверить. Разве не так, Торндайк?

– Что ж, – согласился тот, – должен признаться, это дело затронуло мое любопытство. Дело необычное и позволяет выдвинуть гипотезы, которые стоит проверить. Поэтому, Джардин, если вы согласны, чтобы мы провели предварительное расследование, я предлагаю, как только вернется Бэтсон, втроем, как пишут в газетах, мы «отправились на место трагедии и восстановили происходившие там события».

– А что насчет Бэтсона? – спросил я. – Рассказать ему?

– Думаю, нужно рассказать, – ответил Торндайк, – хотя бы для того, чтобы он был осторожен: ваш неизвестный враг может быть и его врагом.

В этот момент громко хлопнула входная дверь, в коридоре послышались быстрые шаги, и в комнате появился сам Бэтсон.

– Милостивый Боже! – воскликнул он, резко останавливаясь и с отчаянием глядя на наш маленький совет. – В чем дело? Что-то случилось?

Торндайк рассмеялся, пожимая руку своему бывшему ученику.

– Послушайте, Бэтсон, – сказал он, – не делайте из меня птицу, приносящую дурные вести.

– Я боялся, что произошло что-то неприятное: вмешательство полиции, расследование или нечто в этом роде.

– Вы почти не ошиблись, – улыбнулся Торндайк. – Когда будете свободны, я расскажу вам об этом.

– Я сейчас свободен, – ответил Бэтсон, садясь и глядя на Торндайка через очки. – Надеюсь, никакого скандала.

Торндайк успокоил его на этот счет и коротко рассказал о моем приключении и о предполагаемом посещении фабрики; Бэтсон слушал его с восклицаниями удивления и облегчения.

– Черт побери! – воскликнул он. – Какое счастье, что вы оказались здесь вовремя. Иначе тут было бы расследование и ужасная шумиха. Я бы не дожил до конца. Это уничтожило бы мою практику и довело меня до сумасшедшего дома. А относительно фабрики – я бы на вашем месте не стал этим заниматься.

– Почему? – спросил Торндайк.

– Ну, вам пришлось бы отвечать на неудобные вопросы, а мы здесь не хотим скандалов. Нет смысла поднимать пыль. Любая шумиха очень плохо сказывается на медицинской практике.

Торндайк улыбнулся откровенному эгоизму моего патрона.

– Мы с Джервисом ходили туда прошлым вечером, – сказал он, – и нашли это место совершенно пустым. Вероятно, оно и сейчас пусто.

– Тогда вы не сможете туда войти. А как вы вошли вечером?

– У меня в кармане случайно оказался кусок проволоки, – без всякого выражения заметил Торндайк.

– Ха! – фыркнул Бэтсон. – Проволока? Точнее отмычка. Я бы не стал этого делать. Поднимется ужасный шум, если вас увидят. Слышите? Звонок. Это пациент. Пусть подождет. Еще ведь нет шести?