Дамочкам наплевать - Чейни Питер

Адвокат несколько шокирован словами Грэнворта, но рад, что парень внял здравому смыслу. Он оформляет договор дарения на имя миссис Эймс, заверяет у нотариуса и передает Генриетте. В тот момент это были настоящие облигации, а не фальшивка.

Грэнворт доволен. Он чувствует себя на гребне успеха. А как может быть иначе? У него красавица-жена. Мне рассказывали, что эта Генриетта – просто загляденье. Так вот, красавица-жена и пятьдесят тысяч долларов в банке. Он никому не должен. Словом, живи и радуйся.

Похоже, Грэнвот и впрямь взялся за ум. Парень решает купить дополнительную страховку. К тому времени он уже был застрахован во Второй национальной корпорации, но той суммы ему мало. Он хочет увеличить ежегодный взнос до тридцати тысяч долларов. Страховая компания отправляет его на медицинское обследование. Его здоровье в полном порядке. Тогда ему выдают новый полис, но с одной оговоркой.

За два года до этого Грэнворт Эймс пытался покончить с собой, прыгнув в Ист-Ривер. Тогда у него была в жизни черная полоса. Но попытка не удалась – его спас полицейский.

Страховая компания учла тот инцидент и выставила дополнительное условие: в случае еще одной попытки самоубийства его страховой полис, равно как и договор, будут аннулированы, поскольку самоубийство не считается смертью в результате несчастного случая.

Запомним это и пойдем дальше. Пока у Эймса все идет о’кей, он продолжает играть на бирже и зарабатывать. Двенадцатого января нынешнего года он проворачивает очередную небольшую сделку, которая приносит ему двенадцать тысяч. На его банковском счету лежит сорок тысяч. Долгов у него нет, зато есть очаровательная жена, владеющая облигациями на сумму двести тысяч. Медицинское обследование, проведенное несколько месяцев назад, показало, что он здоров как бык. Казалось бы, живи и радуйся. А что делает Эймс? Он кончает с собой, на сей раз успешно. Ты что-нибудь понимаешь?

Вечером двенадцатого января Эймс задержался на работе вместе со своим секретарем Бёрделлом. Его жена находится в Хартфорде. С работы Эймс собирался поехать на встречу с друзьями. По словам Бёрделла, он был чем-то взволнован.

Около восьми часов Эймс заканчивает работу, звонит в гараж и просит подогнать его машину. Он выпивает большую порцию виски, прощается с Бёрделлом и уходит. По словам секретаря, босс выглядел довольно странно.

Обычно Эймс ездил на большом серо-голубом «кадиллаке». Такую машинку раз увидишь – не забудешь. В десять минут десятого ночной сторож замечает Эймса на пристани. Машина Грэнворта направлялась в сторону Коттонс-Уорф, что совсем рядом. На глазах у сторожа машина ударилась о деревянную сваю, отскочила и упала в Ист-Ривер.

Утром «кадиллак» с телом Эймса вытащили из воды. Грэнворт сильно покалечился. Труп отвезли в морг. Позвонили в контору, Бёрделл приехал и опознал труп. В кармане погибшего нашли бумажник с предсмертной запиской. Эймс писал, что с его головой творится нечто странное и уход из жизни видится ему наилучшим решением. Далее он заверял жену в своей горячей любви и сожалел, что их семейное счастье будет вот так оборвано.

Все это фигурировало на дознании. Жену вызвали телеграммой. Новость ее подкосила. Эймса похоронили.

Секретарь взял на себя приведение дел в порядок. Генриетта решила сменить обстановку и отдохнуть на асьенде «Альтмира», которую Грэнворт купил пару лет назад. С тех пор делами там заправляет тот самый Перьера. Генриетта уезжает. Нью-йоркскую контору она передала Бёрделлу, поскольку однажды Грэнворт высказал такое пожелание.

Итак, дамочка приезжает сюда и привозит с собой около пяти тысяч долларов наличными. Эту сумму ей выдали в банке мужа, когда она вступила в права наследства. Помимо наличных, она привезла с собой именные облигации на сумму двести тысяч «зеленых». А дальше было так, как ты рассказал. Нашу штаб-квартиру в Вашингтоне уведомили о попытке сбыть фальшивую облигацию на сумму в пять тысяч долларов и еще о нескольких таких же фальшивых облигациях. Так я получил это задание.

Прежде чем приехать сюда, я ознакомился со стенографическим отчетом по дознанию, откуда и узнал, как все обстояло. Потом встретился с Бёрделлом. Тот подтвердил все слово в слово. Назвал Генриетту образцовой женой и добавил, что прижимистый трус вроде Грэнворта не стоил такой красавицы, как она.

А пока я собирал сведения, мне подумалось: будет неплохо, если кто-то присмотрит за дамочкой. Поэтому к работе подключили Сейджерса. Он получил распоряжение приехать сюда, найти какую-нибудь работу на асьенде и докладывать нам о развитии ситуации. Ночью, когда мы виделись, он передал мне все, что успел узнать. Прямо скажу, негусто. Что ты обо всем этом думаешь?

Меттс чешет в затылке.

– Чертовски забавно! – восклицает он. – Такое ощущение, будто кто-то стырил у дамочки настоящие облигации и подложил фальшивку.

– Может, так, а может, и нет. Ты, начальник, мне вот что скажи. Когда управляющий Крат обнаружил, что первая облигация, принесенная Генриеттой Эймс, фальшивая, кроме тебя, он рассказал об этом кому-нибудь еще?

– Никому, – быстро отвечает Меттс. – Он правила знает. Как только понял, что дамочка принесла липу, сразу велел персоналу держать рот на замке и не болтать. Такие вещи расследуются на федеральном уровне, и чем меньше народу об этом знает, тем лучше. Естественно, и сам я молчал. Смекнул, что федералы быстренько пришлют своего агента, и помалкивал. – Он как-то странно смотрит на меня и вдруг спрашивает: – Ты же не думаешь…

У парня даже голос изменился. Стал похож на рычание.

– Я ничего не думаю. А тебе сейчас выдам еще порцию сведений. Задание разобраться с фальшивыми облигациями я получил десять дней назад. Я тогда находился в Аллентауне, штат Пенсильвания. Сразу рванул оттуда в Нью-Йорк, остановился в отеле на Тридцатой улице, как и обычно. На второй день я получаю письмо без подписи. Кто-то советует мне не прохлаждаться в Нью-Йорке, а поскорее ехать в Палм-Спрингс и пошуровать в доме, где живет миссис Эймс. Возможно, я там найду интересные письма.

Можно сказать, мне повезло. Не далее как этой ночью Сейджерс рассказал, где ее жилище, и я поехал туда с асьенды. Дом пустовал, я пробрался внутрь и действительно нашел письма. Они были спрятаны в книге с вырезанными страницами. Поди, знаешь этот старый трюк? Так вот, начальник: письма показывают, что отношения между Грэнвортом и Генриеттой отнюдь не были идеальными, как думали окружающие. Более того, из последнего письма я узнал, что в день его самоубийства Генриетта была совсем не в Коннектикуте, а в Нью-Йорке. Она приехала, чтобы выяснить с ним отношения. Как тебе такой поворот?

Меттс даже присвистнул.

– Вот это да, – бормочет он, подливая мне бурбона. – Может, и с самоубийством что-нибудь нечисто. Вдруг Генриетта сама его убила? Дамочки иногда способны на такое.

– Скажешь тоже, – усмехаюсь я. – И за что ей убивать мужа? Может, за то, что двести тысяч в долларовых облигациях оказались фальшивыми? Конечно, это серьезный мотив. Но если она знала, что облигации фальшивые… она же не настолько глупа, чтобы идти в банк и пытаться обналичить фальшивку. – Качаю головой и добавляю: – Такая версия не по мне. Как-то неправдоподобно.

Меттс улыбается.

– Дамочки – забавные существа, – говорит он. – Они допускают глупейшие ляпы. Даже самые умные и сообразительные прокалываются.

Я глотаю бурбон.

– Не то слово. Знаю я их. Дамочкам плевать на последствия. Если что втемяшилось им в голову, прут до конца.

– Да, – соглашается Меттс. – Так что ты теперь собираешься делать?

– Вот что, начальник, – говорю я и улыбаюсь. – Лучше я расскажу тебе о том, чего делать не собираюсь. Не собираюсь на каждом углу размахивать своим жетоном и кричать, что я спецагент ФБР. Остановлюсь в отеле «Миранда-Хаус» и буду придерживаться легенды, что приехал сюда из мексиканской Магдалены, чтобы сообщить Сейджерсу о свалившемся на него наследстве, а заодно немного отдохнуть.

Вечером я отправлюсь на «Альтмиру». Хочу подобраться поближе к тамошним парням. Если они играют в фараон, я присоединюсь. Познакомлюсь с Генриеттой и буду мозолить ей глаза, пока не узнаю, что за игру ведет эта дамочка. Может, мошенница высшего класса, а может, заурядная обманщица, каких полным-полно.