Дамочкам наплевать - Чейни Питер

Еще мне надо выяснить, кто ухлопал Сейджерса и за что. И собрать более или менее весомые сведения насчет фальшивых облигаций, поскольку то, что я знаю о них сейчас, – зыбко и хлипко.

– Понятно, – отвечает Меттс. – Я так понимаю, тебе нужно, чтобы мы с ребятами не встревали и вообще не совались на асьенду?

– Ты абсолютно прав. Слушай, а это действительно настолько злачное место, как о нем говорят?

Начальник полиции пожимает плечами:

– Одно из них. Нас постоянно забрасывают жалобами те, кто потерял там свои денежки. Азартные игры запрещены законом, и мы время от времени наведываемся туда. А что толку? Детские забавы. Какой смысл пытаться удержать людей от игры в фараон и рулетку, если они надеются сорвать жирный куш? Если они так устроены? Десять месяцев назад неподалеку от асьенды нашли парня. Его отвалтузили так, что физиономия стала похожа на карту Европы. Когда наши появились, он был уже мертв. Многие говорили, что с ним расправились из-за крупного выигрыша. Я перепробовал все способы, чтобы открыть дело, и все бесполезно. У меня не было никаких доказательств.

– Понятно, начальник. – Я встаю и на прощание пожимаю ему руку. – Думаю, вряд ли мы еще встретимся. Нас не должны видеть вместе. Если ты мне понадобишься, я позвоню. Если я тебе понадоблюсь, обращайся в «Миранда-Хаус». Я запишусь там под именем Селби Фрейма из Магдалены.

Ухожу от него, сажусь в машину и еду в отель «Миранда-Хаус». Получив номер, заказываю кофе и снова читаю эти три письма. И снова обнаруживаю нестыковку.

В общем-то, мелочь, но она не дает мне покоя. Я бы очень хотел знать, кто послал мне анонимное письмо, сообщив, что в логове Генриетты я найду эти письма. Мне надо выяснить, кто он. Я догадываюсь, но мне нужны подтверждения. Единственным человеком, причастным к этой истории и знавшим, что я остановлюсь в отеле на Тридцатой улице, мог быть Лэнгдон Бёрделл – секретарь Грэнворта Эймса. Чувствую, очень скоро я всерьез поговорю с этим парнем.

Но даже если это был он, откуда ему знать, что письма находятся на ранчо? И как он узнал, что Генриетта забрала их с собой?

Я постоянно убеждаюсь: что-то вынюхивать и выуживать – а этим мы и занимаемся – работенка не из легких. Да и вообще труд федералов нелегок. А я с подозрительной легкостью нашел эти письма. Возможно, кому-то требовалось, чтобы я их нашел.

Заваливаюсь в кровать. Я вам уже говорил, что крепко верю в пользу сна. Если бы крутые парни и красивые дамочки побольше спали и не шлялись по сомнительным местам, у федералов оставалось бы время полакомиться булочками с кремом.

Мысленно представляю, как выглядит эта Генриетта. Говорят, цыпочка на все сто. Надеюсь, это правда. Уж если прищучивать дамочку, то ту, на которую приятно посмотреть.

Вот такие дела!

Глава 3

Генриетта

Сплю до полудня, потом торчу в номере. Во второй половине дня иду на телеграф и отправляю шифрованную телеграмму в наше Нью-Йоркское отделение с просьбой прислать мне список прислуги Эймсов и сотрудников его конторы на момент его самоубийства, а также нынешние адреса этих людей, если их удастся найти.

Есть у меня догадка насчет самоубийства Эймса. Что-то тут не так. Если я смогу раскопать, как все было на самом деле, мне это поможет в остальном. Значит, надо браться за раскопки.

Я вам сейчас назову основное различие между событиями, о которых вы читаете в детективных романах, и теми, что происходят в реальной жизни. Реальные события всегда гораздо страннее и запутаннее книжных. Ни у какого сочинителя не хватит духу написать историю о реальном событии. Да такой истории никто бы и не поверил. В книгах всегда полным-полно улик, оставляемых преступником. Они словно банановая кожура, и сыщику остается лишь поскользнуться на ней.

Что касается меня, я всегда держу нос по ветру и следую своей интуиции. Такая у меня система. Я не верю ничьим рассказам, пока все не проверю. Но и потом я не тороплюсь им верить.

Вот первая загвоздка. Нью-йоркский коронер, проводивший вскрытие, заявил, что Грэнворт Эймс покончил жизнь самоубийством, и ни я, ни кто-то еще не вправе оспаривать его выводы, пока не появятся конкретные данные по фальшивым облигациям. Вы понимаете: я – федеральный агент и не мне соваться в дела полиции или пытаться доказывать, что они ошиблись… пока у меня не возникнет такая потребность.

И тем не менее я все-таки суну нос, поскольку подмену настоящих именных облигаций можно провернуть по-разному. Скажем, настоящие облигации могли быть заменены фальшивыми еще до того, как Грэнворт решил записать их на имя жены. То есть Генриетта уже получила фальшивку. Это могло быть сделано без ведома Грэнворта, или, наоборот, он знал о подмене, хотя непонятно, зачем ему понадобилось делать такой финт.

Еще вариант: Генриетта могла сварганить фальшивку уже после смерти мужа, считая это наилучшим способом сбыть поддельные облигации. Ведь все знали, что муж передал ей именной пакет. Но даже если и так, не дура же она, чтобы пытаться сбыть фальшивку через банк. Обналичить именную долларовую облигацию можно во многих местах, и незачем начинать с банка.

Допустим, у Генриетты нехватка мозгов и она попыталась перехитрить банк. Все равно остается вопрос: где настоящие облигации, кто их заполучил?

Мне не прогнать докучливую мысль о существовании связи между изготовлением фальшивых ценных бумаг и скандалом, произошедшим между Генриеттой и Грэнвортом из-за любовницы, да еще накануне его самоубийства. И почему Грэнворт покончил с собой именно в день встречи с женой? Есть еще одна закавыка, которую мне никак не понять. По данными нью-йоркской полиции, на дознании присутствовал секретарь Грэнворта Бёрделл и прислуга из апартаментов Эймсов. Все они утверждали, что в момент смерти Грэнворта миссис Эймс находилась в штате Коннектикут, откуда Бёрделл вызвал ее телеграммой, чтобы она поспела на похороны.

Решаю как можно скорее познакомиться с Генриеттой. Возможно, нам удастся потолковать и в этом деле что-то прояснится.

Окно гостиничной спальни выходит на веранду. Сижу там, потягиваю мятный джулеп и думаю о Сейджерсе. Пытаюсь понять причину, заставившую кого-то ухлопать парня. Никто ведь не знал о принадлежности нас с Сейджерсом к одному ведомству. Ссора с потасовкой, разыгранная нами при встрече, была спектаклем. Никто и не догадывался, что во время шумной дружеской болтовни, последовавшей за «примирением», он докладывает мне обстановку на асьенде.

Похоже, кто-то из тамошних заправил подумал, будто Сейджерс знает больше, чем он знал на самом деле. Когда он сообщил, что отправляется за наследством, эти парни решили не дать ему улизнуть. Это случилось внезапно.

Я обнаружил его труп уже в холодильнике, но вполне представляю Сейджерса распластавшимся на лестнице. Его рубашка на животе была пробита в трех местах. Края одного из пулевых отверстий обожжены. Этот выстрел произвели с близкого расстояния, где-то с футов четырех.

Как это могло произойти? Сейджерс находился в какой-то из верхних комнат, выходящих на галерею. Там ему выстрелили в живот. Будучи безоружным, Сейджерс решил спастись бегством, пока в него не всадили еще несколько пуль. Он выскочил на галерею и стал спускаться вниз.

Тогда парень, стрелявший в него, перегнулся через перила и сделал пару выстрелов по ногам. Сейджерс падает. Стрелок подходит к нему и для верности стреляет еще дважды. Этим и объясняется отсутствие пороховых ожогов вокруг двух других пулевых отверстий.

Затем стрелок переступает через тело Сейджерса и останавливается через две или три ступеньки. Он намеревается взвалить труп себе на плечо и дергает за шнурок рубашки убитого, дабы поднять тело. Но шнурок обрывается и падает. Этим объясняется, почему я нашел шнурок на лестнице. Убийца вынужден нагнуться и подхватить тело. Он взваливает мертвеца себе на плечо и несет в кладовую, где запихивает в ледник. Это не прибавляет никаких новых зацепок. Но когда-нибудь я доберусь до стрелка и хорошенько раскрашу ему морду, прежде чем отправить на электрический стул.