Не говори Пустоте Да - Небоходов Алексей

– Мамин день рождения, – Алевтина взглянула на фото без особого интереса. – Девяносто восьмой год, кажется.

– Девяносто седьмой, – поправила Лидия. – Последний день рождения перед тем, как ты начала готовиться к отъезду. Уже тогда ты смотрела мимо нас, словно мы были… недостаточно хороши для будущей московской штучки.

В голосе прозвучала горечь, которую Лидия не пыталась скрыть. Алевтина положила фотографию на стол и откинулась на спинку стула.

– Скажи, Аля, – Лидия подалась вперёд, глядя сестре прямо в глаза, – зачем ты вообще уехала из города?

Вопрос повис в воздухе между ними – не просто слова, а вызов, накопившийся за годы. Алевтина усмехнулась, и усмешка сделала лицо почти некрасивым.

– А что, здесь подыхать с Виталиком надо было? – москвичка произнесла имя бывшего парня с таким презрением, словно выплюнула что-то несвежее. – В Москве тебя и трахнут, и накормят, и должность дадут. Не то что в этой дыре.

Лидия вздрогнула от грубости сестры, но не отвела взгляд.

– И как, нравится быть на содержании у начальства? – спросила средняя сестра тихо. – Или ты предпочитаешь это называть «карьерой»?

Алевтина рассмеялась – коротко, резко, без веселья.

– О, Лидочка, какие мы наивные, – наклонилась ближе, понизив голос до интимного шёпота. – Ты не представляешь, как работает настоящий мир. Думаешь, я просто раздвигаю ноги перед начальством? Это слишком примитивно, даже для Стрептопенинска. Я продаю не тело, а иллюзию – иллюзию, что они имеют надо мной власть.

Москвичка отбросила прядь волос движением, полным неосознанной чувственности.

– Вот что на самом деле их заводит, Лида. Власть. Контроль. Они думают, что трахают меня, а на самом деле это я имею их – их связи, их деньги, их влияние. И получаю от этого гораздо больше удовольствия, чем от любых постельных игр.

Лидия смотрела на сестру с неприкрытым потрясением. Алевтина улыбнулась, заметив эту реакцию, и улыбка напоминала оскал хищницы.

– Шокирована, сестрёнка? А чего ты ожидала? Что я буду скромно сидеть в приёмной, печатать письма и говорить «Спасибо, что заметили мои способности»? – Алевтина фыркнула. – Если хочешь чего-то добиться, нужно использовать все доступные инструменты. А у женщины их не так уж много.

– И это… делает тебя счастливой? – Лидия справилась с первоначальным шоком и теперь смотрела на Алевтину с чем-то похожим на жалость.

– Счастливой? – Алевтина произнесла это слово, словно пробуя незнакомое блюдо. – Причём тут счастье? Счастье – это сказки для таких, как ты и Варя. Для домохозяек с мужьями-электриками и тремя детьми в двухкомнатной квартире. Я не стремлюсь к счастью. Я стремлюсь к власти.

Алевтина заметила, как Лидия невольно сжала кулаки, и это доставило удовольствие. Всегда приятно задеть за живое, особенно тех, кто считает себя морально выше.

– А теперь ты вернулась сюда, – Лидия опустила взгляд на фотографии, – чтобы выйти замуж за мертвеца. Ради денег.

– Ради пятисот миллионов долларов, – поправила Алевтина, и в голосе прозвучало почти сладострастное удовольствие от произнесения суммы. – Знаешь, сколько власти даёт такое состояние? Я смогу покупать таких, как Ордынцев, десятками. Или сотнями.

– Кто такой Ордынцев?

– Неважно. Мой нынешний… покровитель, – Алевтина небрежно махнула рукой. – Министр. Умный мужик, влиятельный. Думает, что я его игрушка, а я… – она сделала паузу, улыбнувшись каким-то своим мыслям, – я знаю все его секреты. И многие из них записаны, сфотографированы и надёжно хранятся в нескольких местах.

Лидия покачала головой, глядя на сестру с выражением, в котором смешивались отвращение и невольное восхищение.

– Ты действительно ради денег готова на всё, – это прозвучало не как вопрос, а как констатация факта.

– Не на всё, – Алевтина провела пальцем по краю стола, словно проверяя, нет ли пыли. – Я не стану задерживаться в этой дыре ни на секунду дольше необходимого. Как только церемония закончится и я получу свои законные полмиллиарда, и следа моего здесь не останется.

– А если всё не так просто? – Лидия снова взяла ложку и принялась постукивать по столу – тихо, ритмично. – Если Длиннопёровы что-то задумали? Что, если ты не сможешь просто так уехать?

Алевтина пренебрежительно усмехнулась.

– Я ожидала от тебя большего, Лида. Думала, ты выросла из сказок про призраков и семейные проклятия. Меня не испугаешь детскими страшилками. Длиннопёров мёртв. Это просто труп, который к концу недели будет гнить в земле, а я буду лететь бизнес-классом обратно в Москву. А потом, возможно, в Лондон или Ниццу. С его деньгами.

– Ты ничего не понимаешь, – Лидия покачала головой, и стук ложки стал громче, настойчивее. – Ты не знаешь, во что ввязываешься. Это не просто обряд, не просто спектакль для местных. Это…

Лидия замолчала, когда Алевтина демонстративно зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Знаешь, что самое смешное? – Алевтина поднялась, глядя на сестру сверху вниз. – Вся эта возня с ритуалами и традициями только разжигает моё любопытство. И не только любопытство.

Москвичка провела рукой по шее, ключицам, остановилась на груди. Этот жест был одновременно рассеянным и вызывающе сексуальным.

– Никогда не думала, что однажды буду с таким… предвкушением ждать встречи с мертвецом, – глаза блеснули в полумраке кухни. – Это возбуждает. Словно переступаешь запретную черту. Я даже не знала, что во мне есть такая сторона.

Лидия вздрогнула, выронив ложку. Звон металла о пол прозвучал неожиданно громко в ночной тишине дома.

– Ты сошла с ума, – прошептала она, глядя на сестру почти с ужасом. – Это извращение.

– Может быть, – Алевтина пожала плечами. – Но разве не интересно, что будет дальше? Ты сама вернула меня в этот город, Лидочка. Ты привела меня к Длиннопёрову. Что бы ни случилось теперь, это будет и на твоей совести тоже.

Алевтина направилась к двери, но на пороге обернулась:

– И да, я знаю, что это ты предложила меня в невесты. Не очень по-сестрински, знаешь ли. Но я не сержусь. В конце концов, благодаря тебе я получу то, о чём даже не мечтала. Так что, наверное, стоит сказать спасибо.

Алевтина бросила на застывшую в оцепенении Лидию последний, насмешливый взгляд и вышла из кухни. Шаги по лестнице – мягкие, кошачьи – затихли, оставив Лидию одну в круге желтоватого света под абажуром. Тикающие часы на стене, казалось, стали звучать громче, напоминая, что время неумолимо приближает встречу живой женщины с мёртвым женихом.

Лидия наклонилась, подняла упавшую ложку и крепко сжала в ладони. На лице отразилась странная смесь страха и решимости.

– Прости, Аля, – прошептала она в пустоту, – но у меня не было выбора.

И снова начала отстукивать тот же ритм – размеренный, настойчивый, словно шаги невидимого существа, приближающегося к дому из темноты.

Мягкий стук в дверь был настолько тихим, что Алевтина сначала приняла его за скрип старого дома. Только когда звук повторился, более настойчиво, москвичка оторвалась от экрана телефона и повернулась к двери. Часы на прикроватной тумбочке показывали начало первого – слишком поздно для семейных разговоров. Она прислушалась, гадая, кто из домашних решился нарушить уединение, и различила лёгкое дыхание за дверью, почти неуловимое сквозь гулкую тишину старого дома.

– Войдите, – произнесла Алевтина, не вставая с кровати.

Дверь приоткрылась медленно, будто невидимая рука боялась потревожить покой комнаты. В образовавшейся щели показалось лицо Вари – бледное, с широко раскрытыми глазами, в которых отражался свет настольной лампы. Младшая сестра выглядела потерянной, почти испуганной.

– Можно? – спросила девушка, не переступая порога.

Алевтина сдержанно кивнула и отложила телефон. Варя проскользнула в комнату, тихо прикрыв за собой дверь, но так и осталась стоять, прижавшись спиной к деревянной поверхности. В этой позе, неловкой и напряжённой, она казалась гораздо младше своих девятнадцати – почти ребёнок, случайно попавший во взрослый мир, в котором не знает правил.