– Так Полька же не афишировала! Ей любовник снимал шикарную хату в центре, но не хотел, чтобы там проживал еще и ее младший брат – кому такое понравится? Вот она и продолжала платить за эту квартиру, а сама часто приезжала, иногда даже ночевать оставалась. Когда любовник надолго уезжал, она звала Дениску к себе…
– Она являлась официальным опекуном Дениса?
– Думаю, да. Во всяком случае, на родительские собрания иногда ходила.
– А их родители, где они?
– Понятия не имею! Поля не распространялась на этот счет – по-видимому, ничего хорошего о своих предках сказать не могла. А может, они умерли? Я только знаю, что Полина и Дениска приехали в Питер несколько лет назад… Из Усть-Илимска, кажется. Ей повезло устроиться в модельное агентство и сразу найти богатого папика, который давал бабки на ее раскрутку. Полька красивая была, но без денег в этом бизнесе сложно карьеру сделать… Дениска ходил в крутую школу, занимался программированием.
– Программированием?
– Да, у него талант. Знаете, сколько раз он меня с компьютером выручал? Золотые руки у парня! Только вот теперь опека на Дениску охоту открыла: без Полинки его, скорее всего, поймают и отправят в приют до совершеннолетия.
– А других родственников у брата с сестрой нет?
– Во всяком случае, мне о них неизвестно.
– И вы не в курсе, куда подевался Денис?
Роза покачала головой.
– Тетки из опеки мне настоящий допрос учинили, как преступнице, представляете?!
– Могу представить, – пробормотал Антон. В его памяти еще свежи были воспоминания о недавнем деле, связанном с выпускниками детских домов и «отжатием» у них квартир, выделяемых государством детям-сиротам. В том деле сотрудники органов опеки сыграли одну из ключевых отрицательных ролей, и, если до тех пор Шеин не имел никакого определенного мнения о работниках этой сферы, то теперь оно стало резко отрицательным.
– А мужик – тот вообще меня напугал, – продолжала Роза. – Я еще подумала: ну как таких мордоворотов в опеку работать берут, он же чистый уголовник!
– Так еще и мужчина приходил?
– Да. Трезвонил в дверь, стучал ногами… Я пожалела, что вышла, честное слово! Мне даже показалось, что он затолкает меня в квартиру и начнет пытать!
– И что ему было надо?
– То же, что и теткам – Дениса хотел забрать.
– И он сказал, что из опеки?
Роза кивнула.
– Документов не предъявлял, да я и не спрашивала – куда там, у такого гориллы-то!
– Что вы ему сказали?
– Да ничего, я же ничего не знаю!
– Прям-таки ничего? – изогнул бровь Антон. Его мимика при общении с представительницами прекрасного пола была отрепетирована перед зеркалом и доведена до совершенства. – Бросьте, Роза: вы же дружили с Полиной, неужели ее брат вам совсем не доверял?
– Почему не доверял? – возмутилась девушка. – Очень даже доверял! Просто я действительно не в курсе, где он прячется – Дениска не говорил, чтобы я никому не смогла проболтаться. Он сказал, что так и ему, и мне спокойнее.
– Выходит, он возвращался сюда? – поймал ее на слове Антон.
Роза поняла, что сболтнула лишнее, но отступать было поздно.
– Дениска… он приходил всего один раз после того, как опека впервые заявилась. Я рассказала ему об этом, и он исчез, но через несколько дней пришел за какими-то вещами. Я спросила, где он живет, но он отказался говорить. На самом деле, и правильно, что отказался: если бы я знала что-то, вполне могла сказать тому мужику – он был такой жуткий…
– Сможете его описать? И женщин – тоже, на всякий случай.
* * *
– Ты здесь?
Голова Аллы была слишком занята Мономахом, его делом и, в немалой степени, тем, что сказала Марина, поэтому слова Дмитрия вырвали ее из глубокой задумчивости и заставили вспомнить о присутствии любовника. В последние несколько дней они почти не виделись: Негойда занимался слежкой за неверным мужем, а Алла – понятно чем.
– Да, прости, – улыбнулась она, переводя взгляд с привычного городского пейзажа за окном на Дмитрия, неслышно подошедшего и стоящего рядом с двумя бокалами аргентинского «Мерло».
С некоторых пор Алла начала отдавать предпочтение алкоголю из Нового Света: значительное подорожание европейских марок сделало свое дело, и Алла, отведав продукцию южноафриканских и южноамериканских производителей, пришла к выводу, что они не хуже, если не лучше, чем французские или итальянские вина. Напитки она покупала сама: Дмитрий неплохо разбирался только в водках и коньяках. Он в общем-то был мало приспособлен для семейной жизни – из тех мужчин, которые свято верят, что еда зарождается в холодильнике, белье стирается само, а помещения сияют чистотой без участия человека. Однако есть во всем этом и свои плюсы. Во-первых, Алла могла все делать на свой вкус, не опасаясь, что Негойда выразит недовольство. Во-вторых, что немаловажно, он отличался редкой непритязательностью и легко относился к быту: несвежее постельное белье, отсутствие обеда, ужина или чистых полотенец его не волновали – он бы даже не заметил большей части того, на что нередко, не имея на то ни малейших оснований, обращают внимание другие мужчины, любящие выговаривать партнершам и женам за плохо вымытую посуду или не так выглаженные рубашки. Узнав, что есть в доме нечего, Дмитрий достает телефон и, поинтересовавшись, чего бы Алле сегодня хотелось, заказывает еду на дом. Рубашек он не носит, только водолазки и футболки, из штанов признает исключительно джинсы, а значит, не стоит беспокоиться о «стрелках»… В общем, частный детектив – во всех отношениях удобный любовник, и Алле грех жаловаться, как считает Марина Бондаренко: немалое количество женщин вынуждены изо дня в день сносить бесконечные придирки своих половин и выполнять каждую их прихоть без надежды на благодарность или сочувствие.
Вручив Алле бокал, Негойда встал рядом и устремил взгляд в окно.
– Всегда хотел понять, что ты там видишь, – пробормотал он, вглядываясь в чуть темнеющую даль, прорезанную крышами старинных домов и широкой, ярко освещенной полосой Невского проспекта, похожего на реку с неспокойными водами.
– То же, что и ты, – пожала плечами Алла. – Город, суету, чужую жизнь…
– Нет, не то же, – возразил он. – Ты все время смотришь в окно, как будто надеешься разглядеть там… ну, что-то эдакое. Сама-то хоть знаешь, что?
Алла не ответила. На самом деле она просто получает удовольствие от шикарного вида, за который многие богачи отдали бы состояние, а ей он достался в наследство от покойной тетки. Этот вид успокаивает ее в минуты тревоги, развлекает, когда становится скучно, а иногда и помогает найти ответы на мучащие ее вопросы, стоит лишь постоять с полчасика у окна, наблюдая за тем, как за стеклом течет, вьется и меняется жизнь. Объяснять это Негойде не имеет смысла: несмотря на множество прекрасных качеств, он напрочь лишен воображения и фантазии.
– Как твое дело, движется? – спросила она – не потому что ей было интересно, а чтобы сменить тему – ну что занимательного может быть в слежке за неверными супругами!
– Я закончил! – торжествующе заявил Негойда. – И уже получил вторую половину бабок, представляешь?
– Значит, заказчица честно заплатила?
Он кивнул.
– Ума не приложу, что этому идиоту нужно: жена – умница-красавица, владелица медицинского центра, за собой следит – маникюр, все дела… А любовница – два раза не взглянешь!
Алла застыла на месте с бокалом, поднесенным к губам, мгновенно забыв о том, что собиралась сделать глоток.
– Ты сказал, твоя клиентка владеет медицинским центром? – пробормотала она. Рука предательски дрогнула, и Алла осторожно поставила бокал на подоконник, чтобы не расплескать содержимое.
– Я же тебе рассказывал, помнишь?
– Ты сказал, что муж ее какая-то «шишка», но не упоминал ни про какой медицинский центр!
– А это важно?
– Возможно. Так как ее зовут?
– Мою клиентку? Регина Батрутдинова.
– А ее муж – Тимур Батрутдинов?
